Едва заканчивается обед, я пулей вылетаю из-за стола. Разыскиваю Кузьмича и рассказываю ему о том, что произошло. Он довольно улыбается.
— А и то ладно, графинюшка. Стало быть, уроки с его сиятельством продолжать нужно.
Я и сама думаю так же. И плевать мне на недовольство тетушки.
Следующее утро выдается дождливым, и Татьяна Андреевна наверняка воспротивилась бы моей прогулке верхом, но они с Софи после завтрака уезжают в город за какими-то хозяйственными покупками.
К мельнице мы мчимся галопом.
— Наталья Кирилловна, поостереглись бы! — урезонивает меня Захар Кузьмич. — Тропинка скользкая!
Спрыгнув с лошади у самого крыльца, я устремляюсь в кабинет Лариона Казимировича, не дав лакею возможности даже доложить о нашем прибытии.
— Чего это ты, Наталья Кирилловна, носишься как ошпаренная? — любопытствует хозяин. А глаза его хитро так поблескивают. Наверняка, он обо всём догадался и сам.
— Я научилась читать чужие мысли! — выпаливаю с порога. — Я сегодня тетушки мысли прочитала, и кузины, и нашей горничной…
Старик укоризненно качает головой:
— Свои сначала научись понимать!
— Свои? — удивляюсь я. — А разве я их не понимаю?
Он хмыкает:
— Мало кто свои мысли понимает. Вот скажи, графиня, знаешь ли ты, чего сама хочешь?
Я немного удивлена:
— Конечно, знаю! Я хочу всему тому научиться, что папа умел! Мысли читать и людей лечить.
Но старик не спешит такие намерения похвалить.
— Ну, научишься. А дальше что?
— Дальше? — переспрашиваю я.
Он нетерпеливо поясняет:
— Будешь сидеть в своей Закревке, читать мысли тетушки и лечить дворовых людей?
А я вдруг понимаю, что, действительно, толком не знаю, чего же я хочу на самом деле.
Едва заканчивается обед, я пулей вылетаю из-за стола. Разыскиваю Кузьмича и рассказываю ему о том, что произошло. Он довольно улыбается.
— А и то ладно, графинюшка. Стало быть, уроки с его сиятельством продолжать нужно.
Я и сама думаю так же. И плевать мне на недовольство тетушки.
Следующее утро выдается дождливым, и Татьяна Андреевна наверняка воспротивилась бы моей прогулке верхом, но они с Софи после завтрака уезжают в город за какими-то хозяйственными покупками.
К мельнице мы мчимся галопом.
— Наталья Кирилловна, поостереглись бы! — урезонивает меня Захар Кузьмич. — Тропинка скользкая!
Спрыгнув с лошади у самого крыльца, я устремляюсь в кабинет Лариона Казимировича, не дав лакею возможности даже доложить о нашем прибытии.
— Чего это ты, Наталья Кирилловна, носишься как ошпаренная? — любопытствует хозяин. А глаза его хитро так поблескивают. Наверняка, он обо всём догадался и сам.
— Я научилась читать чужие мысли! — выпаливаю с порога. — Я сегодня тетушки мысли прочитала, и кузины, и нашей горничной…
Старик укоризненно качает головой:
— Свои сначала научись понимать!
— Свои? — удивляюсь я. — А разве я их не понимаю?
Он хмыкает:
— Мало кто свои мысли понимает. Вот скажи, графиня, знаешь ли ты, чего сама хочешь?
Я немного удивлена:
— Конечно, знаю! Я хочу всему тому научиться, что папа умел! Мысли читать и людей лечить.
Но старик не спешит такие намерения похвалить.
— Ну, научишься. А дальше что?
— Дальше? — переспрашиваю я.
Он нетерпеливо поясняет:
— Будешь сидеть в своей Закревке, читать мысли тетушки и лечить дворовых людей?
А я вдруг понимаю, что, действительно, толком не знаю, чего же я хочу на самом деле.