— И кому вы его доверили?
— Человеку с большим дробовиком.
— Довольно опрометчиво.
— У меня не такой уж большой круг знакомых.
— Я имел в виду, довольно опрометчиво нам это рассказывать, — сказал он. — Думаете, у нас нет своих людей в Москве?
— Довольно опрометчиво напоминать мне об этом в момент шаткого равновесия, — сказал я.
— Могу я говорить напрямик?
— Валяйте.
— Мы думаем, что вы лжете, — сказал он. — В целом ваша история правдива, но вы лжете в мелочах. Где-то просто недоговариваете, где-то сознательно выдаете ложную информацию.
— Или у вас профессиональная деформация.
— Может, и так, — сказал он. — Вы знаете, сколько человек вы убили в Абу-Даби?
Я покачал головой.
— Тридцать шесть, — сказал он.
— А того парня, которого пристрелили ваши парни, вы тоже на мой счет записываете?
— Нет, мы его отдельно посчитали. Вы — очень опасный человек, Артур.
— Главное, чтобы вы все время об этом помнили.
— И еще почти столько же вы убили в Дубае. Но там подсчитать труднее, пыльная буря мешала.
— Они первые начали, — сказал я. — Кроме того, они все были плохие люди и наверняка это заслужили.
— Вы не находите странным, что не испытываете по этому поводу никаких чувств? Даже пытаетесь шутить?
— Я много чего в этом мире нахожу странным, — сказал я. — Но отсутствие сожалений о врагах, убитых в бою, в это множество не входит.
— Вы понимаете, что я пытаюсь сделать?
— Полагаю, вы пытаетесь вывести меня из шаткого равновесия, — сказал я. — Оцениваете, насколько я стабилен и не начну ли крушить тут все вдребезги и пополам. Я прав в своих предположениях?
— И кому вы его доверили?
— Человеку с большим дробовиком.
— Довольно опрометчиво.
— У меня не такой уж большой круг знакомых.
— Я имел в виду, довольно опрометчиво нам это рассказывать, — сказал он. — Думаете, у нас нет своих людей в Москве?
— Довольно опрометчиво напоминать мне об этом в момент шаткого равновесия, — сказал я.
— Могу я говорить напрямик?
— Валяйте.
— Мы думаем, что вы лжете, — сказал он. — В целом ваша история правдива, но вы лжете в мелочах. Где-то просто недоговариваете, где-то сознательно выдаете ложную информацию.
— Или у вас профессиональная деформация.
— Может, и так, — сказал он. — Вы знаете, сколько человек вы убили в Абу-Даби?
Я покачал головой.
— Тридцать шесть, — сказал он.
— А того парня, которого пристрелили ваши парни, вы тоже на мой счет записываете?
— Нет, мы его отдельно посчитали. Вы — очень опасный человек, Артур.
— Главное, чтобы вы все время об этом помнили.
— И еще почти столько же вы убили в Дубае. Но там подсчитать труднее, пыльная буря мешала.
— Они первые начали, — сказал я. — Кроме того, они все были плохие люди и наверняка это заслужили.
— Вы не находите странным, что не испытываете по этому поводу никаких чувств? Даже пытаетесь шутить?
— Я много чего в этом мире нахожу странным, — сказал я. — Но отсутствие сожалений о врагах, убитых в бою, в это множество не входит.
— Вы понимаете, что я пытаюсь сделать?
— Полагаю, вы пытаетесь вывести меня из шаткого равновесия, — сказал я. — Оцениваете, насколько я стабилен и не начну ли крушить тут все вдребезги и пополам. Я прав в своих предположениях?