— Кому ж нравится быть тупым орудием?
— И потом, там тысячи некстов, и мы ни черта не знаем об их способностях.
— Вообще-то, знаем. Генерал Шэн прислал мне подробный список.
— И если мы влезем, они все умрут.
— Они в любом случае умрут, — сказал Гарри. — Переговорный процесс затеян лишь для того, чтобы выиграть время на разработку силовой операции. Они подняли мятеж, во время которого погибли тысячи военных и сотни мирных жителей. А компартия там вообще не склонна к переговорам, вспомни Тяньаньмэнь.
— Тупая, в целом, идея.
— Согласен.
— Звони своему Шэну, — вздохнул я.
Генерал Шэн оказался совсем не таким, как я его себе представлял.
Я ожидал увидеть какого-нибудь невысокого, худого и умудренного жизнью старикана, цитирующего Лао-Цзы с бесконечной восточной мудростью в раскосых глазах, а передо мной предстал мужчина лет сорока, вполне атлетического телосложения и ростом он был почти с меня, что китайцам, в общем-то, несвойственно.
Для того, чтобы принять решение, собраться и прилететь на переговоры из Поднебесной лично, ему потребовалось меньше суток, и уже вечером следующего дня мы сидели в отдельном кабинете одного из самых фешенебельных ресторанов Барселоны и обсуждали вопросы, которые могли бы отбить аппетит у кого угодно.
Английский у генерала был безупречен.
— Значит, вы Джокер? — сказал он, глядя мне прямо в глаза.
— Да, — сказал я.
— А вы? — он перевел взгляд на Гарри.
— Я — его импресарио.
— И вы готовы помочь нам в решении возникшей проблемы?
— Да. Но не безвозмездно.
— Каков радиус действия вашей способности? — быстро сориентировался генерал Шэн.
— Несколько километров.
— Вряд ли у вас получится подобраться к ним скрытно, — сказал он.
Борден пожал плечами.
— Кому ж нравится быть тупым орудием?
— И потом, там тысячи некстов, и мы ни черта не знаем об их способностях.
— Вообще-то, знаем. Генерал Шэн прислал мне подробный список.
— И если мы влезем, они все умрут.
— Они в любом случае умрут, — сказал Гарри. — Переговорный процесс затеян лишь для того, чтобы выиграть время на разработку силовой операции. Они подняли мятеж, во время которого погибли тысячи военных и сотни мирных жителей. А компартия там вообще не склонна к переговорам, вспомни Тяньаньмэнь.
— Тупая, в целом, идея.
— Согласен.
— Звони своему Шэну, — вздохнул я.
Генерал Шэн оказался совсем не таким, как я его себе представлял.
Я ожидал увидеть какого-нибудь невысокого, худого и умудренного жизнью старикана, цитирующего Лао-Цзы с бесконечной восточной мудростью в раскосых глазах, а передо мной предстал мужчина лет сорока, вполне атлетического телосложения и ростом он был почти с меня, что китайцам, в общем-то, несвойственно.
Для того, чтобы принять решение, собраться и прилететь на переговоры из Поднебесной лично, ему потребовалось меньше суток, и уже вечером следующего дня мы сидели в отдельном кабинете одного из самых фешенебельных ресторанов Барселоны и обсуждали вопросы, которые могли бы отбить аппетит у кого угодно.
Английский у генерала был безупречен.
— Значит, вы Джокер? — сказал он, глядя мне прямо в глаза.
— Да, — сказал я.
— А вы? — он перевел взгляд на Гарри.
— Я — его импресарио.
— И вы готовы помочь нам в решении возникшей проблемы?
— Да. Но не безвозмездно.
— Каков радиус действия вашей способности? — быстро сориентировался генерал Шэн.
— Несколько километров.
— Вряд ли у вас получится подобраться к ним скрытно, — сказал он.
Борден пожал плечами.