Люда застегнула чемодан и вышла прочь. Не поняла даже, что забыла свои игрушки, постельное, предметы гигиены в ванной. Сумка была тяжелой. И когда мимо прошёл Виктор, она обратилась к нему с просьбой помочь.
Но парень прошёл мимо, не удостоив ее взглядом.
И тогда Люда осознала, что беда не приходит одна.
Она не только потеряла любимого человека.
За день она стала персоной нон грата среди студентов.
Глава 5
В кружке стыл травяной чай. Время уже приближалось к полуночи, а в доме Люды никто не спал. Гришка, обрадовавшись отсутствию надзора, играл в «линейку», муж Анфисы задерживался в пабе с приятелями, к крайнему неудовольствию последней. Старшая сестра грызла крекер и даже не старалась изобразить радость от приезда младшей.
Люда и сама не помнила, как приехала на вокзал, взяла билет на электричку. Два часа поездки, три километра с тяжёлой сумкой от станции — и вот она дома. Упала в объятия матери и разрыдалась, сбивчиво рассказав все, без утайки. Вот сейчас ей в который раз пришлось повторить свою историю.
— А в чем одета была? И что, обязательно пить? Сама виновата! — с особым удовольствием припечатала Анфиса. Жалеть сестру она не собиралась. — Сбежала? Да у меня, если б так парня уводили, я б побрила эту идиотку на лысо, еще бы и в лоб дала. А ты немощь. Не могла послать? Эта комната тоже твоя, как и их.
— Замолчи-ка! — повысила голос мама, напряженно постукивая пальцами по столешнице. — Так, Людочка, завтра остаешься дома, никакого университета. Выспишься, отдохнёшь и решим, как быть дальше. И я прямо сейчас звоню свахе. Ее такое поведение тоже не красит. И хватит, они тебя не шибко жалели!
Мать набрала номер. Видимо, Анна Валентиновна спала, но спуску ей давать не собирались: сердце болело за дочь, рыдающую, бледную, измученную. Оставив дочерей за столом в напряжённом молчании, мама удалилась в коридор разговаривать. Вернулась, сама не своя. Вытолкала Анфису, накапала себе капель, избегая смотреть в глаза Люды.
— Дочка, свадьбы не будет. Руслан отозвал заявление сегодня днем. Говорю, как есть. И дома его не было. Анна сказала, уехал в клуб с этой… Зоей.
Кухня поплыла перед глазами Люды. Нервное истощение дало о себе знать вполне ожидаемым обмороком…
Две суток Люда провела в постели. Мама подсуетилась, оформила справку и пояснила деканату, что дочь заболела. А сама девушка не могла ни есть, ни думать. Только плакать. Лишь к вечеру второго дня она решительно встала с постели. Зашла в «Инстаграм» Руслана. Общие фото с трогательными хэштегами и подписями исчезли, теперь там было с десяток фотографий, где присутствовала Зоя.
Это был шок. Рус не дал Люде объясниться, поверил тому, что бывшая подруга наговорила! Так легко перечеркнул год самых искренних и неподдельных чувств только потому, что некрасивую ситуацию провернули под подобным углом!
И Люда решилась. Анфиса частично права. Она повела себя, как страус, спрятав голову в песок, когда убегала прочь из общежития и боялась поехать к Руслану, чтобы посмотреть ему в глаза и настоять на своем. Но еще не поздно. Чувства были истинными, не могли они уйти за несколько дней! Руслан нуждается в пояснениях. Люда это знала. Он ей поверит. А нет, она найдёт Вадима, в ноги ему упадет, но заставит рассказать правду о сговоре с Зоей.
И вот ранним утром Люда вернулась в город. Транспорт еще плохо ходил, и она пешком дошла до дома своего возлюбленного. Долго смотрела на темные окна, замерзла. Рассвет сделал очертания пейзажа четче, и тогда Люда решилась. Взбежала вверх по лестнице, позвонила в двери.
Долго не открывали. Затем в коридоре послышались шаги отца Руслана. И когда он открыл, решимость девушки достигла апогея.
— Дядя Сережа, простите! Мне очень нужно… очень! — из недр квартиры раздался недовольный голос Анны Валентиновны, что только подстегнуло девушку действовать быстрее. Она вымоет им полы потом, во всем доме, а не только там, где в сапогах пробежалась, главное, достучаться до возлюбленного!
Распахнула двери в его спальню, на ходу стягивая шарф, расстегивая дубленку. Разбудить, не дать опомниться, все рассказать, выложить, как на духу! Он поймет и услышит, вины Люды и близко нет. Он сам жаждет услышать опровержение этой гнусной клевете…
Метнулась к постели, к спящему Русу… и вскрикнула, прижав ладони к лицу, будто налетела на невидимые колья. Рядом спокойно спала Зоя, слегка похрапывая во сне…
Пошатнулась, отошла назад, не веря увиденному. А затем, не замечая дяди Сергея и Анны Валентиновны, застывших в дверях, бросилась прочь из квартиры, роняя горькие слезы, оставляя часть своего расколотого сердца…
В кружке стыл травяной чай. Время уже приближалось к полуночи, а в доме Люды никто не спал. Гришка, обрадовавшись отсутствию надзора, играл в «линейку», муж Анфисы задерживался в пабе с приятелями, к крайнему неудовольствию последней. Старшая сестра грызла крекер и даже не старалась изобразить радость от приезда младшей.
Люда и сама не помнила, как приехала на вокзал, взяла билет на электричку. Два часа поездки, три километра с тяжёлой сумкой от станции — и вот она дома. Упала в объятия матери и разрыдалась, сбивчиво рассказав все, без утайки. Вот сейчас ей в который раз пришлось повторить свою историю.
— А в чем одета была? И что, обязательно пить? Сама виновата! — с особым удовольствием припечатала Анфиса. Жалеть сестру она не собиралась. — Сбежала? Да у меня, если б так парня уводили, я б побрила эту идиотку на лысо, еще бы и в лоб дала. А ты немощь. Не могла послать? Эта комната тоже твоя, как и их.
— Замолчи-ка! — повысила голос мама, напряженно постукивая пальцами по столешнице. — Так, Людочка, завтра остаешься дома, никакого университета. Выспишься, отдохнёшь и решим, как быть дальше. И я прямо сейчас звоню свахе. Ее такое поведение тоже не красит. И хватит, они тебя не шибко жалели!
Мать набрала номер. Видимо, Анна Валентиновна спала, но спуску ей давать не собирались: сердце болело за дочь, рыдающую, бледную, измученную. Оставив дочерей за столом в напряжённом молчании, мама удалилась в коридор разговаривать. Вернулась, сама не своя. Вытолкала Анфису, накапала себе капель, избегая смотреть в глаза Люды.
— Дочка, свадьбы не будет. Руслан отозвал заявление сегодня днем. Говорю, как есть. И дома его не было. Анна сказала, уехал в клуб с этой… Зоей.
Кухня поплыла перед глазами Люды. Нервное истощение дало о себе знать вполне ожидаемым обмороком…
Две суток Люда провела в постели. Мама подсуетилась, оформила справку и пояснила деканату, что дочь заболела. А сама девушка не могла ни есть, ни думать. Только плакать. Лишь к вечеру второго дня она решительно встала с постели. Зашла в «Инстаграм» Руслана. Общие фото с трогательными хэштегами и подписями исчезли, теперь там было с десяток фотографий, где присутствовала Зоя.
Это был шок. Рус не дал Люде объясниться, поверил тому, что бывшая подруга наговорила! Так легко перечеркнул год самых искренних и неподдельных чувств только потому, что некрасивую ситуацию провернули под подобным углом!
И Люда решилась. Анфиса частично права. Она повела себя, как страус, спрятав голову в песок, когда убегала прочь из общежития и боялась поехать к Руслану, чтобы посмотреть ему в глаза и настоять на своем. Но еще не поздно. Чувства были истинными, не могли они уйти за несколько дней! Руслан нуждается в пояснениях. Люда это знала. Он ей поверит. А нет, она найдёт Вадима, в ноги ему упадет, но заставит рассказать правду о сговоре с Зоей.
И вот ранним утром Люда вернулась в город. Транспорт еще плохо ходил, и она пешком дошла до дома своего возлюбленного. Долго смотрела на темные окна, замерзла. Рассвет сделал очертания пейзажа четче, и тогда Люда решилась. Взбежала вверх по лестнице, позвонила в двери.
Долго не открывали. Затем в коридоре послышались шаги отца Руслана. И когда он открыл, решимость девушки достигла апогея.
— Дядя Сережа, простите! Мне очень нужно… очень! — из недр квартиры раздался недовольный голос Анны Валентиновны, что только подстегнуло девушку действовать быстрее. Она вымоет им полы потом, во всем доме, а не только там, где в сапогах пробежалась, главное, достучаться до возлюбленного!
Распахнула двери в его спальню, на ходу стягивая шарф, расстегивая дубленку. Разбудить, не дать опомниться, все рассказать, выложить, как на духу! Он поймет и услышит, вины Люды и близко нет. Он сам жаждет услышать опровержение этой гнусной клевете…
Метнулась к постели, к спящему Русу… и вскрикнула, прижав ладони к лицу, будто налетела на невидимые колья. Рядом спокойно спала Зоя, слегка похрапывая во сне…
Пошатнулась, отошла назад, не веря увиденному. А затем, не замечая дяди Сергея и Анны Валентиновны, застывших в дверях, бросилась прочь из квартиры, роняя горькие слезы, оставляя часть своего расколотого сердца…
Идти было некуда. В универ — подобно восхождению на Голгофу. Можно, конечно, в общежитие, да и нужно — но Люда ни за что не хотела показывать Юльке и другим свое горе. Грелась кофе в «Макдональдсе». Чудом не рыдала — сердце замерзло, будто оледенело. Защитная реакция психики. Но и самая опасная, ведь однажды она либо прорвется, либо сожрет изнутри.
Выбора не оставалось. В университет. Справка действительна два дня. А там… не думать. Не может такого быть. Рус не такой… этому есть пояснение…
В коридорах вуза Люду встретило гробовое молчание. На нее либо смотрели с осуждением и любопытством, либо просто демонстративно отворачивались. Да она и сама не горела желанием ни с кем говорить.
Группа ожидала перед аудиторией начала пар. Никто не поздоровался. Делали вид, будто не замечают Люду. Еще один удар, едва не вызвавший публичные слезы. Второй состоял в том, что Руслан и Зоя на пару не явились.
За два дня накопилось много лекций. И тут презрение вчерашних друзей поставило ей очередную подножку. Зря Люда обращалась к одногруппникам с просьбой переписать конспект — ей даже «нет» не говорили. Не замечали, а то и вовсе уходили. Едва не теряя сознания, ослабленная от чужой безразличности, Люда подошла к Маше, тихой девочке, которая отчего-то считалась в группе изгоем. Подошла, ни на что не надеясь, но бедно одетая незаметная Мария не стала подхватывать общий бойкот. Протянула конспекты, с тоской глядя на Люду.
— Мне жаль, — ее голос был тихим, забитым. — Вы так любили друг друга… и до сих пор любите. Почему этим мерзавкам никак не воздастся по заслугам за то, что они искалечили столько жизней?