Мозумдар очнулся. Фаэтон стоял около его дома.
— Сахиб, куда ехать дальше? — окликнул его извозчик.
— Зачем ты столько времени кружил по Майдану? — сердито спросил Мозумдар.
— Я вовсе не сворачивал на Майдан! — удивленно ответил извозчик.
— Разве мне это приснилось?
— Нет, сахиб, — испуганно ответил извозчик, — наверно, это был не только сон. Три года назад случилось одно происшествие.
Мозумдар окончательно проснулся и протрезвел. Он не стал слушать пустую болтовню, расплатился и вышел из экипажа.
Спал он плохо — никак не мог вспомнить, чей же все-таки это был взгляд.
Отец Мозумдара когда-то служил клерком в мелкой пароходной компании, а теперь стал управляющим большой торговой фирмы. На службу ныне его носили в паланкине; на его голове красовался великолепный белый тюрбан. Положение позволяло ему покровительствовать окружающим, и ему очень льстило, что люди всех классов обращались к нему со своими несчастьями и затруднениями.
Одхору-бабу принадлежал большой дом и прекрасные экипажи, однако он общался с людьми мало. У него бывал только поверенный в делах, чтобы договариваться об условиях кредита, да заходил дымящий своей трубкой агент по выдаче ссуд.
Тратил он очень мало, расходы по дому были урезаны до предела, и даже футболисты местной команды, при всей своей настойчивости, не могли урвать у него ни гроша.
Но вот в доме появился новый член семьи — у Одхора-бабу после долгих ожиданий наконец родился сын.
Лицом ребенок походил на мать, Нонибалу. У него были большие глаза и прямой нос, напоминавший лепесток туберозы. Мальчик был предметом всеобщего восхищения. Все утверждали, что он напоминает сошедшего на землю бога. А верный слуга Одхора-бабу — Ротиканто говорил, что именно так должен выглядеть сын большого человека.
Мальчика назвали Бенугопалом.
Нонибала раньше никогда не спорила с мужем по поводу домашних расходов, если не считать небольших ссор из-за необходимых затрат на редких гостей во время праздников. Иногда ей хотелось купить что-нибудь и для себя, но постепенно она привыкла к скупости мужа и смирилась.
А теперь Одхорлал не мог больше справиться с женой, и расходы на сына все росли и росли. Ему приходилось оплачивать все: и кольца на ногу, и браслеты на руку, и ожерелья на шею, и головные уборы, и всевозможные индийские и заграничные украшения. Иногда он платил молча, со слезами на глазах, иногда разражался громкой бранью.
Нонибала требовала денег на нужные и ненужные покупки для мальчика, и никакие ссылки на отсутствие средств не помогали. Она не верила и неопределенным обещаниям достать деньги позже.
Бенугопал рос, и Одхорлал привык тратить деньги на сына. Наняли старика учителя, обладавшего учеными степенями, и платили ему большое жалование. Учитель как мог старался выучить Бену хорошим манерам, заставить его правильно говорить.
— Ну что это за учитель! Ребенок начинает волноваться, как только его увидит. Прогони его, — говорила Нонибала.
Старик больше не ходил в дом Одхора-бабу. Нонибала выбирала нового учителя, как невесту на смотринах. Ей никто не нравился — претендентам не помогали ни дипломы, ни рекомендации.
И вот однажды появился очередной претендент — молодой человек в грязном чадоре и рваных английских ботинках. Звали его Хорлал.
Его мать, вдова, очень хотела дать сыну образование. Она стала стряпать и перебирать рис в чужих домах, и Хорлал смог сдать экзамены за курс средней школы. Он поклялся, что не бросит учиться и поступит в колледж в Калькутте.
Мозумдар очнулся. Фаэтон стоял около его дома.
— Сахиб, куда ехать дальше? — окликнул его извозчик.
— Зачем ты столько времени кружил по Майдану? — сердито спросил Мозумдар.
— Я вовсе не сворачивал на Майдан! — удивленно ответил извозчик.
— Разве мне это приснилось?
— Нет, сахиб, — испуганно ответил извозчик, — наверно, это был не только сон. Три года назад случилось одно происшествие.
Мозумдар окончательно проснулся и протрезвел. Он не стал слушать пустую болтовню, расплатился и вышел из экипажа.
Спал он плохо — никак не мог вспомнить, чей же все-таки это был взгляд.
Отец Мозумдара когда-то служил клерком в мелкой пароходной компании, а теперь стал управляющим большой торговой фирмы. На службу ныне его носили в паланкине; на его голове красовался великолепный белый тюрбан. Положение позволяло ему покровительствовать окружающим, и ему очень льстило, что люди всех классов обращались к нему со своими несчастьями и затруднениями.
Одхору-бабу принадлежал большой дом и прекрасные экипажи, однако он общался с людьми мало. У него бывал только поверенный в делах, чтобы договариваться об условиях кредита, да заходил дымящий своей трубкой агент по выдаче ссуд.
Тратил он очень мало, расходы по дому были урезаны до предела, и даже футболисты местной команды, при всей своей настойчивости, не могли урвать у него ни гроша.
Но вот в доме появился новый член семьи — у Одхора-бабу после долгих ожиданий наконец родился сын.
Лицом ребенок походил на мать, Нонибалу. У него были большие глаза и прямой нос, напоминавший лепесток туберозы. Мальчик был предметом всеобщего восхищения. Все утверждали, что он напоминает сошедшего на землю бога. А верный слуга Одхора-бабу — Ротиканто говорил, что именно так должен выглядеть сын большого человека.
Мальчика назвали Бенугопалом.
Нонибала раньше никогда не спорила с мужем по поводу домашних расходов, если не считать небольших ссор из-за необходимых затрат на редких гостей во время праздников. Иногда ей хотелось купить что-нибудь и для себя, но постепенно она привыкла к скупости мужа и смирилась.
А теперь Одхорлал не мог больше справиться с женой, и расходы на сына все росли и росли. Ему приходилось оплачивать все: и кольца на ногу, и браслеты на руку, и ожерелья на шею, и головные уборы, и всевозможные индийские и заграничные украшения. Иногда он платил молча, со слезами на глазах, иногда разражался громкой бранью.
Нонибала требовала денег на нужные и ненужные покупки для мальчика, и никакие ссылки на отсутствие средств не помогали. Она не верила и неопределенным обещаниям достать деньги позже.
Бенугопал рос, и Одхорлал привык тратить деньги на сына. Наняли старика учителя, обладавшего учеными степенями, и платили ему большое жалование. Учитель как мог старался выучить Бену хорошим манерам, заставить его правильно говорить.
— Ну что это за учитель! Ребенок начинает волноваться, как только его увидит. Прогони его, — говорила Нонибала.
Старик больше не ходил в дом Одхора-бабу. Нонибала выбирала нового учителя, как невесту на смотринах. Ей никто не нравился — претендентам не помогали ни дипломы, ни рекомендации.
И вот однажды появился очередной претендент — молодой человек в грязном чадоре и рваных английских ботинках. Звали его Хорлал.
Его мать, вдова, очень хотела дать сыну образование. Она стала стряпать и перебирать рис в чужих домах, и Хорлал смог сдать экзамены за курс средней школы. Он поклялся, что не бросит учиться и поступит в колледж в Калькутте.