Они поймали такси, отец назвал адрес, машина отправилась в путь. Она думала о том, как их встретят теперь. Совершенно не было желания проводить вечер, тратя на скандалы. «Интересно, как там „Бродяга“? Из него ещё не состряпали суп? Или, может, чучело уже набивают опилками в отместку за приобретённое имущество?». Почему-то мысли не развеселили, скорее наоборот. С тех пор, как она начала настоящие попытки отпустить почившего супруга и жить своей жизнью, отношение к коту стало более тёплым. Отец задумчиво смотрел в окно. Она вдруг подумала: «Почему он не взял с собой жену и сына?». А потом припомнила слова мистера Балмера. Присутствовать должны были лишь указанные в завещании лица. «И снова спасибо бабуля. Вряд ли мне хотелось бы видеть его новую семью. А без них можно сохранить иллюзию, что я только его». Она мысленно вернулась к красавчику-Балмеру. Вспомнились мышцы под рубашкой, капля пота на шее, волевой профиль, светло-голубые глаза. «Существует ли вообще в природе такой цвет? И почему он показался знакомым?». Она не успела ответить на вопросы, машина подъехала к дому. Согревшаяся в уютном салоне, она шагнула на улицу, и метель совместно с ветром хлестнули по лицу. Сопротивляясь природе, они забежали в дом и с трудом закрыли за собой дверь.
«Бродяга» бросился в ноги и обвил хвостом, громко мяукая. Она сняла пальто, взяла его на руки и согрела ладони о тёплую шерсть. В прихожей тут же появился дядя Стефан. Он сжал кулаки и принял комичную позу обиженного мальчишки. Она сместила взгляд и заметила, что чемоданы стоят у двери. Отец гордо поднял подбородок и поджал губы так, что они образовали сплошную линию. Трудно было судить спустя столько лет, но она была практически уверена, что сейчас он разгневан, как никогда раньше.
— Забирайте вещи и уматывайте! Вам ни к чему оставаться под одной крышей с нищими, учитывая ваше теперешнее положение! — яд выплёскивался изо рта с каждым сказанным словом, он не мог себя контролировать, снедаемый завистью и злобой. «А вот и настоящее лицо весёлого дядюшки».
— Ты не хозяин здесь больше Стефан! Могу я поговорить с настоящим владельцем имения? С твоим сыном, — твёрдо сказал отец, сжимая кулаки.
— Да, как ты смеешь? Ублюдок?! Ты был лишён всего и не имеешь права указывать! Убирайся! У меня больше нет брата! — он орал во всю глотку, брызжа слюной, и надвигался до тех пор, пока между ними совсем не осталось пространства, ситуация накалилась.
— Пусть так. Теперь всё иначе. Лучше уйди с дороги испорченный сукин сын, — процедил отец сквозь зубы.
Драки было бы не миновать, если бы в холле не появился Николас. Он преодолел разделявшее их расстояние в пару прыжков, и втиснулся между ними.
— Вы можете остаться дядя и гостить столько, сколько пожелаете! Мой дом — ваш дом, — абсолютно серьёзно сказал он.
— Ты что щенок? Совсем оборзел? Кто тебя вырастил? Или забыл? — взвыл Стефан и с размаху отвесил сыну звонкую пощёчину, звук которой эхом отразился от стен. Катарина прикрыла рот рукой.
В холле появилась Агнесс, заставшая картину домашнего насилия над ребёнком. Николас собирался дать сдачи, разгневанный, взъерошенный, вспотевший, глаза блестели, но не было ни намёка на слёзы. Мать мягко положила руку на плечо, он отбросил её и спешно удалился. «Вот так встреча. По круче, чем в сериалах».
— Ты не имеешь здесь больше прав Стефан! Так что заткнись! И, будь добр, не поднимай больше руку на сына, иначе потеряешь и то немногое, что осталось, — сверкнула она глазами и грациозно поднялась по лестнице.
Дяде ничего не оставалось, как уйти с дороги. Слышно было только, как он злобно пыхтит.
Они заняли гостевые комнаты в дальнем крыле дома, подальше от сумасшедших родственников. «Кто знает, что у них на уме», — говорила она коту, оставшись наедине в просторной комнате, которая стала пристанищем на ближайшее время. Кот растянулся на огромной кровати и посапывал. Она огляделась немного: стены были ярко-жёлтого цвета — «Как в психушке», — полы украшал протёртый до дыр ковёр, мебель обшарпанная, но функциональная, плюсом служило здоровенное окно, практически во всю стену, выходившее на сторону Альп. Они величественно возвышались вдалеке и выглядели в ночи чёрными громадинами. Она представила, что они хранят какую-то тайну, и воображение начало подигрывать. Ужин был вкусным и сытным, на десерт принесли загадочный, полукруглый пирог, не оставивший равнодушной. Начинка была из мяса, грибов и изюма. Такого необычного сочетания ещё не пробовала. Во рту взрывался вкусовой фейерверк, передававший ощущения мозгу. А после, она не устояла от того, чтобы попробовать плитку настоящего, швейцарского шоколада. Он напомнил детство, ведь это и был его вкус. Папа часто приносил, приходя с работы, плитку. Больше всего любила тот, что с орешками. И сегодня так совпало, что это оказался именно он. Хотя, может, отец попросил, насчёт ужина распоряжался он лично. Гостями они стали навязанными и хлопотать вокруг никто не горел желанием. Он улыбнулся, как только заметил реакцию на десерт, и тут же еле заметная тень печали пробежала по уставшему лицу. Возможно, он вспомнил про пропасть между ними, преодолеть которую будет не так легко.
После ужина она отправилась в кровать, натянув любимую пижаму с мультяшками. Кот улёгся в ногах и затарахтел. Она прокручивала в голове события самого насыщенного из дней за последний год, а быть может и за всю жизнь. Одно она знала наверняка — молитвы были услышаны, отчаяние сменилось эмоциями, и не важно, что не всегда приятными. По крайней мере, что-то происходило. Жизнь — движение. Если бы продолжала топтаться на месте, исход был бы только один, и она почти что его достигла. Кто-то оберегал, спасал, вытягивал из угнетённого состояния, показывал новые возможности, приоткрывал завесу семейных тайн. Возможно, это был Бог, не покидавший мгновенье. С ним она говорила каждую ночь перед сном и молила о чуде. А может Ромка, приглядывавший с того света. Мысли вернулись к нему. Они всегда возвращались, что бы ни происходило вокруг. Забыть его она не могла. На это потребуется уйма времени или даже вся жизнь. Боль когда-нибудь притупиться, и тогда она сможет жить нормально. Сейчас, слёзы потекли по прекрасному лицу, намочив шёлковую наволочку. Она прогнала их и стала стараться думать о других вещах. В полудрёме вспомнила об Артуре и поцелуе. Посмотрела на телефон, пропущенных звонков не было, смс тоже, проверила роуминг, подключён. «Он сказал, что будет ждать, и думает, позвоню сама. Так и сделаю, только завтра». Какое-то время сон не приходил, но потом она решила ни о чём не думать, выкинула мысли из головы и тут же уснула.
Ей снился дом: большой, массивный, с множеством окон. Сделан он был на славу, хоть и из дерева, и выглядел шикарно, не смотря на почтенный возраст. К калитке вела тропинка, кем-то расчищенная от снега, а остальное пространство было сплошным сугробом. Она огляделась. За домом возвышалась гора, испещрённая множеством каменных рытвин, оставшихся после перенесённых природных катаклизмов, а перед небольшая поляна, которая через несколько футов заканчивалась обрывом и пропастью такой глубины, что невозможно было разглядеть окончания. Дом находился на отвесном месте. Кто и как смог построить в экстремальных условиях здание оставалось загадкой. Она крикнула: «Эгей!», и эхо тысячью голосами повторило одновременно в нескольких точках. Волосы на голове и руках встали дыбом, наэлектризовались. Энергетика места была сумасшедшей, сшибающей с ног, голова немного кружилась. Она присмотрелась к дому. Окна были такими же старыми, как и он сам, но красивыми, резными, окрашенными в белый цвет. В композиции рамы привлекло нечто, издалека похожее на завиток. Она решила подойти поближе и рассмотреть, но что-то, словно выкинуло оттуда, чего она панически испугалась, не имея причин для беспокойства. Затем погрузилась в глубокий сон, которого не запомнила. Открыв глаза поутру, не смогла забыть заинтересовавший её сон.
«Со мной здесь, и правда, творится что-то. Сначала из меня лезла не свойственная дерзость, теперь эти сны». Она потянулась, встала с кровати и посмотрела в окно. Открывшийся вид заставил стоять минуту неподвижно, впитывая каждый дюйм изображения. Горы освещало яркое солнце, снежные шапки блестели и искрились, город у подножья ещё спал. Окно чуть-чуть замерзло за ночь, и метель нарисовала на нем незатейливый узорчик. К комнате прилагалась личная ванная, что было, несомненно, удобно. Она привела себя в порядок, отметила, что выглядит особенно хорошо, на щеках появился румянец. «Подействовали пирог и шоколад». «Бродяга» куда-то пропал, но она знала, где может его обнаружить. Толстопуз любил пожрать, и последний год питался так себе. Для него это место было действительно чем-то вроде курорта. Она спустилась по винтовой лестнице из красного дерева на первый этаж, пару раз повернула и заблудилась. Комната сменялась другой, третьей, но кухни и знакомого холла было не отыскать. Отца не застала. Он всегда вставал очень рано, ещё по темноте, но вёл себя тихо, чтобы не будить остальных. Она бродила по дому минут пятнадцать не меньше, когда вдруг окликнул пожилой мужчина. Низенький, слегка сгорбленный, седовласый, с морщинистым лицом и длинным крючковатым носом, на котором, будто прилипла чёрная, большая родинка. Выглядел он, как злой колдун из детских страшилок. Катарина ухмыльнулась про себя, отдавая дань воображению.
— Заблудились мэм? — прокрякал он скрипучим голоском.
— Да. Я совсем не знаю дом. Хожу по этому месту не в первый раз. Вы не могли бы… — сказала она, стараясь не слишком пристально разглядывать, дабы не показаться не учтивой.
— Ну, конечно. Следуйте за мной. — И он заковылял вперёд, шаркая волочившейся ногой. — Дом очень большой. В молодости я бродил здесь по несколько часов, прежде чем наткнуться на кого-то. Меня зовут Серж.
— Катарина. Вы работаете здесь всю жизнь?
— Да. Да. Я работал на вашу бабушку. А потом меня оставили из жалости. Мы с Черой были — не разлей вода. Она никогда не относилась ко мне, как к прислуге, в отличие от этих. Простите мисс. Я всего лишь старик, — кряхтел он.
На одной из стен она заметила большую картину, на ней была изображена гора и тот самый дом, который видела во сне. Краски были яркими и как будто свежими, а дом выглядел в точности также, со всеми нюансами. Она застыла на месте. Старик развернулся и прищурился.
Они поймали такси, отец назвал адрес, машина отправилась в путь. Она думала о том, как их встретят теперь. Совершенно не было желания проводить вечер, тратя на скандалы. «Интересно, как там „Бродяга“? Из него ещё не состряпали суп? Или, может, чучело уже набивают опилками в отместку за приобретённое имущество?». Почему-то мысли не развеселили, скорее наоборот. С тех пор, как она начала настоящие попытки отпустить почившего супруга и жить своей жизнью, отношение к коту стало более тёплым. Отец задумчиво смотрел в окно. Она вдруг подумала: «Почему он не взял с собой жену и сына?». А потом припомнила слова мистера Балмера. Присутствовать должны были лишь указанные в завещании лица. «И снова спасибо бабуля. Вряд ли мне хотелось бы видеть его новую семью. А без них можно сохранить иллюзию, что я только его». Она мысленно вернулась к красавчику-Балмеру. Вспомнились мышцы под рубашкой, капля пота на шее, волевой профиль, светло-голубые глаза. «Существует ли вообще в природе такой цвет? И почему он показался знакомым?». Она не успела ответить на вопросы, машина подъехала к дому. Согревшаяся в уютном салоне, она шагнула на улицу, и метель совместно с ветром хлестнули по лицу. Сопротивляясь природе, они забежали в дом и с трудом закрыли за собой дверь.
«Бродяга» бросился в ноги и обвил хвостом, громко мяукая. Она сняла пальто, взяла его на руки и согрела ладони о тёплую шерсть. В прихожей тут же появился дядя Стефан. Он сжал кулаки и принял комичную позу обиженного мальчишки. Она сместила взгляд и заметила, что чемоданы стоят у двери. Отец гордо поднял подбородок и поджал губы так, что они образовали сплошную линию. Трудно было судить спустя столько лет, но она была практически уверена, что сейчас он разгневан, как никогда раньше.
— Забирайте вещи и уматывайте! Вам ни к чему оставаться под одной крышей с нищими, учитывая ваше теперешнее положение! — яд выплёскивался изо рта с каждым сказанным словом, он не мог себя контролировать, снедаемый завистью и злобой. «А вот и настоящее лицо весёлого дядюшки».
— Ты не хозяин здесь больше Стефан! Могу я поговорить с настоящим владельцем имения? С твоим сыном, — твёрдо сказал отец, сжимая кулаки.
— Да, как ты смеешь? Ублюдок?! Ты был лишён всего и не имеешь права указывать! Убирайся! У меня больше нет брата! — он орал во всю глотку, брызжа слюной, и надвигался до тех пор, пока между ними совсем не осталось пространства, ситуация накалилась.
— Пусть так. Теперь всё иначе. Лучше уйди с дороги испорченный сукин сын, — процедил отец сквозь зубы.
Драки было бы не миновать, если бы в холле не появился Николас. Он преодолел разделявшее их расстояние в пару прыжков, и втиснулся между ними.
— Вы можете остаться дядя и гостить столько, сколько пожелаете! Мой дом — ваш дом, — абсолютно серьёзно сказал он.
— Ты что щенок? Совсем оборзел? Кто тебя вырастил? Или забыл? — взвыл Стефан и с размаху отвесил сыну звонкую пощёчину, звук которой эхом отразился от стен. Катарина прикрыла рот рукой.
В холле появилась Агнесс, заставшая картину домашнего насилия над ребёнком. Николас собирался дать сдачи, разгневанный, взъерошенный, вспотевший, глаза блестели, но не было ни намёка на слёзы. Мать мягко положила руку на плечо, он отбросил её и спешно удалился. «Вот так встреча. По круче, чем в сериалах».
— Ты не имеешь здесь больше прав Стефан! Так что заткнись! И, будь добр, не поднимай больше руку на сына, иначе потеряешь и то немногое, что осталось, — сверкнула она глазами и грациозно поднялась по лестнице.
Дяде ничего не оставалось, как уйти с дороги. Слышно было только, как он злобно пыхтит.
Они заняли гостевые комнаты в дальнем крыле дома, подальше от сумасшедших родственников. «Кто знает, что у них на уме», — говорила она коту, оставшись наедине в просторной комнате, которая стала пристанищем на ближайшее время. Кот растянулся на огромной кровати и посапывал. Она огляделась немного: стены были ярко-жёлтого цвета — «Как в психушке», — полы украшал протёртый до дыр ковёр, мебель обшарпанная, но функциональная, плюсом служило здоровенное окно, практически во всю стену, выходившее на сторону Альп. Они величественно возвышались вдалеке и выглядели в ночи чёрными громадинами. Она представила, что они хранят какую-то тайну, и воображение начало подигрывать. Ужин был вкусным и сытным, на десерт принесли загадочный, полукруглый пирог, не оставивший равнодушной. Начинка была из мяса, грибов и изюма. Такого необычного сочетания ещё не пробовала. Во рту взрывался вкусовой фейерверк, передававший ощущения мозгу. А после, она не устояла от того, чтобы попробовать плитку настоящего, швейцарского шоколада. Он напомнил детство, ведь это и был его вкус. Папа часто приносил, приходя с работы, плитку. Больше всего любила тот, что с орешками. И сегодня так совпало, что это оказался именно он. Хотя, может, отец попросил, насчёт ужина распоряжался он лично. Гостями они стали навязанными и хлопотать вокруг никто не горел желанием. Он улыбнулся, как только заметил реакцию на десерт, и тут же еле заметная тень печали пробежала по уставшему лицу. Возможно, он вспомнил про пропасть между ними, преодолеть которую будет не так легко.
После ужина она отправилась в кровать, натянув любимую пижаму с мультяшками. Кот улёгся в ногах и затарахтел. Она прокручивала в голове события самого насыщенного из дней за последний год, а быть может и за всю жизнь. Одно она знала наверняка — молитвы были услышаны, отчаяние сменилось эмоциями, и не важно, что не всегда приятными. По крайней мере, что-то происходило. Жизнь — движение. Если бы продолжала топтаться на месте, исход был бы только один, и она почти что его достигла. Кто-то оберегал, спасал, вытягивал из угнетённого состояния, показывал новые возможности, приоткрывал завесу семейных тайн. Возможно, это был Бог, не покидавший мгновенье. С ним она говорила каждую ночь перед сном и молила о чуде. А может Ромка, приглядывавший с того света. Мысли вернулись к нему. Они всегда возвращались, что бы ни происходило вокруг. Забыть его она не могла. На это потребуется уйма времени или даже вся жизнь. Боль когда-нибудь притупиться, и тогда она сможет жить нормально. Сейчас, слёзы потекли по прекрасному лицу, намочив шёлковую наволочку. Она прогнала их и стала стараться думать о других вещах. В полудрёме вспомнила об Артуре и поцелуе. Посмотрела на телефон, пропущенных звонков не было, смс тоже, проверила роуминг, подключён. «Он сказал, что будет ждать, и думает, позвоню сама. Так и сделаю, только завтра». Какое-то время сон не приходил, но потом она решила ни о чём не думать, выкинула мысли из головы и тут же уснула.
Ей снился дом: большой, массивный, с множеством окон. Сделан он был на славу, хоть и из дерева, и выглядел шикарно, не смотря на почтенный возраст. К калитке вела тропинка, кем-то расчищенная от снега, а остальное пространство было сплошным сугробом. Она огляделась. За домом возвышалась гора, испещрённая множеством каменных рытвин, оставшихся после перенесённых природных катаклизмов, а перед небольшая поляна, которая через несколько футов заканчивалась обрывом и пропастью такой глубины, что невозможно было разглядеть окончания. Дом находился на отвесном месте. Кто и как смог построить в экстремальных условиях здание оставалось загадкой. Она крикнула: «Эгей!», и эхо тысячью голосами повторило одновременно в нескольких точках. Волосы на голове и руках встали дыбом, наэлектризовались. Энергетика места была сумасшедшей, сшибающей с ног, голова немного кружилась. Она присмотрелась к дому. Окна были такими же старыми, как и он сам, но красивыми, резными, окрашенными в белый цвет. В композиции рамы привлекло нечто, издалека похожее на завиток. Она решила подойти поближе и рассмотреть, но что-то, словно выкинуло оттуда, чего она панически испугалась, не имея причин для беспокойства. Затем погрузилась в глубокий сон, которого не запомнила. Открыв глаза поутру, не смогла забыть заинтересовавший её сон.
«Со мной здесь, и правда, творится что-то. Сначала из меня лезла не свойственная дерзость, теперь эти сны». Она потянулась, встала с кровати и посмотрела в окно. Открывшийся вид заставил стоять минуту неподвижно, впитывая каждый дюйм изображения. Горы освещало яркое солнце, снежные шапки блестели и искрились, город у подножья ещё спал. Окно чуть-чуть замерзло за ночь, и метель нарисовала на нем незатейливый узорчик. К комнате прилагалась личная ванная, что было, несомненно, удобно. Она привела себя в порядок, отметила, что выглядит особенно хорошо, на щеках появился румянец. «Подействовали пирог и шоколад». «Бродяга» куда-то пропал, но она знала, где может его обнаружить. Толстопуз любил пожрать, и последний год питался так себе. Для него это место было действительно чем-то вроде курорта. Она спустилась по винтовой лестнице из красного дерева на первый этаж, пару раз повернула и заблудилась. Комната сменялась другой, третьей, но кухни и знакомого холла было не отыскать. Отца не застала. Он всегда вставал очень рано, ещё по темноте, но вёл себя тихо, чтобы не будить остальных. Она бродила по дому минут пятнадцать не меньше, когда вдруг окликнул пожилой мужчина. Низенький, слегка сгорбленный, седовласый, с морщинистым лицом и длинным крючковатым носом, на котором, будто прилипла чёрная, большая родинка. Выглядел он, как злой колдун из детских страшилок. Катарина ухмыльнулась про себя, отдавая дань воображению.
— Заблудились мэм? — прокрякал он скрипучим голоском.
— Да. Я совсем не знаю дом. Хожу по этому месту не в первый раз. Вы не могли бы… — сказала она, стараясь не слишком пристально разглядывать, дабы не показаться не учтивой.
— Ну, конечно. Следуйте за мной. — И он заковылял вперёд, шаркая волочившейся ногой. — Дом очень большой. В молодости я бродил здесь по несколько часов, прежде чем наткнуться на кого-то. Меня зовут Серж.
— Катарина. Вы работаете здесь всю жизнь?
— Да. Да. Я работал на вашу бабушку. А потом меня оставили из жалости. Мы с Черой были — не разлей вода. Она никогда не относилась ко мне, как к прислуге, в отличие от этих. Простите мисс. Я всего лишь старик, — кряхтел он.
На одной из стен она заметила большую картину, на ней была изображена гора и тот самый дом, который видела во сне. Краски были яркими и как будто свежими, а дом выглядел в точности также, со всеми нюансами. Она застыла на месте. Старик развернулся и прищурился.