— Я подозревал, что этот человек — Призрак или убийца, который в сговоре с ним!
— Плевать на приведения, назовите имя!
— Я подозревал барона Вильгельма.
Все просто онемели от этого. Барон с удивлением посмотрел на модельера.
— Меня? При чем здесь я? — глухо спросил барон Вильгельм.
— Ваша походка барон.
— Моя что?
— Походка и взгляд. Вы двигаетесь не как обычный человек. Вы напряжены, готовы всегда к неожиданности, пружинистый осторожный, но в тоже время, уверенный шаг. Вы привыкли так двигаться, это на уровне инстинкта. Когда Вы заходите в любое помещение вы моментально оцениваете обстановку, пути отхода. С собеседником — вы смотрите и прикидываете, на что он способен. Вы всегда готовы к любому повороту событий. Этот анализ ситуации появляется во взгляде на секунды и исчезает. Но невозможно избавиться от этого. Все на уровне инстинктов, которые отрабатывались годами. Предположу, что вы барон служили в вермахте. Так?
— Служил, но очень давно, — нехотя ответил барон Вильгельм.
Астрид с удивлением посмотрела на него.
— Я думаю, вы проходили специальную подготовку и оттачивали ее на войне. Я прав?
Барон помолчал и сказал:
— Я начинал службу в 1934-м в звании лейтенанта. Вермахт. Пехота. Потом был замечен командованием и отправлен сначала на одни курсы, потом другие. Везде с отличием. В итоге я принял командование подразделением специального назначения. Рота. Мы были универсалами. Действовали и в горах, и в лесу, и в песках Африки, и на равнинах. Использовали нас и как штурмовое подразделение, так и диверсионное в глубоком тылу врага. Я участвовал во многих войнах, больших и малых. Вышел в отставку в декабре 40-го. Майором. В моем подразделении проходил службу Отто Скорцени, тогда он не был так знаменит. Просто унтер, хотя и способный.
— А почему вы ушли в отставку? — спросила Астрид.
— В ноябре 40-го мое подразделение дислоцировалось недалеко от одного концентрационного лагеря в Польше. И было рекомендовано отрабатывать навыки уничтожения противника на заключённых этого лагеря. Я прибыл туда для согласования тренировок с руководством лагеря, и они для меня провели экскурсию. Эти несколько часов я буду помнить всегда. Мне до сих пор снятся кошмары. Именно тогда я понял, что сражаюсь на стороне Зла. Я солдат и много раз убивал, но уничтожал врагов Германии! Я воевал против солдат! А то, что творили эти… Они получали удовольствие от того, что делали и с гордостью носили черную форму СС. Я подал в отставку и как меня не уговаривали, и не угрожали мне, я больше не желал воевать под знаменами Рейха. Поэтому я ненавижу войну! Что касается специального парализующего удара, то я им владею в совершенстве.
— Понятно, почему вы хотели уничтожить бумаги в библиотеке, — сказал инспектор, — когда крались за ними ночью.
— Я смотрю не только у меня интересное прошлое, — усмехнулся Труа, — примерно что-то в этом духе я и предполагал. Поэтому я Вас и подозревал. Но я не смог понять мотива и после того как мы сидели и рассуждали о возможностях каждого убить, я понял, что вы не имеете к этому отношения. Вы находились на кухне, оказывали помощь людям и не могли убить Петермана! Вообще, отравление прислуги, смерть Отто фон Гальбаха и Клауса Петермана, не связаны с убийством профессора Шульца. Это совершенно разные мотивы!
— Как это понимать? — удивился инспектор.
— Простите, я на много забегаю вперед. Без прошлого не понять событий в замке. История долгая, фактов для осмысления много, но без них нельзя.
До войны, до оккупации Франции в июне 1940-го года я был булочником. Да-да, пекарем. До сих пор вспоминаю аромат утреннего свежего хлеба. От одежды всегда веяло ванилью. Детям на улице нравилось. Вкусный аромат, — модельер мечтательно задумался о прошлом. Светлые воспоминания разгладили его лицо, на нем появилась улыбка, очнувшись модельер продолжил, — потом все изменилось. Моя любимая Франция, страна винограда, легкого вина и красивых женщин стала другой. Она словно укуталась в ночь, тьма опустилась на нее. Стали происходить изменения. Не спеша, не торопясь. Сначала исчезли светлые улыбки, потом на улицах появились люди в странной одежде, у них была пришита шестиконечная звезда, а в глазах появилась обреченность. Потом стали исчезать люди, не только евреи, нет и французы тоже. Происходили облавы среди бела дня, людей хватали и увозили, больше они не возвращались. В конце июня я услышал по радио обращение генерала Де Голя ко всем свободным французам. Его речь вдохновила меня. Так я попал в Сопротивление. Позже меня направили в один лагерь, где тренировали для городской партизанской войны. Не буду утомлять Вас, чему нас учили, но уже спустя три месяца на меня возлагали большие надежды. А потом произошла судьбоносная встреча. Я познакомился с Шарлем лично. Мы долго общались, и он предложил и убедил меня стать Палачом. Я должен был показательно казнить французов, которые, по мнению Сопротивления, предали родину и активно сотрудничали с оккупационным режимом, и немцев, обычно это были люди, которые принесли страдания народу и Франции. Цели выбирало руководство Сопротивления. Иногда в дополнение казнил целыми семьями. Но всегда показательно и с особой жестокостью к обвиняемым. Именно при этих обстоятельствах я научился, в том числе, и этому необычному приему, инспектор. Часто нужно было захватить жертву живой, для этого и применялся парализующий удар, — Труа посмотрел на инспектора.
Полицейский молчал и внимательно смотрел на француза, многие были в шоковом состоянии от этой истории, особенно девушки. Грета слушала, но не могла принять всего этого.
— Что касается моего отношения к немцам. По своей работе Палачом я не разделял людей по национальностям. Только, виновен или нет. Да, я тщательно изучал будущую жертву. Всегда узнавал, за что он был приговорен. И поверьте, все эти люди заслужили страшную смерть! У меня особое отношение к немцам, но только к тем, которые служили в СС. Я казнил их, не жалея. Все задания были направлены на высший офицерский состав СС во Франции. Теперь перейдем к истории, что привела меня сюда. Весной сорок четвертого года я получил задание казнить одного человека. Немца. Сложность была в том, что никто не знал имени, и не видел его в лицо. Он работал в концлагере Нацвейлер-Штрутгоф, недалеко от французской деревушки Нацвейлер в Эльзасе. От чего лагерь и получил свое название. Это в пятидести километрах от Страсбурга. Вообще-то это была целая сеть лагерей смерти. Но главный находился там. Мне поручили казнить человека, который долгое время занимался опытами над людьми в медицинских целях и…
— Ложь! — закричала Астрид, — это все неправда, что пишут в газетах. А гнусный процесс в Нюрнберге, это унижение побежденных немцев. Не могли люди такое сделать.
— Это всего лишь маленькая правда. Люди не хотят знать, что было. Полная вседозволенность породила среди немцев чудовищ и психопатов.
— Вы сами чудовище! Человек, который спокойно рассказывает о том, что он палач, не может называться человеком, — Астрид была в ярости.
— Когда идет война, многие вещи становятся обыденными. О понятиях Добра и Зла хорошо рассуждать в теплой комнате с камином, раскуривая сигару и наслаждаясь коньяком. А тогда все было по-другому. Это вечный спор, сейчас не об этом. Можно принимать мои действия или с яростью отвергать. Можно постараться понять мои чувства, которые двигали мной, а можно осыпать проклятиями. Я не могу изменить прошлое. Так вот, этот человек убивал людей, ставил над ними медицинские опыты, он разрабатывал для гестапо методы убийства людей. Он классифицировал всё по мукам, которые получала жертва, по времени до смерти и все это для гестапо и СС. Он подчинялся лично Гимлеру. Жертвами были не только евреи, но и немцы, французы, русские, поляки, англичане. Десятки тысяч людей. Это была фабрика пыток и смерти. В нашей разработке он проходил под именем Призрак. Поэтому я и спросил о наличии привидения в замке, хотел посмотреть на реакцию барона Вильгельма, — отвлекся ненадолго модельер, — И когда все было готово для захвата, операция провалилась. Нет, она прошла нормально, но в машине его не было! За несколько часов до захвата, Призрака вызвал в Берлин сам Гимлер. Лето сорок четвертого. Ему понадобился художник пыток, лучший специалист для заговорщиков, которые покушались на фюрера. Именно от его рук погиб барон Генрих фон Тодлебен! По мнению Гимлера заговорщики должны были умереть в страшных муках. Он проработал в тюрьме Плётцензее до конца зимы сорок пятого. Я слышал, что сам адмирал Канарис, покончил с собой, лишь бы не попасть к нему в руки.
— К чему вы все это рассказываете? — спросил инспектор, — то, что я услышал, еще больше убеждает меня в мысли, что убийца именно Вы.
— Не торопитесь, инспектор. Скоро Вы поймете, как эта предыстория связана с событиями в замке. Тогда Призрак ушел от моего правосудия. Он вообще исчез в марте сорок пятого. Действительно Призрак. Это был мой единственный провал. Когда американские войска вторглись во Францию и в ноябре сорок четвертого освободили этот концлагерь, естественно, основные архивы были уничтожены охраной лагеря. Но некоторые документы при отступлении были вывезены в горы и спрятаны. Один из таких тайников полгода назад был случайно обнаружен. Произошло небольшое землетрясение, и стена обвалилась в гроте, все было заминировано. После взрыва многое сгорело. Но кое-что осталось. Нашли дневник одного из офицеров СС, который работал под руководством Призрака. Судьба самого офицера была незавидной, его казнили зимой сорок пятого по странным обвинениям. В дневнике указывалось, что Призрак переведен на работу с заговорщиками. В этих записях восторженно говорилось о незавидной участи предателей Рейха. Так стало известно, где искать следы Призрака. Были задействованы многие агенты разведки, чтобы незаметно узнать, что стало с Призраком. Множество документов, показания людей, сопоставление самых мелких деталей и появилась ниточка, которая привела к имени человека. Это мог быть не он. Поэтому нужно было проверить сведения разведки. Всего этого я не знал. Когда война закончилась, как Палач, я стал не нужен. После войны заработало обычное правосудие. Многие военные преступники избежали наказания, они растеклись по всему миру: в Аргентину, Парагвай и даже в Австралию. А кто-то начал работать на американцев. Иногда по профессии. Я не смог вернуться к мирной жизни булочника. Не смог после всего жить и печь хлеб по утрам. Я решил полностью поменять свою жизнь и стал модельером. Это помогает забыть мою роль в победе французского Сопротивления. Но месяц назад прошлое постучалось ко мне. Генерал Де Голь тайно навестил меня и рассказал, чем занимался Призрак, после того как я его упустил. Шарль дал мне информацию и попросил проверить информацию и если Призрак в замке — закончить дело. Сейчас невозможно привлечь к суду Призрака, нет железных доказательств его злодеяниям. Он был очень осторожен всю свою жизнь и старался не оставлять следов. Так что если его арестовать, то предъявлять ему нечего, а души замученных им людей требуют отмщения. Так я целенаправленно оказался в замке.
— Но ведь это было случайно! Посетить замок предложила баронесса Анна, — Грета говорила, не глядя на модельера, — я с ней разговаривала. Я помню.
— Недели мод в Берлине, Мюнхене были специально организованы, чтобы все выглядело естественно и не у кого не вызывало подозрений. Рекомендации о красоте этих мест и замка, были получены от разных людей. Они не подозревали о настоящей цели. Даже если бы кто и проверил, все было бы идеально. Это труд многих людей, особенно если учесть, что о главной задаче знали только два человека — я и Шарль.
— Невероятно. Шпионский роман. Получается, Вы использовали меня, шеф? — на Грету было жалко смотреть, она стремительно теряла веру в людей, — я Вам так…, - она заплакала.
— Грета, о многих скелетах в шкафу полезно не знать. В чем я тебя обманул? В том, что не рассказал, кем я был во время войны? Я не рассказал тебе только о своей главной миссии в этом замке и все. Остальное, правда. И моя работа, и показы мод, и мое отношение к тебе — это все, правда. И я не обманул, а не сказал всей правды, утаил маленькую часть. Признаюсь, что она существенная.
— Я не могу простить вас шеф. Не сейчас. Расскажи вы все раньше, объяснили мне, может я и смогла бы принять ваше прошлое, сейчас не могу.
Труа пожал плечами.
— Как ты себе представляешь наш разговор? Доверься мне, Грета, я палач и убийца сотен людей, но я хороший? Многое является не только моей тайной. Прости.
Девушка качала головой.
— И кто в замке является Призраком? — спросил Курт.
— Как кто? ДВОРЕЦКИЙ!
Все зашумели. Никто не верил в это. Милый старик, немного важный, слегка холодный в проявлении эмоций, но такой вежливый не мог быть чудовищем.
— Полная ерунда! Он служил у графини Марион фон Дёнхофф. Вы наводите напраслину на человека, тем более знаете, что он не может опровергнуть ваши слова. Его нет! Он исчез. А ваши обвинения, это только слова, — Астрид встала на защиту дворецкого.
— У графини фон Дёнхофф служил настоящий Людвиг Клее, — модельер вздохнул, — как же все запутано! Когда Красная Армия наступала на Кёнигсберг графиня и ее люди бежали из поместья. В той неразберихе они потерялись, и когда опасность осталась позади Людвиг Клее, настоящий дворецкий, как порядочный гражданин обратился в полицию, с просьбой помочь разыскать его хозяйку. Только он не знал, что графиню разыскивает гестапо за связь с заговорщиками против фюрера. Многие ее родственники были уже казнены. Графиня давно известна как ярый противник национал-социализма, ее еще называли «красная» графиня. Как ей удалось проскочить через сито полиции и гестапо, я не знаю. Повезло. А Людвигу нет. Вот тогда и встретились Призрак с Людвигом Клее. Дворецкого арестовали и пытали, выбивали показания против графини. Вот почему Призрак хорошо ориентировался в жизни человека, которого убил. Призрак забрал биографию Клее. Весной сорок пятого года было понятно, что война проиграна и надо исчезнуть. Чем он рисковал? Да ничем. Кто знает и помнит маленького человека Людвига Клее? Только графиня Марион. Но где она? Жива или нет? Кто знает? Возможно, она погибла? Ее могли арестовать позже и казнить. У него была железная биография. Тем более кто его узнает в этом тихом месте? Правильно никто. Вот он и затаился здесь и вполне себе комфортно жил. А вот старого дворецкого замка пришлось убить. По официальной версии предыдущий дворецкий упал с холма и сломал шею. Кто тогда стал проверять причины происшествия? Март сорок пятого. Война проиграна, везде туча беженцев, полный хаос в Германии и отступающие войска. Поэтому и расследовать никто не стал. Не до этого было. Так он стал дворецким в замке под именем Людвига Клее.
— А баронесса Анна? Она могла узнать всё после войны. Графиня Марион живет в Гамбурге, и стала знаменитым журналистом. Один звонок и все дворецкий раскрыт! — инспектор вопросительно посмотрел на модельера.
— Ха! Никто не куда не звонил и даже не собирался! Вы так и не поняли, почему Призрак пришел именно в этот замок?
— Вы сами выдвинули версию что далеко, захолустье, тихое спокойное место, разве нет?