— Не помню.
Гарри с сомнением посмотрел на свой пистолет, после чего отправился копаться в багажнике и вернулся оттуда с "зеробоем".
— Восемь патронов, — напомнил я. — Бесценная информация.
— Так раздражает же, — сказал он.
— Тогда делай, — сказал я. — Душевное спокойствие превыше всего.
Стрелять из этой чудовищной пушки в машине было глупо, тут одним выстрелом кардан можно было разорвать, а возможность стрельбы казалась нам неиллюзорной, поэтому Гарри осторожно вытащил холодильник наружу и поставил на обочину.
— Мне кажется, сейчас мы пытаемся совершить очередную глупость, — сказал я.
— Ровно те же ощущения, — признался Гарри и левой рукой потянулся к защелке. — Но как спокойно спать по ночам, когда эта штука рядом? А идея отправить ее куда-нибудь почтой уже не кажется такой же привлекательной, как полчаса назад.
— Почтальонов жалко, — согласился я.
Рука, тем временем, перестала долбиться. Затаилась, наверное.
Гарри был прав, это напрягало.
Гарри уже почти открыл замок.
— Постой, — сказал я. Он остановился на полпути. — У тебя есть четкое понимание того, что ты сейчас собираешься сделать?
— Я собираюсь это пристрелить, — сказал он. — А что ты видишь своим рентгеновским зрением?
— То же, что и раньше, — сказал я. — Какую-то непонятную фигню.
— Тогда план прежний, — сказал он. — Я открываю и стреляю, ты смотришь и комментируешь.
Отличный план. Жаль только, что на всю нашу миссию его нельзя распространить. А то я бы прокомментировал.
Гарри открыл замок, откинул крышку, и в следующий миг оно прыгнуло.
Вот сидишь ты и смотришь фильм ужасов, и из колонок, установленный вокруг твоего туловища, уже вовсю льется тревожная музыка, и герои на экране собираются открыть какой-то надыбанный на чужом звездолете таинственный контейнер или же, наоборот, извлеченный из недр своей родной планеты древний сундук, и ты-то понимаешь, что ничем хорошим это начинание не кончится, и, при условии, что фильм хороший и герои тебе хоть как-то симпатичны, тебе хочется крикнуть им "не трогайте крышку, идиоты!", хотя ты и понимаешь, что они все равно ее тронут и неведомая хрень сейчас вырвется на свободу, потому что, собственно, на таких вот моментах все классические фильмы ужасов и построены. Следующие полтора часа ты сидишь на диване, смотришь, как неведомая хрень пожирает героев вдоль и поперек и убеждаешь себя, что такой идиотизм бывает только в кино, а в реальной жизни никто бы подобной глупости не совершил.
Уж ты сам-то, по крайней мере, точно.
И вот уже реальная жизнь, и ты не сидишь на диване, и из колонок, установленных в машине льется бодрый рок-н-ролл, а перед тобой стоит тот самый контейнер и ты точно знаешь, что внутри него сидит какая-то неведомая хрень, а напротив тебя стоит британский суперагент с пушкой, как раз для таких вот случаев лично Кью разработанной, и этот суперагент сейчас с твоего же молчаливого согласия этот контейнер откроет. И вроде бы и надо закричать самому себе: "не трогай крышку, идиот!", а фиг-то там.
Придется открывать.
— Не помню.
Гарри с сомнением посмотрел на свой пистолет, после чего отправился копаться в багажнике и вернулся оттуда с "зеробоем".
— Восемь патронов, — напомнил я. — Бесценная информация.
— Так раздражает же, — сказал он.
— Тогда делай, — сказал я. — Душевное спокойствие превыше всего.
Стрелять из этой чудовищной пушки в машине было глупо, тут одним выстрелом кардан можно было разорвать, а возможность стрельбы казалась нам неиллюзорной, поэтому Гарри осторожно вытащил холодильник наружу и поставил на обочину.
— Мне кажется, сейчас мы пытаемся совершить очередную глупость, — сказал я.
— Ровно те же ощущения, — признался Гарри и левой рукой потянулся к защелке. — Но как спокойно спать по ночам, когда эта штука рядом? А идея отправить ее куда-нибудь почтой уже не кажется такой же привлекательной, как полчаса назад.
— Почтальонов жалко, — согласился я.
Рука, тем временем, перестала долбиться. Затаилась, наверное.
Гарри был прав, это напрягало.
Гарри уже почти открыл замок.
— Постой, — сказал я. Он остановился на полпути. — У тебя есть четкое понимание того, что ты сейчас собираешься сделать?
— Я собираюсь это пристрелить, — сказал он. — А что ты видишь своим рентгеновским зрением?
— То же, что и раньше, — сказал я. — Какую-то непонятную фигню.
— Тогда план прежний, — сказал он. — Я открываю и стреляю, ты смотришь и комментируешь.
Отличный план. Жаль только, что на всю нашу миссию его нельзя распространить. А то я бы прокомментировал.
Гарри открыл замок, откинул крышку, и в следующий миг оно прыгнуло.
Вот сидишь ты и смотришь фильм ужасов, и из колонок, установленный вокруг твоего туловища, уже вовсю льется тревожная музыка, и герои на экране собираются открыть какой-то надыбанный на чужом звездолете таинственный контейнер или же, наоборот, извлеченный из недр своей родной планеты древний сундук, и ты-то понимаешь, что ничем хорошим это начинание не кончится, и, при условии, что фильм хороший и герои тебе хоть как-то симпатичны, тебе хочется крикнуть им "не трогайте крышку, идиоты!", хотя ты и понимаешь, что они все равно ее тронут и неведомая хрень сейчас вырвется на свободу, потому что, собственно, на таких вот моментах все классические фильмы ужасов и построены. Следующие полтора часа ты сидишь на диване, смотришь, как неведомая хрень пожирает героев вдоль и поперек и убеждаешь себя, что такой идиотизм бывает только в кино, а в реальной жизни никто бы подобной глупости не совершил.
Уж ты сам-то, по крайней мере, точно.
И вот уже реальная жизнь, и ты не сидишь на диване, и из колонок, установленных в машине льется бодрый рок-н-ролл, а перед тобой стоит тот самый контейнер и ты точно знаешь, что внутри него сидит какая-то неведомая хрень, а напротив тебя стоит британский суперагент с пушкой, как раз для таких вот случаев лично Кью разработанной, и этот суперагент сейчас с твоего же молчаливого согласия этот контейнер откроет. И вроде бы и надо закричать самому себе: "не трогай крышку, идиот!", а фиг-то там.
Придется открывать.