Рядом на миг замешкался парень, только что отходивший ко стойке.
— Коза че?*
*(Что это?)
Челеста опустила взгляд в район своего живота, точнее, на растянутый бедрами низ платья, где в середине тугого гамака перекатывалась записка.
Я быстро нашел взглядом парня. Поняв, что раскрыт, тот виновато развел руками; последующие жесты рассказали, как моя девушка подавала ему знаки глазами, затем его правая ладонь прижалась к сердцу, и завершилась пантомима извиняющимся наклоном головы.
— Ольф, си пуо проварэ ун альтро посто?
*(Можно сходить в какое-нибудь другое место?)
— Не понимаю, но если хочешь остаться, то без меня. Предпочитаю найти место покультурнее. — Я поднялся и протянул руку даме. — Предлагаю пойти в хорошее кафе с живой музыкой, меломанка.
Нас проводили удрученные мужские и довольные женские взгляды.
Пробираясь через подъезд на крышу, Челеста затараторила:
— Нон ми пьяче квелло ристорантэ. Анке ла музика э мольто страна.*
*(Мне не понравился тот ресторан. И музыка осень странная)
— Именно — ресторан. Сейчас поищем.
С живой музыкой вышел, как говорится, натуральнейший облом, в такое время даже без музыки работало лишь каждое десятое заведение. Когда оба уже устали всматриваться в здания и вывески, я остановил корабль вблизи первого же просто ресторана, который устроил демонстрируемой роскошью. Как понимаю, это один из лучших, куда во внеурочное время можно прийти без приглашения. И пусть обед здесь мне не по карману (если не брать чужого, а я после случая с парижским политиком воздерживался), но имею же право угостить чашечкой горячего напитка симпатичную спутницу? На пару чашек должно хватить, а кутить не собираюсь.
Мы снова переоделись. В самое лучшее, что было. Пусть штопанное, зато чистое и не мятое. Пусть не по сезону, а наплевать. Не замерзнем, если прошмыгнем опрометью, и если красная вторая кожа девушки не выкинет от напряжения новый фортель. Мои кроссовки не слишком гармонировали с вечерним нарядом спутницы, но рубашка над джинсами хоть как-то это компенсировала. Переживем. Мы переглянулись со сдерживаемым смехом, я предложил даме ручку, ее с элегантным поклоном приняли.
Интерьер ошеломил. Для меня это как в сказку попасть, а Челеста, глянув в меню, сразу ткнула в напитки:
— Ун каппуччо, пер фаворэ.
*(Капуччино, пожалуйста)
— Правильно говорить — капуччино, — поправил я итальянку, затем обернулся к курсировавшему поблизости приносителю счастья: — И мне.
Официант смерил нас взглядом, и буквально через час требуемое оказалось на нашем столе.
История повторилась: ожидание блаженства, глоток, выпученные глаза, отставленная нетронутая чашка.
— Не любишь кофе? Так бы сразу и сказала, чего выпендриваться. Учту на будущее. — Я бросил официанту: — Чай синьорине.
Рядом на миг замешкался парень, только что отходивший ко стойке.
— Коза че?*
*(Что это?)
Челеста опустила взгляд в район своего живота, точнее, на растянутый бедрами низ платья, где в середине тугого гамака перекатывалась записка.
Я быстро нашел взглядом парня. Поняв, что раскрыт, тот виновато развел руками; последующие жесты рассказали, как моя девушка подавала ему знаки глазами, затем его правая ладонь прижалась к сердцу, и завершилась пантомима извиняющимся наклоном головы.
— Ольф, си пуо проварэ ун альтро посто?
*(Можно сходить в какое-нибудь другое место?)
— Не понимаю, но если хочешь остаться, то без меня. Предпочитаю найти место покультурнее. — Я поднялся и протянул руку даме. — Предлагаю пойти в хорошее кафе с живой музыкой, меломанка.
Нас проводили удрученные мужские и довольные женские взгляды.
Пробираясь через подъезд на крышу, Челеста затараторила:
— Нон ми пьяче квелло ристорантэ. Анке ла музика э мольто страна.*
*(Мне не понравился тот ресторан. И музыка осень странная)
— Именно — ресторан. Сейчас поищем.
С живой музыкой вышел, как говорится, натуральнейший облом, в такое время даже без музыки работало лишь каждое десятое заведение. Когда оба уже устали всматриваться в здания и вывески, я остановил корабль вблизи первого же просто ресторана, который устроил демонстрируемой роскошью. Как понимаю, это один из лучших, куда во внеурочное время можно прийти без приглашения. И пусть обед здесь мне не по карману (если не брать чужого, а я после случая с парижским политиком воздерживался), но имею же право угостить чашечкой горячего напитка симпатичную спутницу? На пару чашек должно хватить, а кутить не собираюсь.
Мы снова переоделись. В самое лучшее, что было. Пусть штопанное, зато чистое и не мятое. Пусть не по сезону, а наплевать. Не замерзнем, если прошмыгнем опрометью, и если красная вторая кожа девушки не выкинет от напряжения новый фортель. Мои кроссовки не слишком гармонировали с вечерним нарядом спутницы, но рубашка над джинсами хоть как-то это компенсировала. Переживем. Мы переглянулись со сдерживаемым смехом, я предложил даме ручку, ее с элегантным поклоном приняли.
Интерьер ошеломил. Для меня это как в сказку попасть, а Челеста, глянув в меню, сразу ткнула в напитки:
— Ун каппуччо, пер фаворэ.
*(Капуччино, пожалуйста)
— Правильно говорить — капуччино, — поправил я итальянку, затем обернулся к курсировавшему поблизости приносителю счастья: — И мне.
Официант смерил нас взглядом, и буквально через час требуемое оказалось на нашем столе.
История повторилась: ожидание блаженства, глоток, выпученные глаза, отставленная нетронутая чашка.
— Не любишь кофе? Так бы сразу и сказала, чего выпендриваться. Учту на будущее. — Я бросил официанту: — Чай синьорине.