Короче говоря, улей был ещё совсем не готов к появлению трутней.
Поднялся страшный переполох, трутни гудели, будто настал конец света, рабочие пчёлы спотыкались о мётлы, две кухарки свалились в кадушки, одна горничная надорвала царице крылышко, а три стражника думали, что нашли виновника, и принялись впотьмах колотить друг друга.
Ну, скажу я вам, Пытлику ещё повезло, что он был рядом с выходом, и пока все носились как угорелые, незаметно выскользнул наружу, расправил крылья и — фьють! — улетел прочь, хоть в животе у него урчало и бурчало, как в сломанном радио.
Но вдруг он куда-то влетел, вокруг шеи у него обмотались верёвки, о голову ударилось несколько брусьев и — трах-тара-рах — какая-то конструкция обвалилась вместе с Пытликом, будто случилось землетрясение. Пытлик упал навзничь, на голове у него красовалась кадушка со строительным раствором, а на нос накололись какие-то бумажки с каракулями.
— Сто тысяч гвоздиков и пять стропил! — сыпал кто-то изысканными проклятьями над этим разгромом.
— Разрази гром этого растяпу! — ругался кто-то уже не так изысканно.
Пытлик протёр глаза от строительного раствора, оглянулся и чуть не от страха. Прямо над ним нависли два верзилы с длиннющими усами и топорами в руках. Один пузатый постарше, а второй, с интеллигентными очками на носу, — помоложе. Это были жуки-дровосеки10, которые строили тут домик.
Как дровосек однажды свалился в чертежи, а Пытлику потом пришлось по ним работать Да, это были два жука-дровосека, папа и сын. Папа был самым обыкновенным дровосеком, как все остальные, но сын в очках был жуком учёным. Ведь как-то раз он забрёл на стройку детского санатория. И там залетел прямо в кабинет архитектора. — Какой красивый жук! Вот сынок обрадуется, — подумал архитектор и хотел его поймать. Он хлопнул жука рукой, и тот свалился прямо в какую-то трубку, прислонённую к стене в углу. Архитектор рыскал-рыскал по всему кабинету, но дровосека так и не нашёл. Жук, само собой, теперь не осмеливался вылезать и просидел в трубке два дня и две ночи. Когда страх немного отпускал, он немного оглядывался по сторонам. Знаете, что это была за трубка? Это были строительные чертежи. Чудесные линии и каракули на чертежах так понравились юному дровосеку, что с тех пор он строит только по плану и носит очки, как у архитектора. Сейчас они с папой как раз занимались постройкой домика для пани Дровосековой — конечно же, по чертежам, которые сейчас красовались на носу у Пытлика. Она собиралась через несколько дней отложить яйца, прямо под дерево, чтобы личинки, которые вылупятся из яиц, могли питаться хорошей свежей древесиной. Домик у дерева был почти готов, а теперь всё пропало, бедная пани Дровосекова. — Послушай, ты, разиня этакий, если ты сейчас же не построишь домик заново, я все усики тебе поотрываю, — загрохотал папаша дровосек. — Но строго по чертежам! — добавил учёный сын. — А не то я построю по чертежам виселицу, на которой вас же по чертежам и повешу! — Но-но! Полегче, — запротестовал Пытлик. — Я сделаю всё, как скажете: строить так строить! Дайте мне бумагу и чернила, и я нарисую вам такой чертёж, не хуже Вавилонской башни11! — Правда, для начала вам придётся меня покормить, я два дня ничего не ел! — добавил голодный жучок. В тот же миг перед ним появился целый поднос еды, бумага и пузырёк чернил. — Чертёж рисуйте аккуратно и ничего не перепутайте! — напомнил юный дровосек и ушёл вместе с отцом. — И хорошенько подкрепитесь! — добавил Пытлик. Разумеется, он первым делом принялся за еду, и так налопался, что его разморило. — И не забудьте вздремнуть! — пробормотал он, зевая. — А потом я вам что-нибудь придумаю. Не обязательно прямо Вавилонскую башню, хватит с вас и Пороховой12! И заснул как убитый. Но когда ложился, задел пузырёк чернил, и все чернила вылились. Как строили Вавилонскую башню по следам на спортивной площадке — Эй, а тут Пытлик спит! — раздался вскоре голос откуда-то сверху. Несколько жучков и мушек, кружась в воздухе, узнали Пытлика и спустились к нему на землю. — Смотрите, как он отфыркивается! — Видали сонную тетерю? — Интересно, что ему снится? Они галдели и ходили кругами, и при этом все вляпались в разлитые чернила. — А это что такое? — они замерли перед белым листом бумаги, заготовленным под чертёж. — Это похоже на спортивную площадку… — пришло в голову одному жучку. — Давайте на ней позанимаемся! — тут же предложил другой. И вскоре все жучки и мушки, выстроившись рядами, маршировали, поворачивались, бегали и выполняли вольные упражнения на белой бумаге и, разумеется, оставляли на ней чернильные следы от лап, так что вскоре не осталось ни одного чистого уголка. — Мамочки! Посмотрите, что мы наделали! — вскрикнула вдруг моль. Когда все увидели, в чём дело, то быстренько собрались — руки в ноги, расправили крылья, и — фьють — разлетелись во все стороны. И как раз вовремя. Потому что тут вернулись жуки-дровосеки посмотреть, как у Пытлика продвигаются дела. — Ты только посмотри на него, бездельник этакий! Он тут храпит, вместо того, чтобы работать! — заголосил папаша дровосек. — Батюшка, о чём это ты толкуешь? — сказал образованный сын. — Не брани Пытлика и узри его черты! — Что-что узреть? Каких таких чёртиков? — не понял отец. — Ты должен узреть, значит, посмотреть на его черты! Как он начертил план! Какой мудрый чертёж! Окружности, прямые, спирали, петли… я всю жизнь грезил таким чертежом! — восторгался юный дровосек каляками на белом листе. — Нечего удивляться, что после трудов праведных его одолел сон! Батюшка, душа просит работы, давайте строить без промедления по этому плану! Старый дровосек не очень понимал этот чертёж, да и юный тоже, но оба жука принялись за работу. Они таскали щепки, связывали траву, рубили веточки, раскусывали кору, клали одно на другое, поворачивали в ту сторону, в какую крутились жучки на бумаге — тогда вся конструкция у них заваливалась на один бок, подпирали её — и она заваливалась на другой. Не прошло и часу — это были трудолюбивые жучки — как постройка была готова, да ещё какая — не чета какой-нибудь Пороховой башне, нет, она высилась как самая настоящая сложнейшая Вавилонская башня. Со всех сторон что-то торчало, что-то громоздилось, отовсюду что-то свисало и падало, но постройка была высока, и впереди имелась дыра в качестве входа — а это самое главное. — Ну-ка, пусть же ныне очнётся наш богатырь ото сна! — сказал юный дровосек, он так и светился от гордости за удачную постройку, и потянул Пытлика за ногу. — Что, что, что такое? Где чертежи? — выпалил Пытлик и принялся шарить на земле вокруг. Дровосеки ждали, что он скажет, когда увидит построенный дом, но Пытлик вдруг так и застыл на месте и, не замечая постройки, уставился, вытаращив глаза, прямо перед собой, на тропинку. По тропинке важно шествовали Хрущак, Медведка, Майский жук и Скорпион и двигались прямо на Пытлика. — Та-та-та… — завела Медведка. Дровосеки решили, что это пулемётная очередь и бросились наутёк. — Та-та-там! — выговорила наконец Медведка и показала на Пытлика. Враги перешли в наступление. Куда же спрятаться бедному Пытлику? Скорее! Он заметил какое-то отверстие в Вавилонской башне и влетел туда. Преследователи за ним. Тогда он вылетел в другую щель. Но при этом задел какие-то подпорки, балки и щепки, и — трах-тара-рах! — вся конструкция рухнула. Всё вперемешку: камешки и кусочки коры, колонны и потолки — посыпалось на Хрущака, Медведку, Майского жука и Скорпиона, да так неожиданно, что Хрущак даже не успел раскрыть свой зонтик. Дровосекам, которые прибежали на шум, пришлось изрядно потрудиться, чтобы вытащить их из-под завалов. Только когда несчастные смогли наконец расправить лапы, ощупать шишки, выяснить, на какую лапу кто хромает и чем не в силах пошевелить, они вспомнили про Пытлика. Но Пытлик был уже далеко. Он в это время прогуливался у розового куста. Лётный день под розовым кустом Обойдя розовый куст, Пытлик так и застыл от удивления. Там происходило что-то странное. Туча комаров кружила над лицом какого-то господина, который лежал на траве. — Ух ты! Воздушный парад, и бесплатно! — сказал Пытлик и подошёл поближе к комарам. — Кого это вы изображаете, пискуны? Истребителей или бомбардировщиков? — бодро спросил он комариков. — Какое там! Мы не играем в самолёты! — хотели ответить комары. — Мы просто ждём, пока этот господин уснёт покрепче, тогда мы его искусаем и напьёмся его крови! Но вместо этого они только пищали: «бззз-вззз!», а больше ничего сказать не умели, и всё летали и летали по кругу. — С вами сам чёрт ногу сломит! Все только «бззз» и «вззз», никогда ничего дельного не скажете! Эй, что это вы так распищались? — кричал Пытлик комарам. — Бззз-вззз-ииии! — яростно зудели комары. — Не кричи так громко! Ты его разбудишь! — хотели они сказать Пытлику, но у них опять вышло только «Бззз-вззз!». — А, понял! — хлопнул себя по лбу Пытлик. — Знаю, они хотят его разбудить! Иначе зачем так зудеть? Небось, хотят спросить у него дорогу или который час. — Так бы сразу и сказали, бестолковщина вы этакая! Я вам его живо разбужу, на раз-два! — крикнул Пытлик. — Я в этом деле мастер! Вот увидите, как он подскочит, когда я его разбужу! И отправился на поиски соломинки. — Бззз-вззз, — загудели комары и слетелись к жуку. — Ну сейчас-сейчас, наберитесь терпения, — успокаивал их Пытлик, а сам уже полз по уху к лицу человека, чуть не свалился в приоткрытый рот и пополз прямиком к носу. — Бззз, — мельтешил комар прямо у Пытлика перед глазами. — Сейчас тресну тебя, — отмахнулся от него Пытлик. — А теперь смотрите, как я умею будить! И он пощекотал у человека в носу соломинкой. Человек зашевелился. — Видите? — обрадовался Пытлик и пощекотал ещё раз. И тут раздался грохот, как из пушки. — А-а-а-апчхи! — человек чихнул прямо на Пытлика: жучка подхватило вихрем, подбросило в воздух и швырнуло прямо в огромную паутину на ветках розового куста — шлёп! — Пустите меня, господин, я не хотел вас будить, это всё комары! — кричал Пытлик и тряс паутину. Он думал, что это человек его держит. Но человек даже не шелохнулся, он спал себе дальше, комары разлетелись, а к Пытлику по паутине карабкался паук. Как Пытлик был канатоходцем, а жучки решили, что он дамочка в шляпке Можете себе представить, как удивился паук, когда увидел неуклюжего жука, который бился в паутине, словно рыба в сетях. — Что это вы тут делаете? — набросился паук на Пытлика. — Вишу, уважаемый, неужели не видно? — ответил Пытлик. И правда, неужели паук сам не видит? А вот паучьи детки, которые приползли за папой, встретили Пытлика более радостно. — Папа-папа, ты поймал нам добычу? — Папа-папа, он дрожит! — Ой, папа, какой он смешной, дай нам в него поиграть! Но пока они галдели, несколько ниток паутины, на которых держался Пытлик, оборвалось, и он камнем полетел вниз, перекувырнулся в воздухе и повис вниз головой на последней ниточке, и тут же у него из карманов покатились в траву медовые бублики. Видели бы вы паука! Как он стрелой бросился на своей нити за Пытликом, завис рядом и принялся ткать новые нити и канаты, чтобы спасти жука. Маленькие паучки тоже спустились вниз, посмотреть, что у Пытлика выпало из карманов. И вот каждый на своей нитке, они — рраз — уже повисли прямо у сластей. — Папа-папа, дяденька что-то потерял! — Ах, как вкусно! — Эй, дядя, вы что, кондитер? — кричали они. А тем временем папа-паук тащил Пытлика, обмотанного новыми нитями, наверх. Детки, каждый с бубликом или крендельком в зубах, тоже карабкались наверх на своих нитях. Пытлик уже снова развеселился и кричал маленьким паучкам: — Эге-гей! Кто первый на самую верхотуру? Паучки завизжали и бросились наперегонки вверх и оттуда уже наблюдали, как папа тащит этого смешного дядю. — Чемпион мира по карабканью на паутине! — поздравил Пытлик паучка, который вскарабкался первым. — Когда-нибудь, ребята, я устрою вам тут целую олимпиаду! — обещал он. Он уже чувствовал себя на паутине как дома. — У вас тут потрясающие канаты! Жаль только, что под ними нет никакой страховки, а то я научил бы вас ходить по канатам на двух ногах, как канатоходцы! И правда, хоть там, под паутиной и была сеть для ловли мошек, её никак нельзя было назвать страховочной, как у канатоходцев в цирке. — Мы скажем папе, пусть сделает! — загорелись паучки и побежали за папой. И вот уже на другой день для Пытлика готов прочный канат, натянутый с ветки на ветку, а под ним огромная сеть-страховка. Маленькие паучки с мамой-паучихой уже ждут не дождутся представления, да и папе-пауку любопытно посмотреть. — Ну, смотрите, паучки, я вам покажу, как это делается, — начал выступление Пытлик. — Прежде всего заправскому канатоходцу нужен хороший шест, — он взял длинный шест из веточки, который заготовил ещё вчера. — Его нужно этак изящно подбросить в руке, — показал Пытлик, и — раз! — одним концом сбил маму-паучиху со всеми детками. Хорошо ещё, что мама и дети тут же выпустили нити. Теперь они висели на ветке, как елочные украшения. — О, прошу прощения! — сконфузился Пытлик. Но отвлёкшись на них, он другим концом шеста нечаянно свалил папашу паука. — Ёлки зелёные! — ругался папаша паук, покачиваясь на нити. — О, пардон-пардон! — закричал Пытлик и поднял шест вверх, чтобы никого больше не сбить. Но как назло, сверху у розового цветка кружил крупный жук Бронзовка13. Шлёп — и он свалился вниз, получив шестом в брюхо, и давай вертеться в паутине. Но и это ещё не всё. Пытлик сбил шестом и цветок розы, и он шлёпнулся ему прямо на голову, как шляпа, — и вот Пытлик с шестом в руках и розовой шляпкой на голове повалился прямо на Бронзовку. — На помощь! Убивают! Этот господин сейчас меня прикончит! — вопил жук Бронзовка — и давай бороться с Пытликом. Зрелище это было — животики надорвёшь! Пытлик с розовой шляпкой на голове был точь-в-точь, как прекрасная дама, а жук Бронзовка с шестом в руке, который он отобрал у Пытлика, — как рыцарь с копьём. Он так сильно размахивал шестом, что совсем разодрал паутину, и оба жука свалились вниз. Но до земли они не долетели. Бронзовка расправил крылья и улетел. А Пытлик повис одной лапой на паутине. Шляпка так и сидела у него на голове: цветок крепко прилепился к измазанным медом усикам. Маленькие паучки на своих нитях просто покатывались со смеху и хлопали в ладоши. Другие букашки, наблюдавшие эту сцену, потом всем о ней рассказывали. Но знаете, как перевирают историю, когда передают её из уст в уста? Вскоре уже говорили, что жук Бронзовка хотел какую-то барышню в розовой шляпке — это Пытлика приняли за барышню — покачать в гамаке, а барышня ему в ответ влепила шестом по лбу. Короче говоря, над жуком Бронзовкой ещё долго потом смеялись. Как Пытлик учился ткать паутину Но вся эта история привела ещё к одному досадному обстоятельству. Папаша паук больше не хотел плести новую страховку, как дети его ни упрашивали: «Папочка, ну, пожалуйста, сотките новую страховку! Нам было так весело!» Но паук ни в какую. Не соглашался, и всё тут. Но вы ещё Пытлика не знаете. Раз папаша не хочет, Пытлик решил, что сам сделает, подумаешь. Вот только научится: подглядит, как старый паук ткёт свою паутину. Сказано — сделано. Притаился Пытлик за листиком и увидел удивительное зрелище. Только представьте себе, читатели, взрослые и дети, паук, прежде чем приняться за новую паутину, остатки старой взял и слопал. Конечно, он не клал её на тарелочку и не пользовался ножом и вилкой, а просто всосал нити, как лапшу, — так что вся паутина до последней ниточки оказалась у него в брюхе. Потом он забрался на веточку повыше и стал отдыхать. Видимо, ждал, пока паутина в брюхе уляжется. И только как следует отдохнув, вдруг как бросится вниз головой, а за ним из нескольких дырочек на брюшке потянулась, зацепившись за верхнюю ветку, крепкая ровная нить. Он немного на ней повисел, потом перекувырнулся, как акробат, и стал карабкаться обратно по своей же нити наверх. А что же нить? Он тащил её за собой? Какое там, паук оставил её висеть и, забираясь наверх, ткал ещё и новую, так что когда он вскарабкался обратно на веточку, под ним висела отменная петля. Он опять подождал немножко, на этот раз чтобы ветер закинул петлю на какую-нибудь ветку, и она там зацепилась. А когда трос укрепился, он стал спускаться и на другие ветки, пока из тросов не получилась красивая такая звезда, а потом стал носиться по звезде кругами, пока вся паутина не была готова. — Господи, всего делов-то? — не верил своим глазам Пытлик. — Да я в два счёта сплету такую паутину! Он бросился к своей разодранной страховке и всю её слопал. Не очень-то вкусно, но он кое-как проглотил. Потом уселся на верхнюю веточку и стал ждать, пока у него в животе не образуется новая паутина. Что-то с ним действительно происходило. В животе урчало и бурлило, голова кружилась, он неистово икал, а в ушах гудело, будто там граммофон завели, но паутина из него не лезла. На мгновение ему показалось, что она вот-вот полезет у него из носа, но это был обыкновенный насморк. В целом, чувствовал он себя паршиво. — Мамочки, похоже, эти нити сейчас полезут у меня изо рта, — пробормотал пришибленный Пытлик. Но и это оказалась не паутина, а просто его, с позволения сказать, стошнило. — Видимо, паутина ещё не готова, — бодрился он. — Никогда бы не подумал, что это так больно. Зато когда все узнают, что я умею ткать паутину, я прославлюсь на весь мир! И тут у Пытлика в брюхе всё так и заходило ходуном, будто сейчас лопнет. — Вот, вот, это точно паутина лезет! — простонал он, сложил лапки и прыгнул с ветки вниз, прямо как паук. Бум! Но ни нить, ни сеть за ним не выросла, и Пытлик плюхнулся на землю, как мешок с песком. В глазах у него потемнело, а потом как будто даже посветлело, и со всех сторон слетелись ангелы. Они стали ткать для Пытлика паутину, вытягивая нити из чёртова хвоста. Потом из чёрта фейерверком посыпались искры, и тут уж Пытлик окончательно потерял сознание. Он был в глубоком обмороке. Как Пытлик думал, что умер и чьи это были на самом деле похороны Когда Пытлик очнулся, стояла глубокая ночь. Вокруг было темно, ни зги не видно, только вдалеке подрагивали какие-то крохотные огоньки. В тишине слышалась тихая грустная мелодия, и она, похоже, приближалась. Словом, сюда шла похоронная процессия. Впереди и по краям освещали дорогу светлячки, за ними шли ночные бабочки в траурных одеждах, затем музыканты — ночные цикады, сверчки и прочие стрекоталки, которые играли траурный марш. Замыкали шествие жуки-могильщики14 с лопатами и кирками. — Мои похороны! — прошептал Пытлик как во сне. — Видимо, я умер. Ну, конечно. У них даже гроба нет, они только за мной пришли! Он поднялся, как дух, его всё ещё мутило, и присоединился к процессии. Оркестр играл печальную погребальную песню: «Тра-драм-тарамта-дра-драм-драм-драм!», и глупый Пытлик тихонько плакал, он ведь думал, что хоронят его самого. Вы-то понимаете, что Пытлику не станут устраивать такие пышные похороны! Такие похороны достойны кого-то познатней! Да вы сейчас сами увидите. Процессия остановилась у дома, где жили люди, там у забора на земле лежала мёртвая канарейка, прикрытая широким погребальным покрывалом. Бедная пташка скончалась сегодня у одной госпожи, которая жила тут с тремя детьми на даче. И вот недавно, уже перед сном, хозяйка перебросила тело канарейки через забор, потому что дети хотели взять её с собой в кроватку. — Не волнуйтесь, жуки-могильщики её похоронят и сделают всё как следует! — сказала хозяйка детям. — Ложитесь спать. А завтра придёте к ней на могилку. Вот к этой канарейке и направлялась похоронная процессия, как мама и обещала детям. Главный могильщик стянул с тела канарейки покрывало — в качестве него служила огромная ночная бабочка Мёртвая голова15, она тихонько отлетела в сторону. — Теперь копайте, — скомандовал главный могильщик. — И ты тоже помогай, чтоб мы быстрее её похоронили, — обратился он к Пытлику. Пытлик не верил своим ушам: — Мне? Копать? Так я же умер, это же мои похороны! Ха-ха-ха! Все букашки так и покатились со смеху от такой глупости и начали было его дружески хлопать по спине, но тут раздался грозный крик: — Это будут Пытликовы похороны! — Пришёл твой последний час! — словно гром прозвучали страшные слова. — Не убежишь, не улетишь, не уплывёшь! — проквакал кто-то так резко, что все вздрогнули. — По-по-по-по, — звучал чей-то зловещий голос, будто кто-то завёл песенку. — По-по-поймали мы тебя! Это были, разумеется, Майский жук, Скорпион, Хрущак и Медведка! Хвать — и восемь могучих лап, клешней и когтей вцепились в Пыт-лика. — Ну всё, тебе конец! Это будет жалкая смерть! Мы погребём тебя заживо. С-с-сдохнешь! — обрушились они на Пытлика и приказали могильщикам, чтобы те рыли могилу побольше. Жучки, ночные цикады, сверчки и светлячки хотели убежать, но не тут-то было. — Если кто посмеет убежать, я полечу за ним и поймаю! — пригрозил Майский жук. Букашки не знали, как долго взлетает Майский жук, и испугались. Музыкантам пришлось играть, а остальным петь погребальную песню канарейке и Пытлику. Это было так невыносимо грустно, что дело у могильщиков продвигалось еле-еле. Пришлось Медведке вмешаться. — Придётся вам по-по-помочь. Вот та-та-так надо рыть! — встряла она. Вы видели когда-нибудь, дети, как роет Медведка? Вот посмотрите хотя бы на картинке, какие у неё передние лапы, а? Как ковши у экскаватора. Ох, как она вгрызалась ими в землю, её просто не узнать! Ведь Медведка лучше всего на свете умеет рыть ямы! Земля летит во все стороны фонтаном, и под Медведкой в мгновение ока появляется глубокая яма. Вида собственной могилы Пытлик не выдержал. В животе у него снова всё заходило ходуном, голова закружилась, и он опять хлопнулся без сознания на землю. Повезло, пожалуй, что он не увидел всего остального. Не увидел, как Скорпион сбросил его в яму, могильщики уложили рядом канарейку, а Медведка молниеносно засыпала могилу землёй. Всё. Нет больше Пытлика. Музыканты сыграли последнюю песню и разошлись по домам. Хрущак, Майский жук, Скорпион и Медведка посмотрели, как могильщики прибирают могилу, и тоже разошлись. Хор последовал за ними. Последними уходили светлячки. — Бедняга, — говорили они. — Это же был друг муравья Ферды! — Жизнь у него была бестолковая, вот и конец бестолковый! — рассуждали они. — Всё равно обо всех этих глупостях, что он натворил, даже книжку не напишешь! — сказал кто-то. — Пойдёмте скорее домой! — решили они наконец. Светлячки порассуждали ещё немного в том же духе и тоже разлетелись по домам. В общем и целом, конец Пытлику. Почему такой бестолковый конец Потому что это ещё не конец, кое-что произошло на следующий день. На следующий день трое детей — девочка и два мальчика — пришли к забору проверить, есть ли там могилка, как обещала мама. И, надо же, могилка там и впрямь была. Да ещё какая красивая. — Могильщики вырыли могилку, помолимся за нашу канарейку, чтобы она попала в рай, — сказала девочка, она была самая старшая, и все встали на колени у могилы. Но не успели они помолиться, как увидели, что на верхушке могилы что-то шевелится, комья глины разлетелись в стороны, и в дырочку вылез жук Пытлик, целый и невредимый. Его уже даже не мутило. Он резво отряхнулся, расправил крылья — и фррр! — улетел в небо, подобру-поздорову. Дети не знали жука Пытлика. Они и о муравье Ферде ещё не читали, а уж эту книгу и подавно прочесть не успели. — Смотрите, смотрите! — вскрикнула девочка, показывая на Пытлика, который уносился ввысь. — Это душа нашей канарейки, она летит на небо! — Она теперь ангелочек! — сказал один мальчик. — Теперь больше не нужно за неё молиться, раз она попала на небо! — сказал другой, и все встали. Потом дети побежали к маме и рассказали ей, что видели душу канарейки, которая улетела на небо. * * * Мама смеялась. Она решила, что дети всё придумали. Вот что произошло на следующий день. А что было потом, я уж не знаю. Художественная школа жука Пытлика О том как жука Пытлика отлупили бабочки Как-то ранним погожим утром, когда всё вокруг уже просыпалось, Пытлик, тетеря сонная, всё ещё валялся в траве, закинув лапы за голову, и спал. Точнее даже не спал, а дремал, так что, едва заслышав треск, поднял голову и оглянулся. Оказывается, что-то за его спиной лопнуло. Какая-то пухлая коричневая штуковина в виде заострённого кверху валика висела на ветке и тихонько покачивалась. Похоже, это было что-то живое. Из появившейся трещины выглядывал кусочек какой-то цветастой тряпки. — Эй, у вас тут рубашка торчит, — крикнул Пытлик. Он вскочил и, как настоящий блюститель порядка, запихнул цветастую тряпку обратно в дырку. А потом снова довольный улёгся в траву. Но только он прикрыл глаза в сладкой дремоте, как опять «хрясь!»: дырка стала ещё шире, и высунулся кусок тряпки побольше. — Господи боже, да у вас тут целая корзина с бельём треснула, — запричитал Пытлик и опять вскочил, чтобы всё поправить. А валик при этом так крутился, будто и правда был живой. Само собой, как только Пытлик всё уложил на место, свёрток опять треснул, и из дыры, которая с каждым разом становилась всё шире, уже свешивался целый измятый парус. — Что за глупые шутки вы тут со мной шутите! — стал ругаться Пытлик, вскочил и запихал весь парус обратно в отверстие, и уже не ложился обратно, а уселся и стал украдкой наблюдать за свёртком. — Если он ещё хоть раз треснет и мне придётся снова запихивать тряпки обратно, такую взбучку задам, ого-го. Взбучка, и правда, вышла ого-го. Потому что опять раздался треск, и из дырявого свёртка вывалились уже целых два измятых паруса. — Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! — бросился Пытлик к свёртку. Но не успел он к нему прикоснуться, как и случилась эта взбучка. Откуда ни возьмись прилетели две бабочки, за ними третья, четвёртая, пятая, и все накинулись на Пытлика: — Ах ты, такой-растакой, оставь в покое нашу сестрицу! Хулиган ты этакий, не видишь, она вылупляется? Бестолочь никчёмная, не понимаешь что ли, как ей, бедняжке, тяжело просунуть в дырку свои крылья, а ты ей их обратно запихиваешь, остолоп! И давай Пытлика колотить. Лапами, крыльями, чем попало. Знаете, дети, что это был за свёрточек? Куколка, из которой собиралась на рассвете вылупиться бабочка. Она высовывала, бедняжка, крылышки, хотела выбраться наружу, но у неё никак не получалось, потому что Пытлик снова и снова запихивал ей крылья обратно. Теперь-то уж, стоило Пытлику отвернуться, она воспользовалась случаем и быстренько выбралась из куколки целиком. Головой вниз, как и полагается бабочкам, с мятыми и мокрыми, как тряпки, крыльями. Но это ничего, едва на них посветит солнышко, они разгладятся и расправятся. И правда, от солнечных лучей начали тряпочки расправляться, крепнуть, и вот уже превратились в красивые ровные крылья. Но вот беда, вы только посмотрите! Это совсем не похоже на крылья бабочки! Вместо прекрасных узоров, как у мамы с папой, на них только мазня, пятна и потёки — просто смотреть стыдно! — Это всё из-за тебя, Пытлик! — закричали бабочки. — Из-за того, что ты запихивал ей крылья обратно в куколку, все узоры стёрлись или смазались! И снова все набросились с кулаками на Пытлика. Только вот кулачки бабочек, знаете ли, мягкие, как пух, так что Пытлику было совсем и не больно. Но тут одна из бабочек воскликнула: — Раз ты, бестолочь такая, всё испортил, тебе и исправлять! Ты стёр ей узоры, теперь будь добр, рисуй новые! Как можно обойтись без зелёных бабочек Вот с такого недоразумения, милые дети, и началась вся эта история. Ведь Пытлик был пареньком хорошим и порядочным. — Вообще-то, вы правы, — согласился он и почесал в затылке. — Что ж, так я и сделаю. Только вот красок у меня нет. Бабочки сказали, что это не беда, краска сейчас будет, и тут же взялись за дело. Одни отряхивали с крылышек разноцветную пыльцу, а другие собирали её в баночки. Голубянки натрясли голубой краски, желтушки — жёлтой, павлиний глаз насыпал коричневой, красной и радужной, а с печальной бабочки траурницы собрали полные банки тёмной, почти чёрной краски. Но вот досада, не хватает зелёной! — Эй, бабочки, есть тут кто-нибудь зелёный? — выкрикнула одна юная белянка. — Эх ты, летунья, откуда же тут взяться зелёной бабочке? — отозвался махаон. — Такие разве что в Африке водятся, у нас нет. — Нет так нет, подумаешь, я сам сделаю зелёную краску, — сказал Пытлик. Как же он сделает зелёную краску? Ну, взял он немного жёлтой и немного синей да смешал на палитре, как заправский художник, и смотрите-ка, и правда получилась зелёная. Потом ещё смешал красную с синей, и, надо же, теперь получилась фиолетовая. Оказывается, Пытлик в этом знает толк! Потом ощипали самую малость волосатых гусениц и смастерили кисти, и тут уж Пытлик взялся за дело. — Ну, не будем тебе мешать, — сказали бабочки. — Мы пока полетим пить нектар из цветочков. Но когда вернёмся, чтобы всё было готово! Недолго думая Пытлик принялся за работу: велел новорождённой бабочке расправить крылья и начал на них рисовать. Тут же, конечно, собрались тучи букашек и мошек — ещё бы, кто же упустит такое зрелище? — Вы узор берёте просто так, из головы? — спросил один жучок с метлой, который крутился ближе всех. — Даже не сверяетесь со справочником, как выглядят такие бабочки? — Какое там! Я всё сам придумываю, — ответил Пытлик, и это было правдой, так он и делал. Впрочем, рисовал он довольно странные вещи — всякие глупые смешные картинки, какие бывают в детских журналах, так что мушки то и депо взвизгивали от восторга, а жучки покатывались со смеху. Нарисовал, к примеру, гусеницу на колёсиках, комара на лыжах и блоху, которая сражается с крокодилом. Ещё нарисовал цыплёнка, который проглотил живого червячка, червячок в нём так извивался, что шея цыплёнка ходила ходуном. Или нарисовал такую картину: две козы на дворе разорвали одеяло, пух разлетелся, а все решили, что пошёл снег. И ещё вот какую: улитка гонялась наперегонки с поездом, а потом решила закурить, как паровоз, чтобы его обогнать. О том, как бабочка плакала, а мышка смеялась — Интересно, что на это скажут другие бабочки, — пробормотал жук с метлой. — А вот и они! — тут же воскликнул он. И правда, бабочки летели назад. Зрелище им представилось хоть куда! Завидев, какими картинками разукрасили их подружку, бабочки бешено замахали крыльями, стремительно спикировали на землю и снова бросились с кулаками на Пытлика. — Что ты натворил, негодник? Разве такие узоры бывают у бабочек? Что это ещё за цирк? В жизни такого не видели! И давай опять дубасить Пытлика что есть силы. Бабочка, которую Пытлик разрисовал, принялась рыдать, да так горько и безутешно, что все вокруг тоже стали утирать глаза и носы. Вдруг зашуршала трава, и из вороха листьев высунулся мышиный носик. — Что стряслось? Кто тут ревёт, детям спать не даёт? — пропищала мышка и вылезла целиком. В отличие от остальных, она не заплакала, а, наоборот, расхохоталась, как сумасшедшая, так что слёзы у неё навернулись уже от смеха. — Господи боже мой, кто все эти глупости нарисовал? — еле выговорила она. — Дайте мне, я покажу детям! Свернула бабочку в трубочку, как лист бумаги, и юркнула с ней в норку. Ошарашенный Пытлик бросился вдогонку, а за ним и все остальные. Только тот жук с метлой сначала аккуратно всё подмёл, а потом уж пополз следом. Вот врываются они в мышиную норку, а там восемь маленьких, ещё совсем лысеньких мышат, у них режутся зубки, и они не могут уснуть. — Смотрите, детки, — ликует мышка-мама, — я принесла книжку с картинками, сейчас буду рассказывать вам сказки! Она стала показывать им картинки на бабочкиных крыльях и рассказывать о цыплёнке, который проглотил червячка, о комаре на лыжах, о том, как улитка состязалась с поездом. Мышата так смеялись, что совсем забыли о своих зубках. — А сейчас я вам расскажу последнюю сказку, на ночь, — сказала мышка-мама и стала рассказывать такую сказку. О том, как глупые козы лепили снеговика На одном скотном дворе жили-были две глупые козы. Их никогда не привязывали, так что они бегали где хотели. Гоняли собак или кур, а однажды увидали одеяло, которое проветривалось на подоконнике. — Смотри, он рога на нас наставил! — сказала одна коза. — Я этого так не оставлю! — тут же заявила другая и наподдала одеяло рогами. — Я этого тоже так не оставлю! — подхватила первая и тоже подцепила его рогами. — Тррр-ах — одеяло порвалось, и из дыры повалил пух. Козы так и подпрыгнули от испуга. Вууух — взлетело в воздух облако перьев, будто снег пошёл. Козы подскочили ещё выше, и пустой чехол свалился с рогов. — Смотри, снег пошёл! — взвизгнула первая коза, когда увидела облако перьев над головой. — О, вот здорово! Слепим снеговика! — воскликнула вторая. Глупые козы, и правда, подумали, что наступила зима, и собрались лепить снежную бабу. — Слепи комок из снега и кати ко мне! — скомандовала вторая коза. Тогда первая принялась сгребать рогами и ногами пух на земле, чтобы скатать из него ком. Но ничего не получалось, пух не скатывался. — У меня не получается, попробуй ты! — удивлённо проблеяла первая коза. — У меня тоже не выходит, ме-е-е! — проблеяла в ответ вторая. — У меня ничего не получается, ме-е-е! — пожаловалась первая ещё громче. — И у меня нееет, мееее! — подхватила вторая ещё немного громче. — У меня совсем неееет, мееее! — блеяла первая уже во весь голос. И всё пыталась скатать из перьев ком. — У меня всё время рассыпается, мееее! — сетовала первая. — И у меня тоже, мееее! — блеяла вторая. Так сказка мышки-мамы и продолжалась — из одних только «неее» да «меее». Мышата выдержали недолго и вскоре заснули как убитые. И не только мышата. Спала и бабочка с картинками, и Пытлик, и все, кто пришли с ними за компанию, и остальные бабочки, которые ждали снаружи, чтобы не сломать крылья, и слушали сказку перед входом в норку. Так они и проспали до утра, и всю ночь им снились козы. Проснулись все довольными и весёлыми. — Ах, как сладко нам спалось, плут ты этакий! — хлопали они Пытлика по плечу. — Как тебе только удалось такие картинки нарисовать на самых обыкновенных бабочкиных крыльях, невероятно! Все разлетелись кто куда и долго ещё изображали глупых коз и кричали друг другу: «Меее!» А в ответ повторяли: «У меня тоже не получается, мееее!» Люди в тех краях совсем запутались: искали повсюду коз, думали — потерялись, искали в лесу, в полях, даже в сверчковые норки заглядывали, потому что оттуда тоже то и дело раздавалось «меее» да «неее». А у бабочки, расписанной Пытликом, началась райская жизнь. Её звали ко всем маленьким детям, которые не могли уснуть, и мамы рассказывали им сказки по её крыльям, а за это потчевали бабочку всякими лакомствами. Как Пытлик снова почесал в затылке и открыл художественную школу Все вокруг так и сгорали от любопытства и спрашивали, кто же это нарисовал. — Пытлик? — удивлялись. — Надо же! Все нахваливали Пытлика наперебой, и кто только вокруг него теперь не крутился. — Как у вас здорово получается! Послушайте, вам надо рисовать карикатуры в газетах или мультфильмы, или, может, учить детей рисоваИ правда, хоть там, под паутиной и была сеть для ловли мошек, её никак нельзя было назвать страховочной, как у канатоходцев в цирке.
— Мы скажем папе, пусть сделает! — загорелись паучки и побежали за папой.
И вот уже на другой день для Пытлика готов прочный канат, натянутый с ветки на ветку, а под ним огромная сеть-страховка.
Маленькие паучки с мамой-паучихой уже ждут не дождутся представления, да и папе-пауку любопытно посмотреть.
— Ну, смотрите, паучки, я вам покажу, как это делается, — начал выступление Пытлик.
— Прежде всего заправскому канатоходцу нужен хороший шест, — он взял длинный шест из веточки, который заготовил ещё вчера.
— Его нужно этак изящно подбросить в руке, — показал Пытлик, и — раз! — одним концом сбил маму-паучиху со всеми детками. Хорошо ещё, что мама и дети тут же выпустили нити. Теперь они висели на ветке, как елочные украшения.
— О, прошу прощения! — сконфузился Пытлик. Но отвлёкшись на них, он другим концом шеста нечаянно свалил папашу паука.
— Ёлки зелёные! — ругался папаша паук, покачиваясь на нити.
— О, пардон-пардон! — закричал Пытлик и поднял шест вверх, чтобы никого больше не сбить. Но как назло, сверху у розового цветка кружил крупный жук Бронзовка13.
Шлёп — и он свалился вниз, получив шестом в брюхо, и давай вертеться в паутине.
Но и это ещё не всё. Пытлик сбил шестом и цветок розы, и он шлёпнулся ему прямо на голову, как шляпа, — и вот Пытлик с шестом в руках и розовой шляпкой на голове повалился прямо на Бронзовку.
— На помощь! Убивают! Этот господин сейчас меня прикончит! — вопил жук Бронзовка — и давай бороться с Пытликом.
Зрелище это было — животики надорвёшь! Пытлик с розовой шляпкой на голове был точь-в-точь, как прекрасная дама, а жук Бронзовка с шестом в руке, который он отобрал у Пытлика, — как рыцарь с копьём. Он так сильно размахивал шестом, что совсем разодрал паутину, и оба жука свалились вниз.
Но до земли они не долетели. Бронзовка расправил крылья и улетел. А Пытлик повис одной лапой на паутине. Шляпка так и сидела у него на голове: цветок крепко прилепился к измазанным медом усикам.
Маленькие паучки на своих нитях просто покатывались со смеху и хлопали в ладоши. Другие букашки, наблюдавшие эту сцену, потом всем о ней рассказывали.
Но знаете, как перевирают историю, когда передают её из уст в уста? Вскоре уже говорили, что жук Бронзовка хотел какую-то барышню в розовой шляпке — это Пытлика приняли за барышню — покачать в гамаке, а барышня ему в ответ влепила шестом по лбу.
Короче говоря, над жуком Бронзовкой ещё долго потом смеялись.
Но вся эта история привела ещё к одному досадному обстоятельству. Папаша паук больше не хотел плести новую страховку, как дети его ни упрашивали: «Папочка, ну, пожалуйста, сотките новую страховку! Нам было так весело!»
Но паук ни в какую. Не соглашался, и всё тут. Но вы ещё Пытлика не знаете. Раз папаша не хочет, Пытлик решил, что сам сделает, подумаешь. Вот только научится: подглядит, как старый паук ткёт свою паутину.
Сказано — сделано. Притаился Пытлик за листиком и увидел удивительное зрелище. Только представьте себе, читатели, взрослые и дети, паук, прежде чем приняться за новую паутину, остатки старой взял и слопал. Конечно, он не клал её на тарелочку и не пользовался ножом и вилкой, а просто всосал нити, как лапшу, — так что вся паутина до последней ниточки оказалась у него в брюхе. Потом он забрался на веточку повыше и стал отдыхать. Видимо, ждал, пока паутина в брюхе уляжется. И только как следует отдохнув, вдруг как бросится вниз головой, а за ним из нескольких дырочек на брюшке потянулась, зацепившись за верхнюю ветку, крепкая ровная нить. Он немного на ней повисел, потом перекувырнулся, как акробат, и стал карабкаться обратно по своей же нити наверх.
А что же нить? Он тащил её за собой? Какое там, паук оставил её висеть и, забираясь наверх, ткал ещё и новую, так что когда он вскарабкался обратно на веточку, под ним висела отменная петля.