На том и расстались. Я написала вступительную статью о том, какую роль играет непредвзятое мнение, как важно делиться своими мыслями, а не держать их в себе, не бояться обсуждения. Что мы все люди (зачеркнула, написала — живые существа), что наличие эмоций отличает нас от машин. Только у них есть набор функций и отсутствуют иные потребности. Мы же имеем право желать, мы имеем право думать и даже сомневаться. В себе, в своих действиях, в правильности решений. Потому что мы — это мы.
Сходила в технический отдел, меня заверили, что если в Доме разрешат требуемую анонимность, то я сегодня же получу программу. Вернулась. Задумалась.
— Цим, а информация, хранящаяся на моей карте, она конфиденциальна? — спросила я.
— Если того пожелаешь сама, — ответила мне та незамедлительно.
— А Яр не будет против, если я обнародую информацию о себе. Ну, ту, что как бы моя личная?
— Яр удивлён твоим вопросом, — ответила Цим, спустя несколько секунд. — Но ничего против не имеет. Твоя карта, можешь делать с ней, что хочешь, хоть выложить в «Глас». За исключением закрытого раздела, разумеется.
Какая проницательность, однако.
Первым я решила разместить свой вопрос и ответ на него же.
«Меня преследуют. Я прогуливаюсь в парке или сижу на лавке, любуясь прекрасным закатом Ирэ, неважно, чем занята, но раз от раза сталкиваюсь с блюстителями правопорядка. Им кажутся подозрительными мои действия, а может, бездействие, мне это неизвестно, но в кваду свою карту предъявляю по десять раз. Я уважаю их труд, Служба Ирэ сложна, а я постоянно вызываю подозрения у программы Спокойствия граждан. Как мне быть? Ведь мешать работе Служителей Ирэ я не могу, но и доказывать каждому, что я добропорядочная гражданка, тоже! Я имею право на спокойный отдых!»
В качестве ответа я просканировала свою карту и выложила её с комментарием: мне нравится наш город, и я люблю наблюдать за его жизнью. Это кажется странным? Оставьте свои подозрения при себе, в противном случае я буду подавать жалобу на любого, кто станет безосновательно вторгаться в моё личное дело и требовать ответа на личные вопросы.
Перечитала. Информация, конечно, обо мне скудная, но зато ярко выделяются «Служба Империи. В отставке» и «Правонарушения: ноль». В принципе, первое автоматически исключает второе, потому что на Службу Империи принимают только с кристально чистой репутацией граждан.
Втайне я также надеялась, что, получив знания, тот, кто следит за мной, отстанет. А он был, я в этом была уже уверена.
Отослала Зинаре и с замиранием сердца стала ждать выхода дневного «Гласа» и реакции народа.
Не знаю, как, наверно, есть какая-то программа, изучающая интерес читающих «Глас», а может, те сами оценивают ту или иную статью и информацию, но Зинара как главная Служительница Освещения Жизни Рошгар всегда знает успех того или иного материала, как и то, читали ли его вообще.
Теоретически доступа к этой информации у меня не было, но я подружилась с сотрудником технического отдела, и он пообещал ускорить решение вопроса с анонимной программой для новой рубрики и известить меня об успехе или отсутствии такового. Также я поинтересовалась, не хочет ли он помочь мне и что-нибудь написать или спросить, чтобы подогреть интерес народа, в ответ услышала «да ты с ума сошла» и «давай лучше в Дарт сходим». Первое проигнорировала, а от второго решительно отказалась. Этот местный Дарт — типа нашего земного театра, весьма специфическая вещь, и туда я пойду, только если приспичит по работе.
Вернулась домой, заказала у знакомой мне уже кулинара Раширы, работающей в соседнем квартале и имевшей небольшую кафешку, обед, съела его и загрустила. А когда время приблизилось к ночи, так и вовсе начала сомневаться. Недолго. С приходом нового дня всё казалось не таким уж и плохим! Я прогулялась по уже знакомому мне парку, получив массу внимания и со стороны Служителей Ирэ, которые откровенно косились на меня, но держались на расстоянии, так и от простых жителей. Кто-то даже мне помахал рукой. Ну да, после того, как я выложила свою карту в «Глас», меня в лицо знал каждый житель Рошгар.
Скажете, глупость? А я отвечу: никогда не боялась осуждения и не буду! Мне нечего скрывать, мне не от кого прятаться. Моя личная жизнь осталась при мне, и это главное.
Зарядившись положительной энергией, я за неимением писем от читателей написала новую статью о любви к ближнему и о том, какие проблемы нам это приносит. Что вблизи мы бываем слепы, а посмотреть на ситуацию со стороны не можем или зачастую боимся. Конечно, у большинства из нас всё прекрасно, и этому нужно радоваться, но бывает и иначе. И как хорошо, что есть рубрика «Вопросы о жизни», анонимность которой гарантирована (последнее мой друг их технического отдела подтвердил). Ничего не теряем, но многое получаем. Да и услышать совет и сделать по-своему никто не мешает.
Вчера активность читателей у моей рубрики была довольно высокой, но… Наверно, Зинара права, здешний народ боится признаться в том, что у них не всё идеально. А о том, чтобы куда-то написать… нетушки. Но у меня есть ещё время и надежда.
Утром следующего дня я подскочила, как ужаленная, услышав непривычный перезвон. Правда, до утра было ещё далеко, и то, что солнце взошло, ничего не значит, в Ирэ оно вообще редко покидает небосклон, греет, а порой и жарит мне на радость. Но я не об особенностях местного солнцестояния, а о том, что в это время все нормальные люди спят!
— Кто там? Дома никого нет… — пробубнила я, точно зная, что кто бы ни завалился ко мне в гости, он меня не услышит.
— Лира, у твоей двери нет никого. Этот звук — извещение о письме в рубрику «Вопросы о жизни», — ответила мне Цим. — Ты просила извещать тебя сразу же, как только кто-то напишет.
На том и расстались. Я написала вступительную статью о том, какую роль играет непредвзятое мнение, как важно делиться своими мыслями, а не держать их в себе, не бояться обсуждения. Что мы все люди (зачеркнула, написала — живые существа), что наличие эмоций отличает нас от машин. Только у них есть набор функций и отсутствуют иные потребности. Мы же имеем право желать, мы имеем право думать и даже сомневаться. В себе, в своих действиях, в правильности решений. Потому что мы — это мы.
Сходила в технический отдел, меня заверили, что если в Доме разрешат требуемую анонимность, то я сегодня же получу программу. Вернулась. Задумалась.
— Цим, а информация, хранящаяся на моей карте, она конфиденциальна? — спросила я.
— Если того пожелаешь сама, — ответила мне та незамедлительно.
— А Яр не будет против, если я обнародую информацию о себе. Ну, ту, что как бы моя личная?
— Яр удивлён твоим вопросом, — ответила Цим, спустя несколько секунд. — Но ничего против не имеет. Твоя карта, можешь делать с ней, что хочешь, хоть выложить в «Глас». За исключением закрытого раздела, разумеется.
Какая проницательность, однако.
Первым я решила разместить свой вопрос и ответ на него же.
«Меня преследуют. Я прогуливаюсь в парке или сижу на лавке, любуясь прекрасным закатом Ирэ, неважно, чем занята, но раз от раза сталкиваюсь с блюстителями правопорядка. Им кажутся подозрительными мои действия, а может, бездействие, мне это неизвестно, но в кваду свою карту предъявляю по десять раз. Я уважаю их труд, Служба Ирэ сложна, а я постоянно вызываю подозрения у программы Спокойствия граждан. Как мне быть? Ведь мешать работе Служителей Ирэ я не могу, но и доказывать каждому, что я добропорядочная гражданка, тоже! Я имею право на спокойный отдых!»
В качестве ответа я просканировала свою карту и выложила её с комментарием: мне нравится наш город, и я люблю наблюдать за его жизнью. Это кажется странным? Оставьте свои подозрения при себе, в противном случае я буду подавать жалобу на любого, кто станет безосновательно вторгаться в моё личное дело и требовать ответа на личные вопросы.
Перечитала. Информация, конечно, обо мне скудная, но зато ярко выделяются «Служба Империи. В отставке» и «Правонарушения: ноль». В принципе, первое автоматически исключает второе, потому что на Службу Империи принимают только с кристально чистой репутацией граждан.
Втайне я также надеялась, что, получив знания, тот, кто следит за мной, отстанет. А он был, я в этом была уже уверена.
Отослала Зинаре и с замиранием сердца стала ждать выхода дневного «Гласа» и реакции народа.
Не знаю, как, наверно, есть какая-то программа, изучающая интерес читающих «Глас», а может, те сами оценивают ту или иную статью и информацию, но Зинара как главная Служительница Освещения Жизни Рошгар всегда знает успех того или иного материала, как и то, читали ли его вообще.
Теоретически доступа к этой информации у меня не было, но я подружилась с сотрудником технического отдела, и он пообещал ускорить решение вопроса с анонимной программой для новой рубрики и известить меня об успехе или отсутствии такового. Также я поинтересовалась, не хочет ли он помочь мне и что-нибудь написать или спросить, чтобы подогреть интерес народа, в ответ услышала «да ты с ума сошла» и «давай лучше в Дарт сходим». Первое проигнорировала, а от второго решительно отказалась. Этот местный Дарт — типа нашего земного театра, весьма специфическая вещь, и туда я пойду, только если приспичит по работе.
Вернулась домой, заказала у знакомой мне уже кулинара Раширы, работающей в соседнем квартале и имевшей небольшую кафешку, обед, съела его и загрустила. А когда время приблизилось к ночи, так и вовсе начала сомневаться. Недолго. С приходом нового дня всё казалось не таким уж и плохим! Я прогулялась по уже знакомому мне парку, получив массу внимания и со стороны Служителей Ирэ, которые откровенно косились на меня, но держались на расстоянии, так и от простых жителей. Кто-то даже мне помахал рукой. Ну да, после того, как я выложила свою карту в «Глас», меня в лицо знал каждый житель Рошгар.
Скажете, глупость? А я отвечу: никогда не боялась осуждения и не буду! Мне нечего скрывать, мне не от кого прятаться. Моя личная жизнь осталась при мне, и это главное.
Зарядившись положительной энергией, я за неимением писем от читателей написала новую статью о любви к ближнему и о том, какие проблемы нам это приносит. Что вблизи мы бываем слепы, а посмотреть на ситуацию со стороны не можем или зачастую боимся. Конечно, у большинства из нас всё прекрасно, и этому нужно радоваться, но бывает и иначе. И как хорошо, что есть рубрика «Вопросы о жизни», анонимность которой гарантирована (последнее мой друг их технического отдела подтвердил). Ничего не теряем, но многое получаем. Да и услышать совет и сделать по-своему никто не мешает.
Вчера активность читателей у моей рубрики была довольно высокой, но… Наверно, Зинара права, здешний народ боится признаться в том, что у них не всё идеально. А о том, чтобы куда-то написать… нетушки. Но у меня есть ещё время и надежда.
Утром следующего дня я подскочила, как ужаленная, услышав непривычный перезвон. Правда, до утра было ещё далеко, и то, что солнце взошло, ничего не значит, в Ирэ оно вообще редко покидает небосклон, греет, а порой и жарит мне на радость. Но я не об особенностях местного солнцестояния, а о том, что в это время все нормальные люди спят!
— Кто там? Дома никого нет… — пробубнила я, точно зная, что кто бы ни завалился ко мне в гости, он меня не услышит.
— Лира, у твоей двери нет никого. Этот звук — извещение о письме в рубрику «Вопросы о жизни», — ответила мне Цим. — Ты просила извещать тебя сразу же, как только кто-то напишет.