...Не о времени и деяниях Александра Невского писалось «Слово о погибели Русской земли». Но именно это «Слово...» вставляли книжники перед «Повестью о житии и храбрости благоверного великого князя Александра». Стало быть, время Александра понимали они как время после погибели. Это время осталось в исторической памяти народа яркой вспышкой, осветившей и освятившей все грядущие свершения. И если в документированной биографии Александра Невского много неведомого и спорного (даже дата рождения не вполне определена: 1219, 1220, 1221...), то в житийной — всё ясно. «Повесть...» рассказывает о разгроме сильных врагов на Западе и о замирении на Востоке и предрекает возрождение Великой Руси.
С тех пор и до наших дней Александр Невский остаётся духовным знаменем во всех битвах за Русь. И если при жизни самого Александра на выручку своим поспешали лишь святые князья-мученики Борис и Глеб (именно они явились, как мы помним, и дозорному новгородского полководца — Пелгусию перед Невской битвой), то теперь вот уже семь столетий святым защитником земли Русской почитается святой князь-воин, князь-победитель Александр Ярославич Невский.
Говорят, что один в поле — не воин. Между тем русский дипломат времён Ивана Грозного Семён Мальцев воевал — и буквально в поле! — не просто один, но ещё и скованный цепями. И заставил повернуть вспять целое вражеское войско...
Великий визирь Мехмет-паша Соколлу глядел с высоты своих палат, вознёсшихся над стенами Царьграда, на бухту Золотой Рог. Подлинный властитель Османской империи, он нагонял ужас на пять тысяч дворцовых рабов так же, как и на миллионы подданных султана. Его путь к власти не был лёгким. Он шёл к ней по колено в крови. А как ещё можно было из униженных и бесправных боснийских христиан выбиться сперва в начальники придворной стражи Сулеймана Великолепного, затем стать адмиралом Средиземноморского флота Блистательной Порты, потом — наместником Румелии и наконец великим визирем?
Цели его были грандиозны, и любые средства считал он оправданными. Он мечтал сделать империю столь могущественной, чтобы весь остальной мир склонился перед её величием. Его военные, административные, финансовые и экономические реформы как стальными цепями соединяли расползавшиеся от Багдада до Гибралтара владения Блистательной Порты, и теперь настало время для решительного броска на окрестные «неверные» страны.
Первым делом длинная рука Мехмет-паши Соколлу потянулась к землям Московского государства. Он всё тщательно спланировал. Отборные полки Оттоманской Порты должны соединиться с вассальной конницей Крымского ханства и идти на Астрахань. Мощный гребной флот с артиллерией и припасами поднимется по Дону. В волгодонском междуречье будет прорыт канал — инженеры, рабочие и орудия для этого уже приготовлены. Великий визирь самолично высчитал потребность в телегах и судах, оружии и тягловой силе, в продовольствии и даже в сапогах; он расписал все переходы и остановки в пути. Продуман был и политический аспект броска: объявлялась священная война за освобождение мусульманских святынь, находящихся в стенах Астрахани, — в ответ на обращение представителей черкесов, астраханцев, казанцев и ногайцев к «халифу всех правоверных» султану Сулейману Великолепному, очарованному мечтой о всемирном исламском государстве. Организовать такое обращение было довольно просто.
Но не так-то просто было начать осуществление этого блестящего, любовно выполненного плана. Крымский хан боялся господства Порты в Северном Причерноморье, да и русская разведка умелыми действиями никак не давала сложиться антимосковскому союзу.
Мехмет-паша был терпелив и годами приучал султана к мысли о неизбежности похода на Астрахань. Когда бы удалось прибрать к рукам астраханскую таможню, где взимается в день пошлин на тысячу золотых, Османская империя обошла бы наконец Иран, этого своего старого соперника, нанесла ему ощутимый экономический урон. Так объяснял выгоды похода великий визирь. Он постоянно напоминал султану и о московской опасности, особенно после выхода русских к Кавказу. Когда после смерти Сулеймана в 1568 году на престол взошёл Селим-Мест, вся верхушка Оттоманской Порты просто жаждала поскорее начать войну с Россией.
Нашёл ключ великий визирь и к крымскому хану, внушил ему, что эти военные действия будут первым шагом к восстановлению Золотой Орды под главенством Гиреев. Ему предложено было верховное командование объединёнными турецко-крымскими армиями. И конечно, теперь Девлет-Гирей стал горячим сторонником похода. Соколлу знал, что для успеха дела надо привлечь на сторону Порты и Больших Ногаев, кочевавших вдоль Волги. Великий визирь учёл и недовольных русским царём выходцев из бывшего Казанского ханства, и мелких кавказских беев, опасавшихся продвижения русских на юг, и даже правителей Хивы и Бухары. И вот антимосковская коалиция наконец сложилась, можно было начинать великий поход.
Весной 1569 год прекрасно отлаженная военная машина Османской империи была запущена на полный ход. Могучий Черноморский флот под командой капудан-паши Мир-Серлета пошёл из Золотого Рога к берегам Крыма, где его ждали триста галер, а оттуда — к устью Дона, где была готова к походу Азовская эскадра в двести боевых кораблей...
Далеко глядел великий визирь Мехмет-паша Соколлу с высоты своего дворца, вознёсшегося над Царьградом. Проникая мысленным взором земные пространства, видел он неисчислимые орды, стройные ряды конников в железных доспехах, лес янычарских мушкетов, море, вспененное десятками тысяч вёсел, принадлежащих флоту Османской империи. Визирь досконально знал численность всех сил и средств на пути к победе. Но мог ли он знать, что на одном из кораблей Мир-Серлета прикован цепью к каторжному веслу пленный русский дипломат Семён Елизарьевич Мальцев и что именно в нём таится страшная опасность для великой имперской армии? Это был, наверное, единственный из людей, кто до тонкостей знал весь грандиозный план Мехмет-паши, кто проник во все хитросплетения его замыслов, разгадал, какие заготовлены пружины, кому из участников великого Астраханского похода какая уготована роль и кто из них каких целей надеется в нём достичь.
...После семилетнего отсутствия Мальцев весной 1568 года возвратился в Ногайскую Орду, где он и до того был русским посланником и умело удерживал орду Больших Ногаев от походов против России. Теперь в Ногайской Орде предводительствовали хан Дин-Ахмет и его наследник Урус-мирза. Мальцева насторожило, что энергичный Наследник кочевал близ Астрахани. Он чуял — что-то затевалось. Надо было удостовериться.
Как уж ему удалось проникнуть в секретный ханский архив и снять копии важнейших документов, нам неведомо. Но, как мы увидим далее, этому человеку удавалось то, что любому покажется невероятным. Секретные ханские бумаги раскрывали перед Мальцевым крупномасштабный антирусский союз. В грамоте султана Селима крымскому хану Дин-Ахмету объявлялось о походе единых османско-крымских войск на Астрахань; повелителю Больших Ногаев обещалось покровительство Оттоманской Порты. Мальцев отметил для себя, что, судя по грамотам крымского хана Ногаям, Девлет-Гирей хотел бы обойтись без османского посредничества и создать объединение Крымской и Ногайской Орд под главенством Гиреев.
Были среди секретных бумаг Дин-Ахмета и копии грамот к турецкому султану из Хивы, Бухары, из кавказских княжеств — ясно, что Мехмет-паша заручился и их союзом против Москвы. Документы определённо подтверждали и сообщения московских агентов Семёна Елизарьевича о подготовке восстания в бывшем Казанском ханстве, о планах кочующего возле Астрахани Урус-мирзы, о военных столкновениях Больших Ногаев с казахами...
Сделав копии секретных ханских документов, Мальцев немедля переслал их со своей запиской в Посольский приказ, чтобы Москва была своевременно извещена о грядущей опасности. Сам же посол, неспешно завершив официальные переговоры, весной следующего, 1569 года отправился в обратный путь под охраной отряда служилых татар, которыми командовал верный Москве военачальник Крым Таишев. Отправился, но чуяло его сердце, что до дома ему без приключений не добраться.
14 марта отряд, сопровождающий русского посланника, остановился на Переволоке, на Царицыном острове, а рядом с ними разбило свой лагерь «посольство» в Москву от хана Дин-Ахмета и Урус-мирзы. И тут на них на всех налетел отряд ногайцев, подвластных крымскому хану, а не Дин-Ахмету. Нападавших было 170 человек, они отрезали россиянам путь к лодкам, и, хотя воины Таишева сражались самоотверженно, мало кто из них остался жив. В этом бою был тяжело ранен и Семён Елизарьевич, но всё же успел спрятать в дупле дерева важнейшие документы посольства.
Ногайцы доставили Мальцева в Азов. Тамошний турецкий правитель ага Айдар хотел оказать ему почести, достойные посланника Москвы, пусть и пленного, но Семён Елизарьевич скромно объяснил, что Большие Ногаи столь близкие слуги московского царя, что к ним не шлют настоящих послов, а ведут переговоры через незнатных молодых людей, ещё меньших по значению, чем простые гонцы в Крым. Что ж, коли так, Мальцев как простой пленник был брошен в подземную тюрьму, а затем отправлен вместе с другими рабами на продажу в Каффу (Феодосию). За то время, пока их корабль плыл к берегам Крыма, Семёну Елизарьевичу удалось получить ценные разведывательные сведения — выявить турецких сторонников в Астрахани и сообщить о них московским послам в Крыму Нагому и Писемскому.
Турецкие и крымские власти в Каффе, однако, не были столь легковерными, как азовский ага Айдар. Они с пристрастием допрашивали Мальцева, добиваясь признания, что он действительно русский посланник в орде Больших Ногаев. Семён Елизарьевич стоял на своём, что он, мол, простой порученец, но при этом тонко давал понять туркам, что ногайские правители Дин-Ахмет и Урус-мирза могут состоять в истинном союзе только с Крымом, людей же хан Девлет-Гирея убеждал, что ногайцы, их исконные враги, намерены помочь Порте окончательно подчинить Бахчисарай. В то же время Мальцев косвенным образом свидетельствовал о приверженности Больших Ногаев Москве.
В конце концов султанский наместник и воевода Касим-паша хотя и остался, как вскоре выяснилось, при своих подозрениях относительно Мальцева, всё же отправил его на галеры. Так Мальцев оказался на одном из кораблей флота Мир-Серлета, выступавшего, согласно плану великого визиря Мехмет-паши, в поход на Русь.
Турецко-крымская армия и флот, нигде не встретив сопротивления, быстро достигли Переволоки. Через две недели армия была уже на Волге. Тут же султанский наместник Касим-паша объявил великую реку оттоманским владением. Правда, флот Мир-Серлета пока оставался на Дону: Волго-Донской канал оказалось не так быстро и легко прорыть, как предполагал великий визирь. Это был первый сбой в грандиозном плане Мехмет-паши. Впрочем, астраханские мусульмане заверили воеводу Касима, что снабдят его нужным количеством судов на Волге. С сорокадневным запасом продовольствия армия по суше и по воде двинулась к Астрахани.
На Переволоке остались пять тысяч янычар с тяжёлой артиллерией, десять тысяч османских конников, моряки Мир-Серлета и три тысячи землекопов — они продолжали рыть канал и возводили здесь укрепления.
Семён Елизарьевич не мог взять в толк, почему османские войска за всё время своего движения к Переволоке нигде не встретили сопротивления. Ведь в Москве было известно о подготовке большой войны. Эту тайну было невозможно долго хранить. После того как султанский чиновник Касим-бей в 1568 году получил сан паши, должность беклербега Каффы и окончательный план Астраханского похода, он созвал на совет хана и высшие чины Крыма в Бахчисарае. А в каждом дворце, в каждом богатом доме было предостаточно рабов-славян, всяческой обслуги из бесправного армянского, италийского, еврейского и иного населения Крыма — немало в их среде было ценных агентов, работавших на русскую разведку.
...Не о времени и деяниях Александра Невского писалось «Слово о погибели Русской земли». Но именно это «Слово...» вставляли книжники перед «Повестью о житии и храбрости благоверного великого князя Александра». Стало быть, время Александра понимали они как время после погибели. Это время осталось в исторической памяти народа яркой вспышкой, осветившей и освятившей все грядущие свершения. И если в документированной биографии Александра Невского много неведомого и спорного (даже дата рождения не вполне определена: 1219, 1220, 1221...), то в житийной — всё ясно. «Повесть...» рассказывает о разгроме сильных врагов на Западе и о замирении на Востоке и предрекает возрождение Великой Руси.
С тех пор и до наших дней Александр Невский остаётся духовным знаменем во всех битвах за Русь. И если при жизни самого Александра на выручку своим поспешали лишь святые князья-мученики Борис и Глеб (именно они явились, как мы помним, и дозорному новгородского полководца — Пелгусию перед Невской битвой), то теперь вот уже семь столетий святым защитником земли Русской почитается святой князь-воин, князь-победитель Александр Ярославич Невский.
Говорят, что один в поле — не воин. Между тем русский дипломат времён Ивана Грозного Семён Мальцев воевал — и буквально в поле! — не просто один, но ещё и скованный цепями. И заставил повернуть вспять целое вражеское войско...
Великий визирь Мехмет-паша Соколлу глядел с высоты своих палат, вознёсшихся над стенами Царьграда, на бухту Золотой Рог. Подлинный властитель Османской империи, он нагонял ужас на пять тысяч дворцовых рабов так же, как и на миллионы подданных султана. Его путь к власти не был лёгким. Он шёл к ней по колено в крови. А как ещё можно было из униженных и бесправных боснийских христиан выбиться сперва в начальники придворной стражи Сулеймана Великолепного, затем стать адмиралом Средиземноморского флота Блистательной Порты, потом — наместником Румелии и наконец великим визирем?
Цели его были грандиозны, и любые средства считал он оправданными. Он мечтал сделать империю столь могущественной, чтобы весь остальной мир склонился перед её величием. Его военные, административные, финансовые и экономические реформы как стальными цепями соединяли расползавшиеся от Багдада до Гибралтара владения Блистательной Порты, и теперь настало время для решительного броска на окрестные «неверные» страны.
Первым делом длинная рука Мехмет-паши Соколлу потянулась к землям Московского государства. Он всё тщательно спланировал. Отборные полки Оттоманской Порты должны соединиться с вассальной конницей Крымского ханства и идти на Астрахань. Мощный гребной флот с артиллерией и припасами поднимется по Дону. В волгодонском междуречье будет прорыт канал — инженеры, рабочие и орудия для этого уже приготовлены. Великий визирь самолично высчитал потребность в телегах и судах, оружии и тягловой силе, в продовольствии и даже в сапогах; он расписал все переходы и остановки в пути. Продуман был и политический аспект броска: объявлялась священная война за освобождение мусульманских святынь, находящихся в стенах Астрахани, — в ответ на обращение представителей черкесов, астраханцев, казанцев и ногайцев к «халифу всех правоверных» султану Сулейману Великолепному, очарованному мечтой о всемирном исламском государстве. Организовать такое обращение было довольно просто.
Но не так-то просто было начать осуществление этого блестящего, любовно выполненного плана. Крымский хан боялся господства Порты в Северном Причерноморье, да и русская разведка умелыми действиями никак не давала сложиться антимосковскому союзу.
Мехмет-паша был терпелив и годами приучал султана к мысли о неизбежности похода на Астрахань. Когда бы удалось прибрать к рукам астраханскую таможню, где взимается в день пошлин на тысячу золотых, Османская империя обошла бы наконец Иран, этого своего старого соперника, нанесла ему ощутимый экономический урон. Так объяснял выгоды похода великий визирь. Он постоянно напоминал султану и о московской опасности, особенно после выхода русских к Кавказу. Когда после смерти Сулеймана в 1568 году на престол взошёл Селим-Мест, вся верхушка Оттоманской Порты просто жаждала поскорее начать войну с Россией.
Нашёл ключ великий визирь и к крымскому хану, внушил ему, что эти военные действия будут первым шагом к восстановлению Золотой Орды под главенством Гиреев. Ему предложено было верховное командование объединёнными турецко-крымскими армиями. И конечно, теперь Девлет-Гирей стал горячим сторонником похода. Соколлу знал, что для успеха дела надо привлечь на сторону Порты и Больших Ногаев, кочевавших вдоль Волги. Великий визирь учёл и недовольных русским царём выходцев из бывшего Казанского ханства, и мелких кавказских беев, опасавшихся продвижения русских на юг, и даже правителей Хивы и Бухары. И вот антимосковская коалиция наконец сложилась, можно было начинать великий поход.
Весной 1569 год прекрасно отлаженная военная машина Османской империи была запущена на полный ход. Могучий Черноморский флот под командой капудан-паши Мир-Серлета пошёл из Золотого Рога к берегам Крыма, где его ждали триста галер, а оттуда — к устью Дона, где была готова к походу Азовская эскадра в двести боевых кораблей...
Далеко глядел великий визирь Мехмет-паша Соколлу с высоты своего дворца, вознёсшегося над Царьградом. Проникая мысленным взором земные пространства, видел он неисчислимые орды, стройные ряды конников в железных доспехах, лес янычарских мушкетов, море, вспененное десятками тысяч вёсел, принадлежащих флоту Османской империи. Визирь досконально знал численность всех сил и средств на пути к победе. Но мог ли он знать, что на одном из кораблей Мир-Серлета прикован цепью к каторжному веслу пленный русский дипломат Семён Елизарьевич Мальцев и что именно в нём таится страшная опасность для великой имперской армии? Это был, наверное, единственный из людей, кто до тонкостей знал весь грандиозный план Мехмет-паши, кто проник во все хитросплетения его замыслов, разгадал, какие заготовлены пружины, кому из участников великого Астраханского похода какая уготована роль и кто из них каких целей надеется в нём достичь.
...После семилетнего отсутствия Мальцев весной 1568 года возвратился в Ногайскую Орду, где он и до того был русским посланником и умело удерживал орду Больших Ногаев от походов против России. Теперь в Ногайской Орде предводительствовали хан Дин-Ахмет и его наследник Урус-мирза. Мальцева насторожило, что энергичный Наследник кочевал близ Астрахани. Он чуял — что-то затевалось. Надо было удостовериться.
Как уж ему удалось проникнуть в секретный ханский архив и снять копии важнейших документов, нам неведомо. Но, как мы увидим далее, этому человеку удавалось то, что любому покажется невероятным. Секретные ханские бумаги раскрывали перед Мальцевым крупномасштабный антирусский союз. В грамоте султана Селима крымскому хану Дин-Ахмету объявлялось о походе единых османско-крымских войск на Астрахань; повелителю Больших Ногаев обещалось покровительство Оттоманской Порты. Мальцев отметил для себя, что, судя по грамотам крымского хана Ногаям, Девлет-Гирей хотел бы обойтись без османского посредничества и создать объединение Крымской и Ногайской Орд под главенством Гиреев.
Были среди секретных бумаг Дин-Ахмета и копии грамот к турецкому султану из Хивы, Бухары, из кавказских княжеств — ясно, что Мехмет-паша заручился и их союзом против Москвы. Документы определённо подтверждали и сообщения московских агентов Семёна Елизарьевича о подготовке восстания в бывшем Казанском ханстве, о планах кочующего возле Астрахани Урус-мирзы, о военных столкновениях Больших Ногаев с казахами...
Сделав копии секретных ханских документов, Мальцев немедля переслал их со своей запиской в Посольский приказ, чтобы Москва была своевременно извещена о грядущей опасности. Сам же посол, неспешно завершив официальные переговоры, весной следующего, 1569 года отправился в обратный путь под охраной отряда служилых татар, которыми командовал верный Москве военачальник Крым Таишев. Отправился, но чуяло его сердце, что до дома ему без приключений не добраться.
14 марта отряд, сопровождающий русского посланника, остановился на Переволоке, на Царицыном острове, а рядом с ними разбило свой лагерь «посольство» в Москву от хана Дин-Ахмета и Урус-мирзы. И тут на них на всех налетел отряд ногайцев, подвластных крымскому хану, а не Дин-Ахмету. Нападавших было 170 человек, они отрезали россиянам путь к лодкам, и, хотя воины Таишева сражались самоотверженно, мало кто из них остался жив. В этом бою был тяжело ранен и Семён Елизарьевич, но всё же успел спрятать в дупле дерева важнейшие документы посольства.
Ногайцы доставили Мальцева в Азов. Тамошний турецкий правитель ага Айдар хотел оказать ему почести, достойные посланника Москвы, пусть и пленного, но Семён Елизарьевич скромно объяснил, что Большие Ногаи столь близкие слуги московского царя, что к ним не шлют настоящих послов, а ведут переговоры через незнатных молодых людей, ещё меньших по значению, чем простые гонцы в Крым. Что ж, коли так, Мальцев как простой пленник был брошен в подземную тюрьму, а затем отправлен вместе с другими рабами на продажу в Каффу (Феодосию). За то время, пока их корабль плыл к берегам Крыма, Семёну Елизарьевичу удалось получить ценные разведывательные сведения — выявить турецких сторонников в Астрахани и сообщить о них московским послам в Крыму Нагому и Писемскому.
Турецкие и крымские власти в Каффе, однако, не были столь легковерными, как азовский ага Айдар. Они с пристрастием допрашивали Мальцева, добиваясь признания, что он действительно русский посланник в орде Больших Ногаев. Семён Елизарьевич стоял на своём, что он, мол, простой порученец, но при этом тонко давал понять туркам, что ногайские правители Дин-Ахмет и Урус-мирза могут состоять в истинном союзе только с Крымом, людей же хан Девлет-Гирея убеждал, что ногайцы, их исконные враги, намерены помочь Порте окончательно подчинить Бахчисарай. В то же время Мальцев косвенным образом свидетельствовал о приверженности Больших Ногаев Москве.
В конце концов султанский наместник и воевода Касим-паша хотя и остался, как вскоре выяснилось, при своих подозрениях относительно Мальцева, всё же отправил его на галеры. Так Мальцев оказался на одном из кораблей флота Мир-Серлета, выступавшего, согласно плану великого визиря Мехмет-паши, в поход на Русь.
Турецко-крымская армия и флот, нигде не встретив сопротивления, быстро достигли Переволоки. Через две недели армия была уже на Волге. Тут же султанский наместник Касим-паша объявил великую реку оттоманским владением. Правда, флот Мир-Серлета пока оставался на Дону: Волго-Донской канал оказалось не так быстро и легко прорыть, как предполагал великий визирь. Это был первый сбой в грандиозном плане Мехмет-паши. Впрочем, астраханские мусульмане заверили воеводу Касима, что снабдят его нужным количеством судов на Волге. С сорокадневным запасом продовольствия армия по суше и по воде двинулась к Астрахани.
На Переволоке остались пять тысяч янычар с тяжёлой артиллерией, десять тысяч османских конников, моряки Мир-Серлета и три тысячи землекопов — они продолжали рыть канал и возводили здесь укрепления.
Семён Елизарьевич не мог взять в толк, почему османские войска за всё время своего движения к Переволоке нигде не встретили сопротивления. Ведь в Москве было известно о подготовке большой войны. Эту тайну было невозможно долго хранить. После того как султанский чиновник Касим-бей в 1568 году получил сан паши, должность беклербега Каффы и окончательный план Астраханского похода, он созвал на совет хана и высшие чины Крыма в Бахчисарае. А в каждом дворце, в каждом богатом доме было предостаточно рабов-славян, всяческой обслуги из бесправного армянского, италийского, еврейского и иного населения Крыма — немало в их среде было ценных агентов, работавших на русскую разведку.