Эйнар пожал плечами.
- Думается, наши силы поболе. К тому же часть его кораблей, говорят, отбыла на торговлю с данами[1]. Беспокоиться не о чем.
- Раз беспокоиться не о чем… Никто из вас не хочет встать на мою сторону перед Радвальдом? Чтобы я поплыла с вами? - вступила в разговор Мёрд.
- Нет! - отрезал брат.
Воительница перевела взгляд на Ингольва, а тот лишь руками развёл. Он ей не родич, и решать её судьбу не может. А коли мог бы, ответил бы ровно так же.
До поместья дошли в полном молчании. Мёрд явно надулась, и теперь что-то сосредоточенно обдумывала, глядя себе под ноги. Даже не заметила, как свернул в другую сторону сначала Эйнар, а после Ингольв. Плохо, когда женщина начинает о чём-то увлечённо размышлять. Порой это ни к чему хорошему не приводит.
В поместье жизнь текла последние дни суетливее, чем обычно. Готовили продовольствие для воинов на всё время плавания до Гокстада, хоть добираться и не так далеко, да и путь давно проторен. Смолили обшивку кораблей и счищали ракушки со дна самого старого и большого драккара, на котором поплывет сам Радвальд - “Коня моря”. Конунг, обсудив всё с сыновьями, теперь часто оставался один. И по его виду сразу становилось понятно, что не так уж он желает продолжать ссору с Фадиром, а поступить по-другому не может. Железное Копьё так и не принёс и малейшего извинения. Не считал, видно, достойным делом просить прощения перед сыном рабыни.
Ингольв вернулся в главный дом, желая увидеть отца и расспросить о последних планах, но увидел там только его жену Сиглауг. Чуть поддёрнув к локтям рукава украшенного по вороту вышивкой, платья, она ткала. Размеренно и ловко управлялись её пальцы с бесчисленными связками нитей. И мало-помалу те переплетались в сложный красно-белый узор. Рядом сидела рабыня и разбирала мотки пряжи. Завидев Ингольва, вскочила и поклонилась, чем и обратила на него внимание мачехи.
Сиглауг плавно повернулась к нему - тихо звякнула связка ключей на её поясе -окинула ледяным взглядом, который за многие зимы, что они прожили рядом, ничуть не потеплел. Всё так же она ненавидела его. Всё так же корила мужа за то, что соблазнился рабыней-южанкой и в нужное время не приказал ей избавиться от ребёнка. Сделай он это, сейчас один из сыновей Сиглауг, возможно, был бы жив. Или, если умереть было его судьбой, погиб бы в сражении смертью воина.
- Он ушёл к пристани, - небрежно обронила мачеха, догадавшись, зачем пришел Ингольв.
Он ничего не ответил и просто развернулся уходить.
- Почему из-за тебя одни беды? - догнал его вопрос. - Почему вместо того, чтобы идти следующим летом в поход на запад вместе с Фадиром, мой муж должен сейчас рисковать из-за какой-то глупости? Всего-то за то, что конунг сказал о тебе правду?
- Не всё, что он говорил, было правдой.
- Тебе нужна была в жёнах его дочь? Которую ты видел тогда в первый раз? -Сиглауг снова обернулась и уставилась на него, сжав тонкие губы, отчего мелкие морщинки вокруг них проступили глубже.
- Нет. Но есть то, что не может стерпеть уважающий себя мужчина. Не я уговорил отца мстить Фадиру…
- Но ты не остановил.
- И не собираюсь. Как не собираюсь подвергать его лишнему риску.
Мачеха дёрнула уголком рта в подобии усмешки: не поверила. И случись что скверное, виноватым перед ней будет снова он. Да уже не привыкать.
Он всё же вышел, не желая оставаться в дымном полумраке дома да ещё и рядом с Сиглауг. Во все дни он старался избегать встреч с ней, не задевать своим видом её чувств, и не раздражаться самому от надменности в её взгляде.
Едва ступив за порог, заметил, что обычная беготня рабов во дворе стала будто бы быстрее. Появились воины хирда и, собираясь по несколько человек, обсуждали теперь что-то. Отделившись от самой большой гурьбы, к Ингольву подошла Мёрд.
- Ты представляешь? Говорят, сегодня в Скодубрюнне придет настоящая вёльва! Её видели недалеко отсюда. Она уже останавливалась в соседнем одале[2] на ночь.
Девушка вдруг сжала пальцами его запястье, загородив свой жест от остальных спиной. И в глаза посмотрела с радостью и острой надеждой. Уж на что - лишь ей одной известно. Да, может, ещё той вёльве. Раз прорицательница уже близко, навалятся новые заботы на слуг - важную гостью нужно встретить, как подобает. Угостить щедро, обогреть у огня и предложить удобную постель. А уж она расскажет каждому, что его ждёт в будущем. Хорошее, плохое ли - но предначертанное. То, от чего не уйдёшь.
Эйнар пожал плечами.
- Думается, наши силы поболе. К тому же часть его кораблей, говорят, отбыла на торговлю с данами[1]. Беспокоиться не о чем.
- Раз беспокоиться не о чем… Никто из вас не хочет встать на мою сторону перед Радвальдом? Чтобы я поплыла с вами? - вступила в разговор Мёрд.
- Нет! - отрезал брат.
Воительница перевела взгляд на Ингольва, а тот лишь руками развёл. Он ей не родич, и решать её судьбу не может. А коли мог бы, ответил бы ровно так же.
До поместья дошли в полном молчании. Мёрд явно надулась, и теперь что-то сосредоточенно обдумывала, глядя себе под ноги. Даже не заметила, как свернул в другую сторону сначала Эйнар, а после Ингольв. Плохо, когда женщина начинает о чём-то увлечённо размышлять. Порой это ни к чему хорошему не приводит.
В поместье жизнь текла последние дни суетливее, чем обычно. Готовили продовольствие для воинов на всё время плавания до Гокстада, хоть добираться и не так далеко, да и путь давно проторен. Смолили обшивку кораблей и счищали ракушки со дна самого старого и большого драккара, на котором поплывет сам Радвальд - “Коня моря”. Конунг, обсудив всё с сыновьями, теперь часто оставался один. И по его виду сразу становилось понятно, что не так уж он желает продолжать ссору с Фадиром, а поступить по-другому не может. Железное Копьё так и не принёс и малейшего извинения. Не считал, видно, достойным делом просить прощения перед сыном рабыни.
Ингольв вернулся в главный дом, желая увидеть отца и расспросить о последних планах, но увидел там только его жену Сиглауг. Чуть поддёрнув к локтям рукава украшенного по вороту вышивкой, платья, она ткала. Размеренно и ловко управлялись её пальцы с бесчисленными связками нитей. И мало-помалу те переплетались в сложный красно-белый узор. Рядом сидела рабыня и разбирала мотки пряжи. Завидев Ингольва, вскочила и поклонилась, чем и обратила на него внимание мачехи.
Сиглауг плавно повернулась к нему - тихо звякнула связка ключей на её поясе -окинула ледяным взглядом, который за многие зимы, что они прожили рядом, ничуть не потеплел. Всё так же она ненавидела его. Всё так же корила мужа за то, что соблазнился рабыней-южанкой и в нужное время не приказал ей избавиться от ребёнка. Сделай он это, сейчас один из сыновей Сиглауг, возможно, был бы жив. Или, если умереть было его судьбой, погиб бы в сражении смертью воина.
- Он ушёл к пристани, - небрежно обронила мачеха, догадавшись, зачем пришел Ингольв.
Он ничего не ответил и просто развернулся уходить.
- Почему из-за тебя одни беды? - догнал его вопрос. - Почему вместо того, чтобы идти следующим летом в поход на запад вместе с Фадиром, мой муж должен сейчас рисковать из-за какой-то глупости? Всего-то за то, что конунг сказал о тебе правду?
- Не всё, что он говорил, было правдой.
- Тебе нужна была в жёнах его дочь? Которую ты видел тогда в первый раз? -Сиглауг снова обернулась и уставилась на него, сжав тонкие губы, отчего мелкие морщинки вокруг них проступили глубже.
- Нет. Но есть то, что не может стерпеть уважающий себя мужчина. Не я уговорил отца мстить Фадиру…
- Но ты не остановил.
- И не собираюсь. Как не собираюсь подвергать его лишнему риску.
Мачеха дёрнула уголком рта в подобии усмешки: не поверила. И случись что скверное, виноватым перед ней будет снова он. Да уже не привыкать.
Он всё же вышел, не желая оставаться в дымном полумраке дома да ещё и рядом с Сиглауг. Во все дни он старался избегать встреч с ней, не задевать своим видом её чувств, и не раздражаться самому от надменности в её взгляде.
Едва ступив за порог, заметил, что обычная беготня рабов во дворе стала будто бы быстрее. Появились воины хирда и, собираясь по несколько человек, обсуждали теперь что-то. Отделившись от самой большой гурьбы, к Ингольву подошла Мёрд.
- Ты представляешь? Говорят, сегодня в Скодубрюнне придет настоящая вёльва! Её видели недалеко отсюда. Она уже останавливалась в соседнем одале[2] на ночь.
Девушка вдруг сжала пальцами его запястье, загородив свой жест от остальных спиной. И в глаза посмотрела с радостью и острой надеждой. Уж на что - лишь ей одной известно. Да, может, ещё той вёльве. Раз прорицательница уже близко, навалятся новые заботы на слуг - важную гостью нужно встретить, как подобает. Угостить щедро, обогреть у огня и предложить удобную постель. А уж она расскажет каждому, что его ждёт в будущем. Хорошее, плохое ли - но предначертанное. То, от чего не уйдёшь.