До леса они дошли довольно быстро.
Азмирк старался не замечать, с какой чудовищной силой сжимает монстр его запястье. В лесу весной пахло еще более одуряюще-пьяняще, и птиц тут было слышно лучше. Не только одну, самую громкую их песню, но и тихие «перефьюти», и опасливо-настороженное «чьиви», и даже прицокивание из травы суймеры, маленькой серенькой пичужки, совершенно незаметной на земле из-за своей окраски.
Но громче всех радостно разливались по всему лесу уже ставшие родными трели «тирли-лирли». Азмирк благодарно улыбнулся неизвестной птичке — ее пение отвлекало его все то время, что он ожидал своей участи у жертвенного камня, и сейчас помогает не замечать боль в запястье.
Болезненность в освобожденном от веревок теле Азмирк пережил стоически, а вот стальной захват пальцев аусваинга терпеть было сложнее.
— Приготовься, — прорычал высший, и мир дернулся, расплылся и вновь стал четким… но другим.
К ним тут же подбежал еще один аусваинг, судя по восторженному выражению мордашки, более поджарому телу и ощущению какой-то внешней и внутренней тонкости и хрупкости — совсем молоденький.
Подхватив Кнека и кинув заинтересованный взгляд на Азмирка, он радостно унесся куда-то, откуда и появился.
Их перенесло в небольшой городок-крепость, на довольно широкую улицу, вымощенную круглыми гладкими булыжниками. Вокруг — три высоких здания из камня, несколько десятков одноэтажных каменных домиков и множество деревянных построек.
Обернувшись, юноша увидел стену наугольной башни, высоченной, порядка семидесяти челоростов. Даже голову задрать пришлось, чтобы разглядеть верхушку и последнее смотровое окно.
Забывшись, Азмирк принялся считать все окна, но аусваинг дернул его за руку, и парень чуть скривился от боли. Странно, что кость до сих пор не захрустела… Своих пальцев Азмирк уже давно не чувствовал.
Нахмурившись, аусваинг поизучал лицо юноши, как будто пытаясь найти там ответ на свой незаданный вопрос, потом вдруг ослабил захват. Отметив промелькнувшее на лице пленника облегчение, удовлетворенно фыркнул.
Весной в этом новом мире тоже пахло, но не так осязаемо, как у храма и тем более в лесу. Тут больше пахло жизнью, причем военной — пот, лошади, отходы лошадей…
Аусваинг уже не бежал, а просто шел по улице. Не тащил за собой, а вел за руку. Так что юноша успевал крутить головой, разглядывая встречающиеся на пути дома.
Мимо проехала телега со свежескошенной травой, и Азмирк глубоко вдохнул, наслаждаясь. Парой запряженных в телегу лошадей управлял человек, ну или аусваинг в обличье человека… В храме рассказывали, что они умеют перевоплощаться.
И, кстати, учитель говорил, что свою страшную крылатую ипостась они используют только во время войн, драк или в процессе оплодотворения. А в этом городке уже четверо пробежавших мимо молодых аусваингов были именно рогатыми и крылатыми.
Возница на телеге был первым встречным, похожим на человека. Он очень заинтересованно оглядел Азмирка и уважительно кивнул идущему рядом с юношей высшему.
Лишь теперь юноша вспомнил, что совершенно обнажен. Не то чтобы его смутило осознание полной открытости тела, но вот то, как его изучал мужчина, ему не понравилось. Пальцы сами собой сжались в кулаки, захотелось с размаху залепить этому человекоподобному по наглой морде.
— Остынь! Можно подумать, раньше на тебя так никто не смотрел, — усмехнулся аусваинг, приобняв Азмирка за талию и подтянув к себе поближе. Юноша попытался вырваться, но хватка у монстра была стальная. Пришлось просто проводить телегу и ехидно улыбающегося возницу злобным взглядом.
Выдохнув, Азмирк попытался вновь сконцентрироваться на чем-нибудь отвлекающем, но умиротворяющее спокойствие не возвращалось. И даже любопытство куда-то исчезло. А на поверхность выплыли тщательно запрятываемые страхи.
Пока он стоял на поляне у жертвенного камня — все было понятно. Ужасно, жестоко, но понятно. Что ожидает его здесь? Почему выбрали именно его? Хотя… выбрали-то Кнека! Потому что маленькие древние ведьмы пытались дотянуться именно до него. Нет, лапали они своими сморщенными крючковатыми пальцами всех, но Кнек вызывал наибольший интерес.
А вот чем Азмирк заслужил изменение своей судьбы? Или…
— Ты спрашивал, какому богу я буду молиться в последние минуты жизни? — аусваинг, целеустремленно тянущий юношу за собой, обернулся, едва заметно кивнул и слегка напрягся. Ответ, очевидно, все же имел какое-то значение.
До леса они дошли довольно быстро.
Азмирк старался не замечать, с какой чудовищной силой сжимает монстр его запястье. В лесу весной пахло еще более одуряюще-пьяняще, и птиц тут было слышно лучше. Не только одну, самую громкую их песню, но и тихие «перефьюти», и опасливо-настороженное «чьиви», и даже прицокивание из травы суймеры, маленькой серенькой пичужки, совершенно незаметной на земле из-за своей окраски.
Но громче всех радостно разливались по всему лесу уже ставшие родными трели «тирли-лирли». Азмирк благодарно улыбнулся неизвестной птичке — ее пение отвлекало его все то время, что он ожидал своей участи у жертвенного камня, и сейчас помогает не замечать боль в запястье.
Болезненность в освобожденном от веревок теле Азмирк пережил стоически, а вот стальной захват пальцев аусваинга терпеть было сложнее.
— Приготовься, — прорычал высший, и мир дернулся, расплылся и вновь стал четким… но другим.
К ним тут же подбежал еще один аусваинг, судя по восторженному выражению мордашки, более поджарому телу и ощущению какой-то внешней и внутренней тонкости и хрупкости — совсем молоденький.
Подхватив Кнека и кинув заинтересованный взгляд на Азмирка, он радостно унесся куда-то, откуда и появился.
Их перенесло в небольшой городок-крепость, на довольно широкую улицу, вымощенную круглыми гладкими булыжниками. Вокруг — три высоких здания из камня, несколько десятков одноэтажных каменных домиков и множество деревянных построек.
Обернувшись, юноша увидел стену наугольной башни, высоченной, порядка семидесяти челоростов. Даже голову задрать пришлось, чтобы разглядеть верхушку и последнее смотровое окно.
Забывшись, Азмирк принялся считать все окна, но аусваинг дернул его за руку, и парень чуть скривился от боли. Странно, что кость до сих пор не захрустела… Своих пальцев Азмирк уже давно не чувствовал.
Нахмурившись, аусваинг поизучал лицо юноши, как будто пытаясь найти там ответ на свой незаданный вопрос, потом вдруг ослабил захват. Отметив промелькнувшее на лице пленника облегчение, удовлетворенно фыркнул.
Весной в этом новом мире тоже пахло, но не так осязаемо, как у храма и тем более в лесу. Тут больше пахло жизнью, причем военной — пот, лошади, отходы лошадей…
Аусваинг уже не бежал, а просто шел по улице. Не тащил за собой, а вел за руку. Так что юноша успевал крутить головой, разглядывая встречающиеся на пути дома.
Мимо проехала телега со свежескошенной травой, и Азмирк глубоко вдохнул, наслаждаясь. Парой запряженных в телегу лошадей управлял человек, ну или аусваинг в обличье человека… В храме рассказывали, что они умеют перевоплощаться.
И, кстати, учитель говорил, что свою страшную крылатую ипостась они используют только во время войн, драк или в процессе оплодотворения. А в этом городке уже четверо пробежавших мимо молодых аусваингов были именно рогатыми и крылатыми.
Возница на телеге был первым встречным, похожим на человека. Он очень заинтересованно оглядел Азмирка и уважительно кивнул идущему рядом с юношей высшему.
Лишь теперь юноша вспомнил, что совершенно обнажен. Не то чтобы его смутило осознание полной открытости тела, но вот то, как его изучал мужчина, ему не понравилось. Пальцы сами собой сжались в кулаки, захотелось с размаху залепить этому человекоподобному по наглой морде.
— Остынь! Можно подумать, раньше на тебя так никто не смотрел, — усмехнулся аусваинг, приобняв Азмирка за талию и подтянув к себе поближе. Юноша попытался вырваться, но хватка у монстра была стальная. Пришлось просто проводить телегу и ехидно улыбающегося возницу злобным взглядом.
Выдохнув, Азмирк попытался вновь сконцентрироваться на чем-нибудь отвлекающем, но умиротворяющее спокойствие не возвращалось. И даже любопытство куда-то исчезло. А на поверхность выплыли тщательно запрятываемые страхи.
Пока он стоял на поляне у жертвенного камня — все было понятно. Ужасно, жестоко, но понятно. Что ожидает его здесь? Почему выбрали именно его? Хотя… выбрали-то Кнека! Потому что маленькие древние ведьмы пытались дотянуться именно до него. Нет, лапали они своими сморщенными крючковатыми пальцами всех, но Кнек вызывал наибольший интерес.
А вот чем Азмирк заслужил изменение своей судьбы? Или…
— Ты спрашивал, какому богу я буду молиться в последние минуты жизни? — аусваинг, целеустремленно тянущий юношу за собой, обернулся, едва заметно кивнул и слегка напрягся. Ответ, очевидно, все же имел какое-то значение.