— Магрит, я хотел…
— Я знаю, ничего не говорит, я все знаю.
Мне так хотелось ему хоть как-то помочь, что, не сдерживаясь, я наклонилась к Аро и губами коснулась его окровавленного рта, потом щеки, лба и носа.
— Мы позаботимся о тебе, мы будем рядом, и ты скоро поправишься.
Сердце мое переполняла жалость и боль, я с трудом сдерживала слезы, увидев рваную рану за его ухом, но нужно было сохранять хладнокровие, чтобы не тревожить его лишний раз.
— Магрит…
Он все силился мне что-то сказать, но ему будто не хватало воздуха. Взгляд его помутнел и глаза закрылись.
— Аро! Ты мне нужен, слышишь! Не смей умирать!
Мы быстро смастерили какое-то подобие шины для его голени, обмотав ногу мягкой тряпкой и привязав к ней обломки двух досок. Также я сама старательно соорудила тугую повязку на его груди и еще раз поцеловала Аро в лоб, как больного ребенка.
— Помни, что ты мне нужен! Я тебя жду.
Метка раненого внезапно наполнилась голубоватым сиянием. Аро глубоко вдохнул, приподнимаясь, насколько ему позволила плотная перевязь на груди, и открыл прояснившиеся глаза, уже вполне сознательным взглядом обведя стоящих вокруг мужчин. Это было так неожиданно, что Мано даже вздрогнул, не сдерживая возгласа. Еще ни одна Королева на его памяти не давала так много сил одним лишь прикосновением. Неужели, этот мальчик и вправду, был дорог Магрит. Невероятно!
Я заметила, что теперь все почему-то благоговейно уставились на меня, но я же не сделала ничего особенного, лишь кое-как его перевязала и только.
— Ты вдохнула в него жизнь. Теперь я спокоен.
Уно кивнул, словно ставя окончательный вердикт в медицинском осмотре. А я растерянно смотрела на Аро и думала с тоской, что этот юноша, возможно, пострадал из-за меня. Он же хотел покрасоваться, вот и полез наверх, а потом не заметил расшатавшихся досок. И я сейчас не сделала ничего сверхестественного, я просто выполнила свой долг, как уж сумела.
— Теперь можно погрузить его на носилки, только очень осторожно, — попросил Уно, отступая в сторону.
Подошли еще двое из нянек и, повинуясь жесту Старшего, унесли Аро внутрь Дома.
Я медленно выдохнула, чувствуя прилив внезапной усталости и мучительную жажду. Но, глянув на Мано, заметила кровь на его руках.
— Ты ранен? Нужно обработать твои ладони, промыть ссадины и тоже перевязать.
— Не нужно… это совсем мелкие порезы и они не стоят твоего внимания! — неловко пробормотал Мано, пряча свои разодранные лапищи за спину.
Сцена, что только что развернулась перед ним, откровенно поразила Старшего Строителя. Вместо того, чтобы уйти, брезгливо морщась при виде чужого изуродованного тела, Королева не только осталась наблюдать за тем, как оказывается помощь заурядному строителю, но и сама утишала его боль, проявляя немалую выдержку и умение.
— Это самая добрая и мудрая Правительница из тех, что были в Кормаксилон. Наша новая Королева умеет все.
Остаток дня Королева провела у постели Аро, одним лишь своим присутствием вселяя в юношу веру в исцеление. Уже в глубоких сумерках Старший Добытчик увел женщину в королевские покои, накормил ужином и попытался развлечь дружеской беседой, но Госпожа явно грустила.
— Магрит, я хотел…
— Я знаю, ничего не говорит, я все знаю.
Мне так хотелось ему хоть как-то помочь, что, не сдерживаясь, я наклонилась к Аро и губами коснулась его окровавленного рта, потом щеки, лба и носа.
— Мы позаботимся о тебе, мы будем рядом, и ты скоро поправишься.
Сердце мое переполняла жалость и боль, я с трудом сдерживала слезы, увидев рваную рану за его ухом, но нужно было сохранять хладнокровие, чтобы не тревожить его лишний раз.
— Магрит…
Он все силился мне что-то сказать, но ему будто не хватало воздуха. Взгляд его помутнел и глаза закрылись.
— Аро! Ты мне нужен, слышишь! Не смей умирать!
Мы быстро смастерили какое-то подобие шины для его голени, обмотав ногу мягкой тряпкой и привязав к ней обломки двух досок. Также я сама старательно соорудила тугую повязку на его груди и еще раз поцеловала Аро в лоб, как больного ребенка.
— Помни, что ты мне нужен! Я тебя жду.
Метка раненого внезапно наполнилась голубоватым сиянием. Аро глубоко вдохнул, приподнимаясь, насколько ему позволила плотная перевязь на груди, и открыл прояснившиеся глаза, уже вполне сознательным взглядом обведя стоящих вокруг мужчин. Это было так неожиданно, что Мано даже вздрогнул, не сдерживая возгласа. Еще ни одна Королева на его памяти не давала так много сил одним лишь прикосновением. Неужели, этот мальчик и вправду, был дорог Магрит. Невероятно!
Я заметила, что теперь все почему-то благоговейно уставились на меня, но я же не сделала ничего особенного, лишь кое-как его перевязала и только.
— Ты вдохнула в него жизнь. Теперь я спокоен.
Уно кивнул, словно ставя окончательный вердикт в медицинском осмотре. А я растерянно смотрела на Аро и думала с тоской, что этот юноша, возможно, пострадал из-за меня. Он же хотел покрасоваться, вот и полез наверх, а потом не заметил расшатавшихся досок. И я сейчас не сделала ничего сверхестественного, я просто выполнила свой долг, как уж сумела.
— Теперь можно погрузить его на носилки, только очень осторожно, — попросил Уно, отступая в сторону.
Подошли еще двое из нянек и, повинуясь жесту Старшего, унесли Аро внутрь Дома.
Я медленно выдохнула, чувствуя прилив внезапной усталости и мучительную жажду. Но, глянув на Мано, заметила кровь на его руках.
— Ты ранен? Нужно обработать твои ладони, промыть ссадины и тоже перевязать.
— Не нужно… это совсем мелкие порезы и они не стоят твоего внимания! — неловко пробормотал Мано, пряча свои разодранные лапищи за спину.
Сцена, что только что развернулась перед ним, откровенно поразила Старшего Строителя. Вместо того, чтобы уйти, брезгливо морщась при виде чужого изуродованного тела, Королева не только осталась наблюдать за тем, как оказывается помощь заурядному строителю, но и сама утишала его боль, проявляя немалую выдержку и умение.
— Это самая добрая и мудрая Правительница из тех, что были в Кормаксилон. Наша новая Королева умеет все.
Остаток дня Королева провела у постели Аро, одним лишь своим присутствием вселяя в юношу веру в исцеление. Уже в глубоких сумерках Старший Добытчик увел женщину в королевские покои, накормил ужином и попытался развлечь дружеской беседой, но Госпожа явно грустила.