— Мне и так никого, кроме вас, не хочется, — усмехнулся юноша и вошел, в этот раз плавно и нежно, глядя в черно-синие бездонные глаза своей женщины. — Зачем мне еще кто-то, когда у меня есть вы?
Урстенера застонала, впиваясь ногтями в плечи Итшуана, а потом вцепляясь ему в рога и притягивая к себе, чтобы поцеловать.
Аусваинга не стала уточнять, что на самом деле все наоборот, это он есть у нее, по договору, причем на таких условиях, словно она себе не любовника, а раба приобрела… Не нужен ей раб… И договорной любовник у нее уже был — тоже не совсем то что надо. А вот влюбленный… по уши влюбленный, да еще и привязанный к ней сын одного из архидемонов, мощь и наивность в одном прекрасном юном теле, и этот взгляд, полный обожания, и эта нежность, несмотря на инкубическую сущность… и… этот божественный вкус, от которого кружится голова!..
Да!.. Это ровно то, что ей нужно!
Основательно подкрепившись и восстановившись после общения с новым членом клана, Урстенера решительно отправилась на второй заход. В этот раз она не позволила Алозии устроить драку, шарахнув болевым разрядом прямо от двери и потом аккуратно привязав девушку к кровати.
После чего уселась рядом с ней на стул, оглядела распятую на покрывале красотку и усмехнулась. Алозия тут же напряглась и попыталась порвать веревки. Когда же поняла, что это бесполезно, с вызовом уставилась на аусваингу. Но та продолжала разглядывать ее, как кусок мяса на базаре, и усмехаться. Девушке стало немного не по себе. Все страшилки, которые она придумывала и додумывала, резко всплыли в ее памяти.
— Боишься? — спустя минут десять вот такого напряженного молчания поинтересовалась женщина. И, не дожидаясь ответа, одобрительно кивнула головой: — Правильно делаешь.
Девушка, от неожиданности слегка задержавшаяся с гневной тирадой, выдала ее с небольшим опозданием. Смысл сказанного заключался в том, что худшей мерзости, чем все аусваинги вообще и Урстенера конкретно, земля не носила.
Женщина опять согласно покивала головой, и снова повисло молчание. Только теперь аусваинга не разглядывала демоницу, а просто изучала комнату.
Итшуан мысленно тоже одобрительно кивал — он знал этот метод, жрецы иногда им пользовались со слишком эмоциональными и общительными. Именно так они тренировали выдержку у своих подопечных.
И действительно, еще спустя минут десять-пятнадцать Урстенера вновь задала неожиданно провокационный вопрос:
— Удобно?
В ответ последовала длинная речь, смысл которой был в том, что уж кого-кого, а аусваинги точно не касается, удобно ли демонице или нет.
Далее снова молчание, теперь уже достаточно долгое. Почти на полчаса.
Итшуан бесшумно присел на пол под дверью, не привлекая к себе внимания и пользуясь тем, что Алозия его не видит — она лежала к нему головой. Конечно, она его чувствовала, но ругаться и поливать грязью почему-то не спешила. Наверное, это не очень удобно делать, не видя того, кого оскорбляешь.
— Кстати, он тебя предал, — произнесла Урстенера и снова замолчала, чтобы выслушать уже не такой бурный поток восхвалений Ратшхира.
— У меня даже есть доказательства, — дождавшись паузы, все так же спокойно продолжила аусваинга.
— Врешь, — довольно вяло огрызнулась девушка.
— Доказательства у тебя в замке, — хмыкнула Урстенера. — Огненная запись с памяти. Хочешь посмотреть?
— Так ты меня и отпустила, — нагло усмехнулась девчонка.
— Конечно, я пойду с тобой, — аусваинга почти дружелюбно улыбнулась. — И после того как ты увидишь, как тебя использовали, а потом вычеркнули, мы с тобой вернемся и спокойно поговорим. А пока… — женщина встала, достала из кармана и ловко защелкнула на шее у демоницы ошейник, после чего отвязала девушку от кровати. — Мне так будет гораздо спокойнее, — пояснила она в ответ на полный ненависти взгляд Алозии.
— Я пойду с вами, — поставил Урстенеру в известность Итшуан. Не спросил, просто озвучил свое решение. Потом, подумав, все же уточнил: — Вы же не против? — и, улыбнувшись, добавил, даже с теми же интонациями в голосе, что прозвучали у аусваинги: — Мне так будет гораздо спокойнее.
— Мне и так никого, кроме вас, не хочется, — усмехнулся юноша и вошел, в этот раз плавно и нежно, глядя в черно-синие бездонные глаза своей женщины. — Зачем мне еще кто-то, когда у меня есть вы?
Урстенера застонала, впиваясь ногтями в плечи Итшуана, а потом вцепляясь ему в рога и притягивая к себе, чтобы поцеловать.
Аусваинга не стала уточнять, что на самом деле все наоборот, это он есть у нее, по договору, причем на таких условиях, словно она себе не любовника, а раба приобрела… Не нужен ей раб… И договорной любовник у нее уже был — тоже не совсем то что надо. А вот влюбленный… по уши влюбленный, да еще и привязанный к ней сын одного из архидемонов, мощь и наивность в одном прекрасном юном теле, и этот взгляд, полный обожания, и эта нежность, несмотря на инкубическую сущность… и… этот божественный вкус, от которого кружится голова!..
Да!.. Это ровно то, что ей нужно!
Основательно подкрепившись и восстановившись после общения с новым членом клана, Урстенера решительно отправилась на второй заход. В этот раз она не позволила Алозии устроить драку, шарахнув болевым разрядом прямо от двери и потом аккуратно привязав девушку к кровати.
После чего уселась рядом с ней на стул, оглядела распятую на покрывале красотку и усмехнулась. Алозия тут же напряглась и попыталась порвать веревки. Когда же поняла, что это бесполезно, с вызовом уставилась на аусваингу. Но та продолжала разглядывать ее, как кусок мяса на базаре, и усмехаться. Девушке стало немного не по себе. Все страшилки, которые она придумывала и додумывала, резко всплыли в ее памяти.
— Боишься? — спустя минут десять вот такого напряженного молчания поинтересовалась женщина. И, не дожидаясь ответа, одобрительно кивнула головой: — Правильно делаешь.
Девушка, от неожиданности слегка задержавшаяся с гневной тирадой, выдала ее с небольшим опозданием. Смысл сказанного заключался в том, что худшей мерзости, чем все аусваинги вообще и Урстенера конкретно, земля не носила.
Женщина опять согласно покивала головой, и снова повисло молчание. Только теперь аусваинга не разглядывала демоницу, а просто изучала комнату.
Итшуан мысленно тоже одобрительно кивал — он знал этот метод, жрецы иногда им пользовались со слишком эмоциональными и общительными. Именно так они тренировали выдержку у своих подопечных.
И действительно, еще спустя минут десять-пятнадцать Урстенера вновь задала неожиданно провокационный вопрос:
— Удобно?
В ответ последовала длинная речь, смысл которой был в том, что уж кого-кого, а аусваинги точно не касается, удобно ли демонице или нет.
Далее снова молчание, теперь уже достаточно долгое. Почти на полчаса.
Итшуан бесшумно присел на пол под дверью, не привлекая к себе внимания и пользуясь тем, что Алозия его не видит — она лежала к нему головой. Конечно, она его чувствовала, но ругаться и поливать грязью почему-то не спешила. Наверное, это не очень удобно делать, не видя того, кого оскорбляешь.
— Кстати, он тебя предал, — произнесла Урстенера и снова замолчала, чтобы выслушать уже не такой бурный поток восхвалений Ратшхира.
— У меня даже есть доказательства, — дождавшись паузы, все так же спокойно продолжила аусваинга.
— Врешь, — довольно вяло огрызнулась девушка.
— Доказательства у тебя в замке, — хмыкнула Урстенера. — Огненная запись с памяти. Хочешь посмотреть?
— Так ты меня и отпустила, — нагло усмехнулась девчонка.
— Конечно, я пойду с тобой, — аусваинга почти дружелюбно улыбнулась. — И после того как ты увидишь, как тебя использовали, а потом вычеркнули, мы с тобой вернемся и спокойно поговорим. А пока… — женщина встала, достала из кармана и ловко защелкнула на шее у демоницы ошейник, после чего отвязала девушку от кровати. — Мне так будет гораздо спокойнее, — пояснила она в ответ на полный ненависти взгляд Алозии.
— Я пойду с вами, — поставил Урстенеру в известность Итшуан. Не спросил, просто озвучил свое решение. Потом, подумав, все же уточнил: — Вы же не против? — и, улыбнувшись, добавил, даже с теми же интонациями в голосе, что прозвучали у аусваинги: — Мне так будет гораздо спокойнее.