Наступившее молчание было нарушено Савиным, который вдруг начал декламировать стихи. Голос его звучал напевно и даже несколько торжественно:
— Тебе знакомы эти стихи? — спросил он меня, внезапно оборвав чтение.
Я пожал плечами и осторожно высказал предположение:
— По стилю похоже на Гейне. Но какое отношение имеют эти стихи к нашему разговору? Или они тебе просто так вспомнились?
— Совсем не просто так, — усмехнулся Савин. — Как это ни покажется странным на первый взгляд, процитированный мной отрывок из стихотворения Генриха Гейне (ты угадал) «Бимини» имеет прямое отношение к тому, что сейчас говорилось. И если вы хотите, я охотно объясню.
— Эх, товарищ лейтенант! — смотря на Савина влюбленными глазами, сказал Селиков. — И вы еще спрашиваете! До чего ж я люблю слушать ваши рассказы! Век бы сидел да слушал!
Сержант, столь бесхитростно выразивший восхищение способностями Савина как рассказчика, был недалек от истины. Действительно, этот человек обладал незаурядным талантом увлекать слушателей. Так во всяком случае мне казалось тогда.
— Я попытаюсь представить вам в лицах один исторический эпизод, историю одного плавания, и тогда, надеюсь, вам станет ясно, почему вдруг мне пришли на память стихотворные строки, которые вы только что слышали.
В глазах лейтенанта зажегся огонек вдохновения.
— Итак, действие первое. 1513 год. Остров Пуэрто-Рико.
— А где этот остров находится? — спросил Селиков.
— В Карибском море, в общем у берегов Америки, — отмахнулся Савин. — Не перебивай меня, сержант. Лучше слушай.
…Лучи жаркого полуденного солнца пробивались сквозь густую листву, еще влажную от только что прошедшего ливня, и рассыпались бесчисленными бликами по веранде губернаторского дома.
— Эй, Эстебан! — нетерпеливо позвал один из мужчин, сидящих в глубине веранды у небольшого столика, когда солнечные зайчики забегали по его лицу.
— Я здесь, сеньор губернатор, — откликнулся старый слуга, появляясь из-за угла веранды.
— Переставь стол и кресла так, чтобы солнце нам не мешало, да пошевеливайся побыстрее.
Слуга проворно, несмотря на преклонные уже годы, выполнил распоряжение и, застыв в поклоне, выжидательно посмотрел на своего господина.
— Принеси еще вина и фруктов и убирайся, — раздраженно бросил хозяин дома и, расплывшись в улыбке, любезно обратился к своему собеседнику:
— Итак, дорогой Аламинос, продолжим наш столь некстати прервавшийся разговор… Э-э-э, мне кажется, я не ошибся, когда высказал уверенность, что неожиданное приглашение губернатора Пуэрто-Рико посетить его весьма вас удивило?
Антон Аламинос, известный кормчий, участник многих заокеанских экспедиций, молча наклонил голову.
— Что же, это вполне естественно, — продолжал губернатор, горько усмехаясь. — О чем может говорить старый Понсе де Леон? Что он может предложить заманчивого? Время его безвозвратно ушло. Не так ли?.. Не возражайте, Аламинос, я угадал ваши мысли… Но вы ошиблись, любезный Аламинос, да, да, ошиблись!
Понсе де Леон возвысил голос и горделиво выпрямился в кресле.
Наступившее молчание было нарушено Савиным, который вдруг начал декламировать стихи. Голос его звучал напевно и даже несколько торжественно:
— Тебе знакомы эти стихи? — спросил он меня, внезапно оборвав чтение.
Я пожал плечами и осторожно высказал предположение:
— По стилю похоже на Гейне. Но какое отношение имеют эти стихи к нашему разговору? Или они тебе просто так вспомнились?
— Совсем не просто так, — усмехнулся Савин. — Как это ни покажется странным на первый взгляд, процитированный мной отрывок из стихотворения Генриха Гейне (ты угадал) «Бимини» имеет прямое отношение к тому, что сейчас говорилось. И если вы хотите, я охотно объясню.
— Эх, товарищ лейтенант! — смотря на Савина влюбленными глазами, сказал Селиков. — И вы еще спрашиваете! До чего ж я люблю слушать ваши рассказы! Век бы сидел да слушал!
Сержант, столь бесхитростно выразивший восхищение способностями Савина как рассказчика, был недалек от истины. Действительно, этот человек обладал незаурядным талантом увлекать слушателей. Так во всяком случае мне казалось тогда.
— Я попытаюсь представить вам в лицах один исторический эпизод, историю одного плавания, и тогда, надеюсь, вам станет ясно, почему вдруг мне пришли на память стихотворные строки, которые вы только что слышали.
В глазах лейтенанта зажегся огонек вдохновения.
— Итак, действие первое. 1513 год. Остров Пуэрто-Рико.
— А где этот остров находится? — спросил Селиков.
— В Карибском море, в общем у берегов Америки, — отмахнулся Савин. — Не перебивай меня, сержант. Лучше слушай.
…Лучи жаркого полуденного солнца пробивались сквозь густую листву, еще влажную от только что прошедшего ливня, и рассыпались бесчисленными бликами по веранде губернаторского дома.
— Эй, Эстебан! — нетерпеливо позвал один из мужчин, сидящих в глубине веранды у небольшого столика, когда солнечные зайчики забегали по его лицу.
— Я здесь, сеньор губернатор, — откликнулся старый слуга, появляясь из-за угла веранды.
— Переставь стол и кресла так, чтобы солнце нам не мешало, да пошевеливайся побыстрее.
Слуга проворно, несмотря на преклонные уже годы, выполнил распоряжение и, застыв в поклоне, выжидательно посмотрел на своего господина.
— Принеси еще вина и фруктов и убирайся, — раздраженно бросил хозяин дома и, расплывшись в улыбке, любезно обратился к своему собеседнику:
— Итак, дорогой Аламинос, продолжим наш столь некстати прервавшийся разговор… Э-э-э, мне кажется, я не ошибся, когда высказал уверенность, что неожиданное приглашение губернатора Пуэрто-Рико посетить его весьма вас удивило?
Антон Аламинос, известный кормчий, участник многих заокеанских экспедиций, молча наклонил голову.
— Что же, это вполне естественно, — продолжал губернатор, горько усмехаясь. — О чем может говорить старый Понсе де Леон? Что он может предложить заманчивого? Время его безвозвратно ушло. Не так ли?.. Не возражайте, Аламинос, я угадал ваши мысли… Но вы ошиблись, любезный Аламинос, да, да, ошиблись!
Понсе де Леон возвысил голос и горделиво выпрямился в кресле.