— О, ужас! — произнесла еле слышно Кира.
Женщина догадалась, что Мирида велела спасаться сыну, а сама осталась в деревне. Ее сердце вдруг сжалось, и появился комок в горле. Она прекрасно знала, что подруга не вернется к сыну, и что она, скорее всего, погибла.
Когда все утихло, Атор прибежал к месту, где последний раз видел мать. На дороге лежало избитое тело женщины. Мальчик присел возле него и с ужасом смотрел на мать.
— Мам! — говорил он. — Мамочка!
Но стояла гробовая тишина.
— Мама, очнись! — громче сказал Атор.
На его глазах появились слезы. Ему стало очень страшно, сердце билось все сильнее и сильнее. Он тряс Мириду за плечи, кричал и, не переставая плакал. Увидев эту печальную картину, Кира подошла к мальчику, стараясь не смотреть на труп подруги.
— Атор, милый, пойдем отсюда, — сказала Кира и дотронулась до его плеча.
— Оставьте меня! — крикнул он и смахнул ее руку со своего плеча.
— Атор, — повторила женщина тихим голосом.
— Пойдем с нами, — подсел к нему Никко и обнял его за плечи. — Тебе будет хорошо у нас.
Мальчик обернулся и посмотрел на друга, а затем на Киру. Он понял, что они теперь единственные близкие ему люди, но мириться с тем, что его мамы больше нет, он никак не мог. Ему хотелось верить, что сейчас он проснется, и он снова увидит улыбку мамы, снова сможет ее обнять, но реальность на куски рвала его сердце.
Вдруг к ним подошли войны и унесли труп его матери с собой. Атор сначала кричал, чтобы маму оставили рядом с ним, но потом он понял, что это бессмысленно, ее больше не вернуть, она мертва. Мальчик встал с земли, и, вытерев слезы рукавом своей одежды, пошел вперед.
— Мне его очень жаль, — сказал тихо Никко, смотря Атору вслед.
— Мне тоже, сынок, — поддержала сына Кира.
Деревня была в ужасном стоянии. Практически все дома были сожжены дотла, но тому, кому повезло больше, сгорели лишь некоторые части дома, но таких счастливчиков было очень мало. Подойдя к своему дому, Атор снова почувствовал сильную боль в груди: от его дома остались лишь сгоревшие бревна. Из глаз снова потекли слезы. Он осторожно подошел к сгоревшему забору и, опустив голову, снова заплакал, но это были слезы не горя, а уже обиды. Ему хотелось прийти в Ригию и устроить все то, что сделали ригийцы с его деревней: убить людей, сжечь все дома и далее по списку.
— Атор, — осторожно позвала его Кира.
Мальчик, сдерживая слезы, обернулся. От его вида сердце женщины сжалось еще сильнее. Она с сыном понимала, как плохо сейчас Атору и соболезновала ему.
— Пойдем лучше к нам, — сказал Никко.
Мальчик снова посмотрел на свой дом. Теперь ему тут ничего делать: нет ни дома, ни отца, а теперь уже и матери. Он молча пошел в сторону дома Киры и друга (их дом был дальше остальных и поэтому он не так сильно пострадал, как те, что были рядом с замком).
Придя к ним, он лег на кровать, которую ему выделили рядом со стенкой, напротив кровати Никко, и погрузился в себя. Атору хотелось пойти и зарезать себя мечом, но что-то не давало ему это сделать. Он смотрел на деревянные стены дома, и вспоминал свой дом: как там было тепло, уютно и хорошо. На кухне постоянно пахло чем-то вкусным, и всегда слышался голос мамы, живой мамы. Из глаз снова хотели потечь слезы, но мальчик пытался сдерживать их как мог, сделав каменное выражение лица.
— Атор, — сказала Кира, придя в комнату и сев рядом с ним на кровать, — я очень соболезную тебе, но ты не один, понимаешь?
Женщина догадалась, что Мирида велела спасаться сыну, а сама осталась в деревне. Ее сердце вдруг сжалось, и появился комок в горле. Она прекрасно знала, что подруга не вернется к сыну, и что она, скорее всего, погибла.
Когда все утихло, Атор прибежал к месту, где последний раз видел мать. На дороге лежало избитое тело женщины. Мальчик присел возле него и с ужасом смотрел на мать.
— Мам! — говорил он. — Мамочка!
Но стояла гробовая тишина.
— Мама, очнись! — громче сказал Атор.
На его глазах появились слезы. Ему стало очень страшно, сердце билось все сильнее и сильнее. Он тряс Мириду за плечи, кричал и, не переставая плакал. Увидев эту печальную картину, Кира подошла к мальчику, стараясь не смотреть на труп подруги.
— Атор, милый, пойдем отсюда, — сказала Кира и дотронулась до его плеча.
— Оставьте меня! — крикнул он и смахнул ее руку со своего плеча.
— Атор, — повторила женщина тихим голосом.
— Пойдем с нами, — подсел к нему Никко и обнял его за плечи. — Тебе будет хорошо у нас.
Мальчик обернулся и посмотрел на друга, а затем на Киру. Он понял, что они теперь единственные близкие ему люди, но мириться с тем, что его мамы больше нет, он никак не мог. Ему хотелось верить, что сейчас он проснется, и он снова увидит улыбку мамы, снова сможет ее обнять, но реальность на куски рвала его сердце.
Вдруг к ним подошли войны и унесли труп его матери с собой. Атор сначала кричал, чтобы маму оставили рядом с ним, но потом он понял, что это бессмысленно, ее больше не вернуть, она мертва. Мальчик встал с земли, и, вытерев слезы рукавом своей одежды, пошел вперед.
— Мне его очень жаль, — сказал тихо Никко, смотря Атору вслед.
— Мне тоже, сынок, — поддержала сына Кира.
Деревня была в ужасном стоянии. Практически все дома были сожжены дотла, но тому, кому повезло больше, сгорели лишь некоторые части дома, но таких счастливчиков было очень мало. Подойдя к своему дому, Атор снова почувствовал сильную боль в груди: от его дома остались лишь сгоревшие бревна. Из глаз снова потекли слезы. Он осторожно подошел к сгоревшему забору и, опустив голову, снова заплакал, но это были слезы не горя, а уже обиды. Ему хотелось прийти в Ригию и устроить все то, что сделали ригийцы с его деревней: убить людей, сжечь все дома и далее по списку.
— Атор, — осторожно позвала его Кира.
Мальчик, сдерживая слезы, обернулся. От его вида сердце женщины сжалось еще сильнее. Она с сыном понимала, как плохо сейчас Атору и соболезновала ему.
— Пойдем лучше к нам, — сказал Никко.
Мальчик снова посмотрел на свой дом. Теперь ему тут ничего делать: нет ни дома, ни отца, а теперь уже и матери. Он молча пошел в сторону дома Киры и друга (их дом был дальше остальных и поэтому он не так сильно пострадал, как те, что были рядом с замком).
Придя к ним, он лег на кровать, которую ему выделили рядом со стенкой, напротив кровати Никко, и погрузился в себя. Атору хотелось пойти и зарезать себя мечом, но что-то не давало ему это сделать. Он смотрел на деревянные стены дома, и вспоминал свой дом: как там было тепло, уютно и хорошо. На кухне постоянно пахло чем-то вкусным, и всегда слышался голос мамы, живой мамы. Из глаз снова хотели потечь слезы, но мальчик пытался сдерживать их как мог, сделав каменное выражение лица.
— Атор, — сказала Кира, придя в комнату и сев рядом с ним на кровать, — я очень соболезную тебе, но ты не один, понимаешь?
Мальчик молча смотрел на стены, ни разу не бросив взгляд на женщину.