Есть в немецком языке слово Ziegelboemen. Так называли во времена Австро-Венгерской империи переселенцев из Богемии и Моравии (Чехии). В большинстве своем это были каменщики, работавшие на венских стройках. Так назывался и профсоюз строительных рабочих, организованный в 1896 году. Селились чешские переселенцы компактно в районе Винерберг, который в свою очередь был частью бОльшего района — Фаворитен.
Там, в Фаворитен, на Квеллерштрассе, 101, и проживала семья каменщика Синделара — отец, мать, сын Матиас и три дочери. Матиас Синделар родился в Моравии, в Козлове, откуда семейство Синделаров-Шинделаржей и переехало в Вену. Без отца Матиас остался в 14-летнем возрасте — Ян погиб на итальянском фронте под Изонцо, и первые послевоенные месяцы семья перебивалась с хлеба на воду, заработков матери-прачки явно не хватало. Матиас пошел работать учеником слесаря, но продолжал каждую свободную минуту гонять мяч.
Футболиста Синделара открыл учитель физкультуры Карл Вайман. Он ходил по дворам, собирал пацанов и устраивал тренировки, Матиаса он сразу же пристроил в юношескую команду венской «Герты», располагавшейся в том же районе Фаворитен.
Тяжелую травму колена 19-летний талант, игравший уже в основе «Герты», получил в плавательном бассейне. Операцию ему делали доктор Эммануэль Шварц и знаменитый ортопед Ганс Шпитци, собравшие по кусочкам мениск правого колена. После этой операции Матиас сумел вернуться в футбол, его «фирменным» знаком стала повязка на колене и выработанная из-за опасения нового, уже возможно непоправимого повреждения, манера игры, в которой он с удивительной ловкостью избегал всяческих столкновений. Вот тогда его и прозвали «бумажным». Было еще прозвище, которым его наградили попозже — «Моцарт футбола».
«Герта», испытывавшая финансовые трудности, в 1924-м начала разваливаться, большинство футболистов перешло в команду Триеста, а Синделар, не желавший уезжать из Вены, перебрался в команду «Аматоры», ставшую вскоре знаменитой венской «Аустрией»...
Вернемся в 1938-й.
Новая власть сразу же принялась наводить свои порядки, в том числе и в футбольном хозяйстве. Профессиональный статус клубов был отменен, всех неарийцев вычищали из руководящего и играющего состава австрийских клубов. Самой «засоренной еврейскими элементами» оказалась венская «Аустрия». Клуб был переименован в «Остмарк», игрокам было запрещено общаться с неарийскими работниками и футболистами, помещение на время закрыли, а для тренировок выделили запасное поле. Командование в клубе принял на себя оказавшийся ярым нацистом СА-штурмбаннфюрер Герман Ханзельванг, бывший игрок команды любителей «Аустрии». Именно по его приказу и был переименован клуб. Правда, уже в июне, когда Ханзельванг отбыл на повышение в Берлин, команде вернули ее название «Аустрия», и как горько шутил историк «вундертима» Йохан Скочек, это было «единственное официально разрешенное в нацистские времена упоминание об Австрии».
Большинство игроков австрийской сборной было приглашено в сборную Германии. Синделар в личном разговоре с Зеппом Гербергером отказался даже приехать на сборы в Дуйсбург, ссылался на здоровье и возраст. Не помогли даже просьбы и уговоры разного ранга начальников. Синделар отказался наотрез. Гербергер в своих воспоминаниях не приводил подробностей их беседы с Матиасом, а только сожалел об отказе.
Карла Зесту (его настоящая фамилия Шестак, и он так же, как и «вундертимовцы» Синделар, Смистик, Цишек, а также молодая «звезда сборной и «Рапида» Йозеф Бицан, был выходцем из семьи австрийских чехов) Гербергер был готов взять в команду только вместе с Синделаром.
Дело в том, что Карл Зеста, левый защитник, вторая после Синделара звезда «Аустрии» и «вундертима», по кличке «Толстый» (при росте 1,65 м он весил 84 кг), был из тех, кого нельзя поставить по стойке «смирно». За словом он в карман не лез, имел обо всем и всех свое личное мнение и не забывал его высказывать, даже если не спрашивали. Он получил две гражданские специальности: выучился на кузнеца и окончил торговые курсы. Кроме того, Зеста прекрасно пел, имел музыкальное образование. Он выступал даже на различных венских подмостках, в том числе и в знаменитом варьете «Ляйхт» в Пратере. Его «Венские песни» транслировались по радио, а в Лондоне в 1932 году его пластинка стала «золотой». А еще он был борцом-любителем, и про его борцовские победы ходили всевозможные байки. Понятно, что популярность Зесты среди венской публики была очень велика.
Уважал он из футбольного руководства исключительно Хуго Майзля и Эммануэля Шварца, ставшего в 1932-м президентом «Аустрии».
Одни рассказывают, что когда Зесту вызвали на первый сбор в немецкую команду, он в ответ на показавшееся ему обидным замечание Г ербергера, ответил тому «Гётцевской» фразой (Гётц фон Берлихинген, персонаж из Гёте, посылает другого... ну, понятно, в общем, какому нашему выражению соответствует). Другие пишут, что не только Гербергера послал, но и рейхсминистра Чаммера, приехавшего поглядеть на смешанную команду. Так или иначе, Зесту со сборов отправили, а после отослали играть в одну из команд «люфтваффе» под Вену, где он и кантовался. Через три года он все-таки Г ербергеру понадобился и отыграл три матча за сборную Германии.
Из «коренных вундертимовцев» в сборной Германии играл только Ганс Мокк. Других игроков, членов австрийской сборной последующих призывов, в команде Гербергера на ЧМ-38 и позже было немало, только удачи такое комплектование команды немцам не принесло.
Матиас Синделар переживал в 1938-м нелегкое время. Он ходил на тренировки «Аустрии», но будущего для себя не видел. Вокруг исчезали старые знакомые — кто-то покидал страну, а кто-то пропадал неизвестно куда. Однажды он увидел на улице Шварца, и тот, чтоб не доставлять неприятностей Синделару, быстро постарался перейти на другую сторону улицы. Матиас бросился к нему через дорогу с возгласом: «Доктор, куда же вы, я хочу вас поприветствовать!»
Шварцу, отстраненному от руководства клубом во время «ариизации», удалось вскоре бежать из Остмарка.
Другу Синделара, «вундертимовцу» Вальтеру Наушу, предложили тренировать «Аустрию». Условием назначения был развод с неарийской женой. Науш подумал, собрал вещички и вместе семейством уехал в швейцарию.
Не нравилось Синделару, да и не только ему, что футболом теперь нельзя зарабатывать на жизнь. Многие ожидали, что и он уедет, тем более связей в Англии было предостаточно, но Матиас сумел удивить всех. Он на свои сбережения купил ободранное кафе в родном Фаворитене, дав за него настоящую цену — 20 000 рейхсмарок, хотя мог бы заплатить чисто символически, поскольку принадлежавшее его знакомому еврею Леопольду Симону Дриллу кафе тоже подлежало «ариизации». Заведение после ремонта стало приносить бОльший доход, чем при прежнем хозяине, поскольку «к Синделару» народ шел с удовольствием. Гестапо рапортовало, что среди посетителей кафе чуть не половина евреев, и ко всем хозяин относится одинаково вежливо.
К полудню 23 января 1939 года по городу молниеносно распространилась весть, что в доме № 3 на Аннагассе найден мертвым 36-летний Матиас Синделар. Там же в бессознательном состоянии находилась его недавняя знакомая Камилла Кастаньоли. Она умерла в больнице на следующий день, так и не придя в сознание.
Полиция сообщила, что произошло отравление угарным газом из-за неправильной эксплуатации дымохода. Однако определить, было это убийство, самоубийство или двойное самоубийство, полиция так и не смогла. Это так и осталось загадкой, хотя...
Из интервью Бицана (2001 год):
Вопрос: «Он ведь совершил самоубийство вместе со своей подругой?»
Ответ: «Не он. Она».
Есть в немецком языке слово Ziegelboemen. Так называли во времена Австро-Венгерской империи переселенцев из Богемии и Моравии (Чехии). В большинстве своем это были каменщики, работавшие на венских стройках. Так назывался и профсоюз строительных рабочих, организованный в 1896 году. Селились чешские переселенцы компактно в районе Винерберг, который в свою очередь был частью бОльшего района — Фаворитен.
Там, в Фаворитен, на Квеллерштрассе, 101, и проживала семья каменщика Синделара — отец, мать, сын Матиас и три дочери. Матиас Синделар родился в Моравии, в Козлове, откуда семейство Синделаров-Шинделаржей и переехало в Вену. Без отца Матиас остался в 14-летнем возрасте — Ян погиб на итальянском фронте под Изонцо, и первые послевоенные месяцы семья перебивалась с хлеба на воду, заработков матери-прачки явно не хватало. Матиас пошел работать учеником слесаря, но продолжал каждую свободную минуту гонять мяч.
Футболиста Синделара открыл учитель физкультуры Карл Вайман. Он ходил по дворам, собирал пацанов и устраивал тренировки, Матиаса он сразу же пристроил в юношескую команду венской «Герты», располагавшейся в том же районе Фаворитен.
Тяжелую травму колена 19-летний талант, игравший уже в основе «Герты», получил в плавательном бассейне. Операцию ему делали доктор Эммануэль Шварц и знаменитый ортопед Ганс Шпитци, собравшие по кусочкам мениск правого колена. После этой операции Матиас сумел вернуться в футбол, его «фирменным» знаком стала повязка на колене и выработанная из-за опасения нового, уже возможно непоправимого повреждения, манера игры, в которой он с удивительной ловкостью избегал всяческих столкновений. Вот тогда его и прозвали «бумажным». Было еще прозвище, которым его наградили попозже — «Моцарт футбола».
«Герта», испытывавшая финансовые трудности, в 1924-м начала разваливаться, большинство футболистов перешло в команду Триеста, а Синделар, не желавший уезжать из Вены, перебрался в команду «Аматоры», ставшую вскоре знаменитой венской «Аустрией»...
Вернемся в 1938-й.
Новая власть сразу же принялась наводить свои порядки, в том числе и в футбольном хозяйстве. Профессиональный статус клубов был отменен, всех неарийцев вычищали из руководящего и играющего состава австрийских клубов. Самой «засоренной еврейскими элементами» оказалась венская «Аустрия». Клуб был переименован в «Остмарк», игрокам было запрещено общаться с неарийскими работниками и футболистами, помещение на время закрыли, а для тренировок выделили запасное поле. Командование в клубе принял на себя оказавшийся ярым нацистом СА-штурмбаннфюрер Герман Ханзельванг, бывший игрок команды любителей «Аустрии». Именно по его приказу и был переименован клуб. Правда, уже в июне, когда Ханзельванг отбыл на повышение в Берлин, команде вернули ее название «Аустрия», и как горько шутил историк «вундертима» Йохан Скочек, это было «единственное официально разрешенное в нацистские времена упоминание об Австрии».
Большинство игроков австрийской сборной было приглашено в сборную Германии. Синделар в личном разговоре с Зеппом Гербергером отказался даже приехать на сборы в Дуйсбург, ссылался на здоровье и возраст. Не помогли даже просьбы и уговоры разного ранга начальников. Синделар отказался наотрез. Гербергер в своих воспоминаниях не приводил подробностей их беседы с Матиасом, а только сожалел об отказе.
Карла Зесту (его настоящая фамилия Шестак, и он так же, как и «вундертимовцы» Синделар, Смистик, Цишек, а также молодая «звезда сборной и «Рапида» Йозеф Бицан, был выходцем из семьи австрийских чехов) Гербергер был готов взять в команду только вместе с Синделаром.
Дело в том, что Карл Зеста, левый защитник, вторая после Синделара звезда «Аустрии» и «вундертима», по кличке «Толстый» (при росте 1,65 м он весил 84 кг), был из тех, кого нельзя поставить по стойке «смирно». За словом он в карман не лез, имел обо всем и всех свое личное мнение и не забывал его высказывать, даже если не спрашивали. Он получил две гражданские специальности: выучился на кузнеца и окончил торговые курсы. Кроме того, Зеста прекрасно пел, имел музыкальное образование. Он выступал даже на различных венских подмостках, в том числе и в знаменитом варьете «Ляйхт» в Пратере. Его «Венские песни» транслировались по радио, а в Лондоне в 1932 году его пластинка стала «золотой». А еще он был борцом-любителем, и про его борцовские победы ходили всевозможные байки. Понятно, что популярность Зесты среди венской публики была очень велика.
Уважал он из футбольного руководства исключительно Хуго Майзля и Эммануэля Шварца, ставшего в 1932-м президентом «Аустрии».
Одни рассказывают, что когда Зесту вызвали на первый сбор в немецкую команду, он в ответ на показавшееся ему обидным замечание Г ербергера, ответил тому «Гётцевской» фразой (Гётц фон Берлихинген, персонаж из Гёте, посылает другого... ну, понятно, в общем, какому нашему выражению соответствует). Другие пишут, что не только Гербергера послал, но и рейхсминистра Чаммера, приехавшего поглядеть на смешанную команду. Так или иначе, Зесту со сборов отправили, а после отослали играть в одну из команд «люфтваффе» под Вену, где он и кантовался. Через три года он все-таки Г ербергеру понадобился и отыграл три матча за сборную Германии.
Из «коренных вундертимовцев» в сборной Германии играл только Ганс Мокк. Других игроков, членов австрийской сборной последующих призывов, в команде Гербергера на ЧМ-38 и позже было немало, только удачи такое комплектование команды немцам не принесло.
Матиас Синделар переживал в 1938-м нелегкое время. Он ходил на тренировки «Аустрии», но будущего для себя не видел. Вокруг исчезали старые знакомые — кто-то покидал страну, а кто-то пропадал неизвестно куда. Однажды он увидел на улице Шварца, и тот, чтоб не доставлять неприятностей Синделару, быстро постарался перейти на другую сторону улицы. Матиас бросился к нему через дорогу с возгласом: «Доктор, куда же вы, я хочу вас поприветствовать!»
Шварцу, отстраненному от руководства клубом во время «ариизации», удалось вскоре бежать из Остмарка.
Другу Синделара, «вундертимовцу» Вальтеру Наушу, предложили тренировать «Аустрию». Условием назначения был развод с неарийской женой. Науш подумал, собрал вещички и вместе семейством уехал в швейцарию.
Не нравилось Синделару, да и не только ему, что футболом теперь нельзя зарабатывать на жизнь. Многие ожидали, что и он уедет, тем более связей в Англии было предостаточно, но Матиас сумел удивить всех. Он на свои сбережения купил ободранное кафе в родном Фаворитене, дав за него настоящую цену — 20 000 рейхсмарок, хотя мог бы заплатить чисто символически, поскольку принадлежавшее его знакомому еврею Леопольду Симону Дриллу кафе тоже подлежало «ариизации». Заведение после ремонта стало приносить бОльший доход, чем при прежнем хозяине, поскольку «к Синделару» народ шел с удовольствием. Гестапо рапортовало, что среди посетителей кафе чуть не половина евреев, и ко всем хозяин относится одинаково вежливо.
К полудню 23 января 1939 года по городу молниеносно распространилась весть, что в доме № 3 на Аннагассе найден мертвым 36-летний Матиас Синделар. Там же в бессознательном состоянии находилась его недавняя знакомая Камилла Кастаньоли. Она умерла в больнице на следующий день, так и не придя в сознание.
Полиция сообщила, что произошло отравление угарным газом из-за неправильной эксплуатации дымохода. Однако определить, было это убийство, самоубийство или двойное самоубийство, полиция так и не смогла. Это так и осталось загадкой, хотя...
Из интервью Бицана (2001 год):
Вопрос: «Он ведь совершил самоубийство вместе со своей подругой?»
Ответ: «Не он. Она».