— Трам-па-ра-рам!
Молодая я еще? Хорошо! Нос не дорос? Хорошо! Теперь вы целый час будете болтать? Ладно! Удар, удар, удар! Так, так! Трарам!
— Что? Я ничего не слышу, минуточку, Алеша… Лена, да прекрати ты свое идиотство, дай поговорить!..
— Ты теперь час будешь говорить, что ж мне и не дышать теперь! Трам! Па! Рам!
— Не твое дело!.. Нет, Алеша, я не тебе… Да, она… Все этот ваш дурацкий теннис. Что?..
— И не дурацкий! И не дурацкий! Па! Ра! Бам!.. С тебя целая лужа натекла, учти, я подтирать не буду!
— Да, я слушаю… Что?.. Закрой там форточку, слышишь?
— Трам-па-па-пам!
До чего она розовая вся, гладкая, чистенькая, не только прыщика — родинок и тех нет. Еще даже видно немного, где летом не загорело. Но не толстая, просто плотная такая. А ноги-то! Так даже красивее, когда их целиком видно. А коленки продолговатые, как у статуи. Венера Аполлонская!
— Трам! Па! Выпад!
И отчего это она становится такая противная, когда слышит эти их бесконечные разговоры по телефону? Сама чувствует, какая вредная и противная. Но и в самом деле, неужели нельзя сказать, что я, мол, из ванны, стою голая, позвони попозже. Такие важные дела — куда там!
— Вик, если ты долго, я сейчас ванну займу, учти!
— Отстань!.. Да ну, как не ругаться, я уже просто не могу с ней, честное слово! Хорошо тебе говорить! Это же идол какой-то, а не человек!
— Сама ты идол! Венера Милосская!.. Алеша! — заорала Лена издали. — Она голая, она простудится!
Викино тело уже не блестело от воды и из розового превращалось в мраморное.
Нет, ничего не помогает, говорят и говорят. Как приклеенные. Хлопнуть бы ракеткой по мягкому месту!
Лена закрыла форточку, сходила в ванну, принесла оттуда халат, бросила его Вике на плечи.
— Я и в самом деле иду под душ, слышишь?
— Да иди, иди, оставь меня, ради бога, в покое. Спасибо. Иди.
— Ради бога, ради бога! — все-таки отдразнилась Лена.
Она взяла прыгалки и стала скакать в прихожей и петь:
— Вот и смена караула, трам-па-па-ра, трам-па-пам!..
— Трам-па-ра-рам!
Молодая я еще? Хорошо! Нос не дорос? Хорошо! Теперь вы целый час будете болтать? Ладно! Удар, удар, удар! Так, так! Трарам!
— Что? Я ничего не слышу, минуточку, Алеша… Лена, да прекрати ты свое идиотство, дай поговорить!..
— Ты теперь час будешь говорить, что ж мне и не дышать теперь! Трам! Па! Рам!
— Не твое дело!.. Нет, Алеша, я не тебе… Да, она… Все этот ваш дурацкий теннис. Что?..
— И не дурацкий! И не дурацкий! Па! Ра! Бам!.. С тебя целая лужа натекла, учти, я подтирать не буду!
— Да, я слушаю… Что?.. Закрой там форточку, слышишь?
— Трам-па-па-пам!
До чего она розовая вся, гладкая, чистенькая, не только прыщика — родинок и тех нет. Еще даже видно немного, где летом не загорело. Но не толстая, просто плотная такая. А ноги-то! Так даже красивее, когда их целиком видно. А коленки продолговатые, как у статуи. Венера Аполлонская!
— Трам! Па! Выпад!
И отчего это она становится такая противная, когда слышит эти их бесконечные разговоры по телефону? Сама чувствует, какая вредная и противная. Но и в самом деле, неужели нельзя сказать, что я, мол, из ванны, стою голая, позвони попозже. Такие важные дела — куда там!
— Вик, если ты долго, я сейчас ванну займу, учти!
— Отстань!.. Да ну, как не ругаться, я уже просто не могу с ней, честное слово! Хорошо тебе говорить! Это же идол какой-то, а не человек!
— Сама ты идол! Венера Милосская!.. Алеша! — заорала Лена издали. — Она голая, она простудится!
Викино тело уже не блестело от воды и из розового превращалось в мраморное.
Нет, ничего не помогает, говорят и говорят. Как приклеенные. Хлопнуть бы ракеткой по мягкому месту!
Лена закрыла форточку, сходила в ванну, принесла оттуда халат, бросила его Вике на плечи.
— Я и в самом деле иду под душ, слышишь?
— Да иди, иди, оставь меня, ради бога, в покое. Спасибо. Иди.
— Ради бога, ради бога! — все-таки отдразнилась Лена.
Она взяла прыгалки и стала скакать в прихожей и петь:
— Вот и смена караула, трам-па-па-ра, трам-па-пам!..