Зимовье на Шепшулте оказалось недостроенным и крайне примитивным. Низенький бревенчатый сруб без окон, кое-как покрытый накатником, зиял пустым дверным отверстием. Посреди земляного пола возвышалось место для очага, над которым виднелось пробитое в потолке дымовое отверстие. Оно же служило и окном. Вот и все устройство…
Осмотрев это неказистое жилье, охотники тотчас взялись за дело. Из предусмотрительно захваченных с собой четырех досок они сбили двери и навесили их, затем перестлали крышу, вдоль стен устроили узкие нары из жердей, заготовили дрова. С луга привезли сено.
К вечеру хижина была оборудована, и на очаге запылал костер. Густой дым заполнил все помещение, дышать стало нечем, глаза слезились. Все выскочили наружу. Через полчаса, когда воздух нагрелся, дым ровным столбиком поднялся вверх и повалил в потолочное отверстие. В зимовье стало тепло и уютно.
Костер светло разгорелся, воздух очистился. Охотники забрались в хижину и после сытного ужина с наслаждением растянулись на нарах.
На следующий день все разошлись на промысел. Трохин еще в темноте отправился вверх по долине Шепшулты разведывать лосей. Следом за ним вышел Уваров. Он намеревался в этот день белковать в сосняках. Рогов и Симов направились в долину речки Моситой ставить западни-кряжи на кабаргу. Шли молча.
Скоро охотники свернули в долину Моситой и поднялись по ее юго-восточному склону. Глубокое безмолвие царило в лесу. Неожиданно где-то вверху раздалось странное, продолжительное шипенье. Казалось, будто рядом снизился табунок гоголей. Симов с удивлением поднял голову, осмотрелся по сторонам и вопросительно взглянул на Рогова. Старик улыбнулся.
— Это кабарожка пышкает, — пояснил он.
По лесу снова пронеслось шипение. Оба охотника замерли, всматриваясь в заросли и завалы валежника. Наконец метрах в семидесяти, среди деревьев и камней, Симов заметил головку и полосатую грудку кабарги. Он мгновенно вскинул винтовку и выстрелил. Головка исчезла.
Охотник бросился вверх по косогору. Пробираясь в чаще и перелезая через колодины, он с большим трудом выбрался на скалистый бугор, где стояла кабарга. Зверька там уже не было. Ямки в снегу, пробитые четырьмя поставленными вместе копытцами, виднелись через каждые 3–4 метра: таковы были прыжки уходившей кабарги. Нигде не было видно ни капли крови.
— Ну, как? Есть? — прокричал снизу Рогов.
— Нет, несъедобная оказалась! — пошутил Симов над своим промахом.
— Поди, свысил? — снова донеслось снизу. Симов осмотрел ближайшие колодины и стволы деревьев. Действительно, при стрельбе вверх винтовка высила. Засевшая в колодинс пуля пролетела над головой зверька.
На выстрел прибежал Батыр. Почуяв кабаргу, он принюхался к ямкам в снегу и, определив направление, помчался вдогонку. Тем временем Рогов обошел скалистый завал и выбрался к вершине косогора. Ловко минуя препятствия, он за несколько минут поднялся гораздо выше Симова и вскоре скрылся из глаз. В наступившей тишине, где-то вверху, за косогором, раздавался лай собаки, загнавшей кабаргу на «отстой».
Наконец ветер донес сухой треск выстрела. Поднявшись наверх, Симов отыскал Прокопа Ильича по следу. Старик отдыхал в затишье, под небольшим утесом, служившим кабарге отстоем Рядом сидел Батыр, в снегу лежала убитая кабарга. С верхней челюсти животного свешивались вниз пятисантиметровые клыки. Это был крупный, десятикилограммовый самец, почти вдвое больше молодой кабарги-самочки, пойманной в пути Трохиным.
— Хороший струйный, — заметил Прокоп Ильич, показывая, вырезанную «пупку» — ценную мускусную железу. Симов с интересом взял кусочек шкурки, внутри которой перекатывался твердый комочек железы, величиной в половину куриного яйца.
— Заготовителям в Чите продам, — продолжал Рогов. — Лекарственная вещь… Ишь как от нее аптекой несет! — Симов понюхал. Действительно, железа напоминала запахом смесь каких-то медикаментов.
Рогов бережно взял «струйку», завернул ее в платок и спрятал за пазухой. Затем он связал попарно ноги животного и закинул тушку за спину.
— Вот придем в зимовье, шашлык поджарим. Вкуснее кабарожьего мяса сейчас не найдешь! — Старик так аппетитно причмокнул, что Симову нестерпимо захотелось есть.
За вершиной, вниз по северному склону, тянулась полуторакилометровая засека шириной в два десятка кряжей. Лиственницы, подрубленные на высоте метра, были повалены одна на другую и представляли собой сплошную изгородь из стволов и переплетенных ветвей. Через каждые пятьдесят-семьдесят метров в изгороди были проделаны двухметровые ворота, перегороженные западней — приподнятым и настороженным бревном, которое придавливает проходящую под ним кабаргу Эти опасные самоловы убивают и телят, и самок. Поэтому в местах, где кабарог мало, кряжи применять нельзя. Хорошо зная на практике истребительную силу этих самоловов. Прокоп Ильич охотно согласился с Симовым не настораживать эти самоловы. Оставив засеку в покое, товарищи вернулись в зимовье.
За дверью хижины зарычал Батыр. Охотники прислушались. Снаружи, в морозной тишине, послышался скрип размеренных шагов. Вскоре с клубами морозного пара в зимовье ввалился огромный Уваров. Сразу в помещении стало тесно. Старик не спеша разобрался, раскурил трубку и коротко сообщил:
— Следов лосей не видать. Белка малость есть. Десяток добыл. С полсотни плашек поднял. Дорогой наследили колонки… Вблизи сайбы их штук пять живет. Я подходил к ней. Она в порядке, прогрызов нет, мясо цело.
Колонок.
Зимовье на Шепшулте оказалось недостроенным и крайне примитивным. Низенький бревенчатый сруб без окон, кое-как покрытый накатником, зиял пустым дверным отверстием. Посреди земляного пола возвышалось место для очага, над которым виднелось пробитое в потолке дымовое отверстие. Оно же служило и окном. Вот и все устройство…
Осмотрев это неказистое жилье, охотники тотчас взялись за дело. Из предусмотрительно захваченных с собой четырех досок они сбили двери и навесили их, затем перестлали крышу, вдоль стен устроили узкие нары из жердей, заготовили дрова. С луга привезли сено.
К вечеру хижина была оборудована, и на очаге запылал костер. Густой дым заполнил все помещение, дышать стало нечем, глаза слезились. Все выскочили наружу. Через полчаса, когда воздух нагрелся, дым ровным столбиком поднялся вверх и повалил в потолочное отверстие. В зимовье стало тепло и уютно.
Костер светло разгорелся, воздух очистился. Охотники забрались в хижину и после сытного ужина с наслаждением растянулись на нарах.
На следующий день все разошлись на промысел. Трохин еще в темноте отправился вверх по долине Шепшулты разведывать лосей. Следом за ним вышел Уваров. Он намеревался в этот день белковать в сосняках. Рогов и Симов направились в долину речки Моситой ставить западни-кряжи на кабаргу. Шли молча.
Скоро охотники свернули в долину Моситой и поднялись по ее юго-восточному склону. Глубокое безмолвие царило в лесу. Неожиданно где-то вверху раздалось странное, продолжительное шипенье. Казалось, будто рядом снизился табунок гоголей. Симов с удивлением поднял голову, осмотрелся по сторонам и вопросительно взглянул на Рогова. Старик улыбнулся.
— Это кабарожка пышкает, — пояснил он.
По лесу снова пронеслось шипение. Оба охотника замерли, всматриваясь в заросли и завалы валежника. Наконец метрах в семидесяти, среди деревьев и камней, Симов заметил головку и полосатую грудку кабарги. Он мгновенно вскинул винтовку и выстрелил. Головка исчезла.
Охотник бросился вверх по косогору. Пробираясь в чаще и перелезая через колодины, он с большим трудом выбрался на скалистый бугор, где стояла кабарга. Зверька там уже не было. Ямки в снегу, пробитые четырьмя поставленными вместе копытцами, виднелись через каждые 3–4 метра: таковы были прыжки уходившей кабарги. Нигде не было видно ни капли крови.
— Ну, как? Есть? — прокричал снизу Рогов.
— Нет, несъедобная оказалась! — пошутил Симов над своим промахом.
— Поди, свысил? — снова донеслось снизу. Симов осмотрел ближайшие колодины и стволы деревьев. Действительно, при стрельбе вверх винтовка высила. Засевшая в колодинс пуля пролетела над головой зверька.
На выстрел прибежал Батыр. Почуяв кабаргу, он принюхался к ямкам в снегу и, определив направление, помчался вдогонку. Тем временем Рогов обошел скалистый завал и выбрался к вершине косогора. Ловко минуя препятствия, он за несколько минут поднялся гораздо выше Симова и вскоре скрылся из глаз. В наступившей тишине, где-то вверху, за косогором, раздавался лай собаки, загнавшей кабаргу на «отстой».
Наконец ветер донес сухой треск выстрела. Поднявшись наверх, Симов отыскал Прокопа Ильича по следу. Старик отдыхал в затишье, под небольшим утесом, служившим кабарге отстоем Рядом сидел Батыр, в снегу лежала убитая кабарга. С верхней челюсти животного свешивались вниз пятисантиметровые клыки. Это был крупный, десятикилограммовый самец, почти вдвое больше молодой кабарги-самочки, пойманной в пути Трохиным.
— Хороший струйный, — заметил Прокоп Ильич, показывая, вырезанную «пупку» — ценную мускусную железу. Симов с интересом взял кусочек шкурки, внутри которой перекатывался твердый комочек железы, величиной в половину куриного яйца.
— Заготовителям в Чите продам, — продолжал Рогов. — Лекарственная вещь… Ишь как от нее аптекой несет! — Симов понюхал. Действительно, железа напоминала запахом смесь каких-то медикаментов.
Рогов бережно взял «струйку», завернул ее в платок и спрятал за пазухой. Затем он связал попарно ноги животного и закинул тушку за спину.
— Вот придем в зимовье, шашлык поджарим. Вкуснее кабарожьего мяса сейчас не найдешь! — Старик так аппетитно причмокнул, что Симову нестерпимо захотелось есть.
За вершиной, вниз по северному склону, тянулась полуторакилометровая засека шириной в два десятка кряжей. Лиственницы, подрубленные на высоте метра, были повалены одна на другую и представляли собой сплошную изгородь из стволов и переплетенных ветвей. Через каждые пятьдесят-семьдесят метров в изгороди были проделаны двухметровые ворота, перегороженные западней — приподнятым и настороженным бревном, которое придавливает проходящую под ним кабаргу Эти опасные самоловы убивают и телят, и самок. Поэтому в местах, где кабарог мало, кряжи применять нельзя. Хорошо зная на практике истребительную силу этих самоловов. Прокоп Ильич охотно согласился с Симовым не настораживать эти самоловы. Оставив засеку в покое, товарищи вернулись в зимовье.
За дверью хижины зарычал Батыр. Охотники прислушались. Снаружи, в морозной тишине, послышался скрип размеренных шагов. Вскоре с клубами морозного пара в зимовье ввалился огромный Уваров. Сразу в помещении стало тесно. Старик не спеша разобрался, раскурил трубку и коротко сообщил:
— Следов лосей не видать. Белка малость есть. Десяток добыл. С полсотни плашек поднял. Дорогой наследили колонки… Вблизи сайбы их штук пять живет. Я подходил к ней. Она в порядке, прогрызов нет, мясо цело.
Колонок.