На Сергее тоже сказывалась ее необычная хворь. Он часто просыпался, оттого что Марина взбивала свою подушку, ворочалась с боку на бок, укутывалась в одеяло с головой, съеживалась в клубок, вольготно раскидывала по постели руки и ноги. Он вставал, ходил курить в кухню, пил воду.
Сегодня Марину тоже истязали бессонные часы. Она бранила себя за то, что после работы, когда слипались глаза, позволила себе немного вздремнуть. Стало быть, перебила ночной сон и обеспечила себя мыслями до утра.
Она лежала с сомкнутыми веками. В сознании мелькали уже знакомые картинки: проклятый Руслан с шашлыками, Роман Каретников в номере гостиницы, похороны милиционера, Сергей, схлопотавший пощечину на берегу реки, болезнь Ленки… Дальше — размытость, попытка сна. Сбой. И опять неиссякаемым потоком… Вот она перед запотевшим зеркалом в ванной комнате каретниковской дачи целуется с Романом, вот она бежит за Сергеем, который несет дочь в машину «скорой помощи». Марина вздрогнула. В последнее время в ночным бессонных видениях Роман и Сергей причудливо, дико сливались в одного человека; Они заимствовали, обменивались чертами друг друга. Она иногда начинала путать, кто из них кто, ей становилось жутко: вдруг она нечаянно и разоблачительно окликнет мужа чужим именем. Этот страх еще дальше, к рассвету, оттягивал приближение сна.
«Нужно встать!» — сказала себе Марина, открыв глаза. «Когда лежите, а заснуть не можете, лучше встаньте, пройдитесь, подышите свежим воздухом», — припомнились ей занудные банальные рекомендации невропатолога, к которому она обратилась за лекарством от бессонницы.
Марина села на постели, опустила ноги к полу, стала нащупывать ступнями тапки. В этот момент вспыхнул настольный ночник. Сергей тоже не спал или только что проснулся, он и надавил кнопку ночника.
— Ты куда? — пугливо спросила Марина, когда Сергей поднялся с постели.
Он накинул на плечи длинную фланелевую рубаху, которая служила ему вместо халата, сухо, бескрасочно ответил:
— Курить. — И вышел из комнаты. Марина осталась в постели, чуть не плача пробормотала:
— Как мне все осточертело!
Шел уже третий час ночи.
«Надо еще выпить снотворного, — решила она. — Если и это не поможет, завтра опять пойду к врачу». Она уж собралась было встать, потянулась к халату на стуле.
Вдруг дверь открылась. В комнату вернулся Сергей. И Марина замерла. Искурить сигарету он бы не поспел. Он вернулся с чем-то важным! Она не видела глаз мужа, его глазницы были в тени, свет ночника падал сбоку, но она почувствовала взгляд этих глаз — выжидательный, неотступный. Губы Марины затряслись, к горлу подступили слезы.
— Кто он? — тяжело и твердо, словно придавил ее огромным камнем, спросил Сергей. — Ты с ним там, на юге, познакомилась?
Марина обомлела. Все в ней натянулось до последнего предела, наполнилось до самых краев.
«Откуда? Как? Кто ему сказал? Чем я себя выдала?» — стремительно, сквозняком прохватили жгучие вопросы. Но времени на догадки и домыслы не оставалось. А взбунтоваться против мужа уже не хватало сил.
— Сережа… — дрожащим, слезным голосом залепетала Марина. — Сережа… Я так больше не могу. Не хочу я так больше… — Сквозь слезы, застившие глаза, она почти не различала лицо Сергея — расплывчатое светлое пятно в полуосвещенной комнате. Она только чувствовала: он толкает ее в какую-то пропасть. Она и сама в конце концов с радостью облегчения готова упасть в эту пропасть, лишь бы достичь какой-то перемены, избавиться от нынешней себя самой. — Я плохая. Я дрянь. Я виновата перед тобой. Прости меня… Мне больше невыносимо.
— Этот цветок, орхидею, которую оттуда привезла, он тебе подарил?
— Да, — машинально ответила Марина, оглядывая комнату и пытаясь найти привезенный горшок с орхидеей.
— Так я и знал. Я в цветочный магазин заходил. Там этот цветок очень дорого стоит. У меня таких денег для цветов нет. — Он говорил негромким и каким-то отстраненным, раздумчивым голосом, будто что-то уяснял единственно для себя. — А деньги на бритву у тебя тоже от него? — Тут Сергей схватил Марину за волосы, рванул ее голову назад, чтобы напрямую видеть ее лицо. — Говори! Его?
— Да, — полубессознательно прошептала Марина, окончательно сваливаясь с обрыва в страшную пропасть.
— Шкура! Ох, ты и шкура!
В первый миг она и не поняла, что он ударил ее. Никакой боли не было — только искры из глаз.
На Сергее тоже сказывалась ее необычная хворь. Он часто просыпался, оттого что Марина взбивала свою подушку, ворочалась с боку на бок, укутывалась в одеяло с головой, съеживалась в клубок, вольготно раскидывала по постели руки и ноги. Он вставал, ходил курить в кухню, пил воду.
Сегодня Марину тоже истязали бессонные часы. Она бранила себя за то, что после работы, когда слипались глаза, позволила себе немного вздремнуть. Стало быть, перебила ночной сон и обеспечила себя мыслями до утра.
Она лежала с сомкнутыми веками. В сознании мелькали уже знакомые картинки: проклятый Руслан с шашлыками, Роман Каретников в номере гостиницы, похороны милиционера, Сергей, схлопотавший пощечину на берегу реки, болезнь Ленки… Дальше — размытость, попытка сна. Сбой. И опять неиссякаемым потоком… Вот она перед запотевшим зеркалом в ванной комнате каретниковской дачи целуется с Романом, вот она бежит за Сергеем, который несет дочь в машину «скорой помощи». Марина вздрогнула. В последнее время в ночным бессонных видениях Роман и Сергей причудливо, дико сливались в одного человека; Они заимствовали, обменивались чертами друг друга. Она иногда начинала путать, кто из них кто, ей становилось жутко: вдруг она нечаянно и разоблачительно окликнет мужа чужим именем. Этот страх еще дальше, к рассвету, оттягивал приближение сна.
«Нужно встать!» — сказала себе Марина, открыв глаза. «Когда лежите, а заснуть не можете, лучше встаньте, пройдитесь, подышите свежим воздухом», — припомнились ей занудные банальные рекомендации невропатолога, к которому она обратилась за лекарством от бессонницы.
Марина села на постели, опустила ноги к полу, стала нащупывать ступнями тапки. В этот момент вспыхнул настольный ночник. Сергей тоже не спал или только что проснулся, он и надавил кнопку ночника.
— Ты куда? — пугливо спросила Марина, когда Сергей поднялся с постели.
Он накинул на плечи длинную фланелевую рубаху, которая служила ему вместо халата, сухо, бескрасочно ответил:
— Курить. — И вышел из комнаты. Марина осталась в постели, чуть не плача пробормотала:
— Как мне все осточертело!
Шел уже третий час ночи.
«Надо еще выпить снотворного, — решила она. — Если и это не поможет, завтра опять пойду к врачу». Она уж собралась было встать, потянулась к халату на стуле.
Вдруг дверь открылась. В комнату вернулся Сергей. И Марина замерла. Искурить сигарету он бы не поспел. Он вернулся с чем-то важным! Она не видела глаз мужа, его глазницы были в тени, свет ночника падал сбоку, но она почувствовала взгляд этих глаз — выжидательный, неотступный. Губы Марины затряслись, к горлу подступили слезы.
— Кто он? — тяжело и твердо, словно придавил ее огромным камнем, спросил Сергей. — Ты с ним там, на юге, познакомилась?
Марина обомлела. Все в ней натянулось до последнего предела, наполнилось до самых краев.
«Откуда? Как? Кто ему сказал? Чем я себя выдала?» — стремительно, сквозняком прохватили жгучие вопросы. Но времени на догадки и домыслы не оставалось. А взбунтоваться против мужа уже не хватало сил.
— Сережа… — дрожащим, слезным голосом залепетала Марина. — Сережа… Я так больше не могу. Не хочу я так больше… — Сквозь слезы, застившие глаза, она почти не различала лицо Сергея — расплывчатое светлое пятно в полуосвещенной комнате. Она только чувствовала: он толкает ее в какую-то пропасть. Она и сама в конце концов с радостью облегчения готова упасть в эту пропасть, лишь бы достичь какой-то перемены, избавиться от нынешней себя самой. — Я плохая. Я дрянь. Я виновата перед тобой. Прости меня… Мне больше невыносимо.
— Этот цветок, орхидею, которую оттуда привезла, он тебе подарил?
— Да, — машинально ответила Марина, оглядывая комнату и пытаясь найти привезенный горшок с орхидеей.
— Так я и знал. Я в цветочный магазин заходил. Там этот цветок очень дорого стоит. У меня таких денег для цветов нет. — Он говорил негромким и каким-то отстраненным, раздумчивым голосом, будто что-то уяснял единственно для себя. — А деньги на бритву у тебя тоже от него? — Тут Сергей схватил Марину за волосы, рванул ее голову назад, чтобы напрямую видеть ее лицо. — Говори! Его?
— Да, — полубессознательно прошептала Марина, окончательно сваливаясь с обрыва в страшную пропасть.
— Шкура! Ох, ты и шкура!
В первый миг она и не поняла, что он ударил ее. Никакой боли не было — только искры из глаз.