– Правда, взять себе ребёнка. А кто знает, только пара человек, да и те скорее хотят смотаться от него, чтобы не видеть и не слышать.
– Но ведь они могут и одуматься, вернуться, что тогда?
Николай задумался снова.
– Они просто ничего не смогут доказать. Если всё как ты говоришь. Ты прикинешься беременной, а потом придёшь и скажешь, что родила дома. Вот и всё. А когда всё будет оформлено – уже всё, ничего не докажешь. Да я и не думаю, что они вернутся. Не зря же они ехали так далеко, чтобы ребёнка оставить. Значит само его рождение там никому не нужно. Понимаешь.
– Но мы идём на преступление, – возмутилась Валентина тому, что муж так легко согласился на всё это мероприятие.
– А в чём наше преступление? Что мы хотим ребёнка, а у нас его нет? А теперь будет. Да, пусть не той дорогой мы идём по которой нужно идти, но и она правильная. И в данном случае единственная. Как ты хочешь, а я возьму вот хоть сейчас любого ребёнка. Принесите или приведите, я возьму его и буду воспитывать и растить. Нет Валя, как ты хочешь, а нам нужно согласиться.
Так просто и ясно он рассуждал, что Валентина и сама почувствовала, ведь действительно нет ничего страшного в том, что они хотят сделать. Это показалось ей даже правильным. Она вздохнула с облегчением, от того, что не одна она теперь думает об этом, но и муж поддерживает её мысли целиком и полностью. На душе стало легче. Словно слетел тяжеленный камень, открыл дыхание свежее, правильное. И Валентина согласилась.
В конце концов, решили – будь что будет. Помогут обстоятельства – заберут ребёнка, нет – значит не судьба. Но как завидит Валентина в окно родственниц подруги так к окну и прильнёт.
Родителям намекнули по тихому, если Бог даст, то совсем скоро с первым внуком будут нянчиться. Только предупредила Валентина, чтобы по соседям не слишком распылялись, это ведь дело такое, позавидует кто-то и мало ли что может случаться. Пусть люди уже по факту узнают, если всё хорошо сложится. В этом отношении родители, конечно, превзошли все ожидания, мать суеверная очень и сама не спешила с соседками шушукаться.
Пришлось Валентине для видимости к животу маленькую подушку подвязывать, да просторные платья носить. Да и вообще на улицу старалась в последние дни не показываться. Стыдно ей с подушкой под платьем ходить, но – мера вынужденная. Ничего не поделаешь. Иначе, как потом с ребёнком на руках оказаться.
***
А тут, как-то сама Алевтина в гости пожаловала, принесла печенье к чаю, сели на кухне.
– Муж то, где? – осмотрелась.
– На работе, сегодня во вторую.
– Вот и хорошо, что на работе, а то поговорить нужно по-серьёзному. А шептаться сама понимаешь, не хочется.
– А что случилось? – заволновалась Валя.
Вздохнула Алевтина и задумчиво так в окно глянула. Что-то тревожило её, а что только сама должна сказать.
– Денег они хотят, и не малых, – повернулась от окна и глянула в глаза подруге.
– Как? А где же я деньги возьму? – так и села Валентина. – Ты сама знаешь, как мы живём. За пазуху спрятать нечего. Все, что есть, то есть. На жизнь не жалуемся, но и жировать не на что.
– Да знаю я. Что я могу? Как узнала Нинка, что есть кому ребёнка отдать, так несколько дней что-то себе думала, а потом говорит – «Путь дают пять тысяч долларов». Я ей и говорю, что люди, мол, небогатые. Таких денег в руках не держали. А она – «Мне всё равно. Хотят ребёнка – пусть платят, а не хотят, так оставим в роддоме. И всё тут».
Ушла Алевтина, оставила подругу в большой задумчивости. Когда Николай с работы вернулся, рассказала, поплакала. Где ж такие деньжищи достать. С неба ведь не свалятся.
Снова решили действовать по обстоятельствам, как получится. А между делом по знакомым да друзьям стали деньги понемногу спрашивать, кто сколько занять сможет. Время бежит, срок уже приближается. Осталось всего ничего, месяц с небольшим. Кое-что из квартиры по продавали. Какие были у Валентины вещи получше, да пара золотых серёжек тоже продали. Собирали везде, где могли, но как ни крутились еле-еле одна тысяча с половиной набралась. Николай у мужиков на работе у всех почти спросил. Решил идти к начальству, просить помощи. Так и сказал Валентине:
– Правда, взять себе ребёнка. А кто знает, только пара человек, да и те скорее хотят смотаться от него, чтобы не видеть и не слышать.
– Но ведь они могут и одуматься, вернуться, что тогда?
Николай задумался снова.
– Они просто ничего не смогут доказать. Если всё как ты говоришь. Ты прикинешься беременной, а потом придёшь и скажешь, что родила дома. Вот и всё. А когда всё будет оформлено – уже всё, ничего не докажешь. Да я и не думаю, что они вернутся. Не зря же они ехали так далеко, чтобы ребёнка оставить. Значит само его рождение там никому не нужно. Понимаешь.
– Но мы идём на преступление, – возмутилась Валентина тому, что муж так легко согласился на всё это мероприятие.
– А в чём наше преступление? Что мы хотим ребёнка, а у нас его нет? А теперь будет. Да, пусть не той дорогой мы идём по которой нужно идти, но и она правильная. И в данном случае единственная. Как ты хочешь, а я возьму вот хоть сейчас любого ребёнка. Принесите или приведите, я возьму его и буду воспитывать и растить. Нет Валя, как ты хочешь, а нам нужно согласиться.
Так просто и ясно он рассуждал, что Валентина и сама почувствовала, ведь действительно нет ничего страшного в том, что они хотят сделать. Это показалось ей даже правильным. Она вздохнула с облегчением, от того, что не одна она теперь думает об этом, но и муж поддерживает её мысли целиком и полностью. На душе стало легче. Словно слетел тяжеленный камень, открыл дыхание свежее, правильное. И Валентина согласилась.
В конце концов, решили – будь что будет. Помогут обстоятельства – заберут ребёнка, нет – значит не судьба. Но как завидит Валентина в окно родственниц подруги так к окну и прильнёт.
Родителям намекнули по тихому, если Бог даст, то совсем скоро с первым внуком будут нянчиться. Только предупредила Валентина, чтобы по соседям не слишком распылялись, это ведь дело такое, позавидует кто-то и мало ли что может случаться. Пусть люди уже по факту узнают, если всё хорошо сложится. В этом отношении родители, конечно, превзошли все ожидания, мать суеверная очень и сама не спешила с соседками шушукаться.
Пришлось Валентине для видимости к животу маленькую подушку подвязывать, да просторные платья носить. Да и вообще на улицу старалась в последние дни не показываться. Стыдно ей с подушкой под платьем ходить, но – мера вынужденная. Ничего не поделаешь. Иначе, как потом с ребёнком на руках оказаться.
***
А тут, как-то сама Алевтина в гости пожаловала, принесла печенье к чаю, сели на кухне.
– Муж то, где? – осмотрелась.
– На работе, сегодня во вторую.
– Вот и хорошо, что на работе, а то поговорить нужно по-серьёзному. А шептаться сама понимаешь, не хочется.
– А что случилось? – заволновалась Валя.
Вздохнула Алевтина и задумчиво так в окно глянула. Что-то тревожило её, а что только сама должна сказать.
– Денег они хотят, и не малых, – повернулась от окна и глянула в глаза подруге.
– Как? А где же я деньги возьму? – так и села Валентина. – Ты сама знаешь, как мы живём. За пазуху спрятать нечего. Все, что есть, то есть. На жизнь не жалуемся, но и жировать не на что.
– Да знаю я. Что я могу? Как узнала Нинка, что есть кому ребёнка отдать, так несколько дней что-то себе думала, а потом говорит – «Путь дают пять тысяч долларов». Я ей и говорю, что люди, мол, небогатые. Таких денег в руках не держали. А она – «Мне всё равно. Хотят ребёнка – пусть платят, а не хотят, так оставим в роддоме. И всё тут».
Ушла Алевтина, оставила подругу в большой задумчивости. Когда Николай с работы вернулся, рассказала, поплакала. Где ж такие деньжищи достать. С неба ведь не свалятся.
Снова решили действовать по обстоятельствам, как получится. А между делом по знакомым да друзьям стали деньги понемногу спрашивать, кто сколько занять сможет. Время бежит, срок уже приближается. Осталось всего ничего, месяц с небольшим. Кое-что из квартиры по продавали. Какие были у Валентины вещи получше, да пара золотых серёжек тоже продали. Собирали везде, где могли, но как ни крутились еле-еле одна тысяча с половиной набралась. Николай у мужиков на работе у всех почти спросил. Решил идти к начальству, просить помощи. Так и сказал Валентине: