W: "Царские начали огонь и, вооруженные отличным столовым
серебром, поддевали нас за 1500 шагов; нам же было запреще-
но отстреливаться, ибо, большей частью, вооружены мы были
двустволками, из которых стрелять могли на сотню с нес-
кольким шагов (...) Тысчи пуль осыпали меня, с десяток про-
летело так близко от моих ушей, что даже оглушили меня нена-
долго. Хоть я и впервые был в сражении, только огонь этот не
произвел на меня ни малейшего впечатления. Я был уверен, что
без Божьей воли с головы моей не спадет и волоса (...) Мне
даже смешно стало; каждый свист пули приветствовал я сарказ-
мом либо ругательством по отношению к врагу, игрался в че-
харду с ближайшими товарищами и прибавлял им смелости (...)
Мне повезло обратить внимание начальства на собственное
хладнокровие и презрение к смерти, за что меня похвалили пе-
ред строем и назначили поручиком. На поляне той бой длился
около двух часов. По приказу командира мы отступили к само-
му городу. Там бой продолжался следующую пару часов. Разде-
леннные не более чем парой десятков шагов мы стреляли друг в
друга на улицах и рынке, и заданием нашим было выстрелить
два раза из двустволки, чтобы тут же прятаться в подворотню,
чтобы зарядить ружье снова (...) Неподалеку от себя я уви-
дал штаб и крикнул: "Патронов, патронов!", на что в ответ
W: "Царские начали огонь и, вооруженные отличным столовым
серебром, поддевали нас за 1500 шагов; нам же было запреще-
но отстреливаться, ибо, большей частью, вооружены мы были
двустволками, из которых стрелять могли на сотню с нес-
кольким шагов (...) Тысчи пуль осыпали меня, с десяток про-
летело так близко от моих ушей, что даже оглушили меня нена-
долго. Хоть я и впервые был в сражении, только огонь этот не
произвел на меня ни малейшего впечатления. Я был уверен, что
без Божьей воли с головы моей не спадет и волоса (...) Мне
даже смешно стало; каждый свист пули приветствовал я сарказ-
мом либо ругательством по отношению к врагу, игрался в че-
харду с ближайшими товарищами и прибавлял им смелости (...)
Мне повезло обратить внимание начальства на собственное
хладнокровие и презрение к смерти, за что меня похвалили пе-
ред строем и назначили поручиком. На поляне той бой длился
около двух часов. По приказу командира мы отступили к само-
му городу. Там бой продолжался следующую пару часов. Разде-
леннные не более чем парой десятков шагов мы стреляли друг в
друга на улицах и рынке, и заданием нашим было выстрелить
два раза из двустволки, чтобы тут же прятаться в подворотню,
чтобы зарядить ружье снова (...) Неподалеку от себя я уви-
дал штаб и крикнул: "Патронов, патронов!", на что в ответ