— Что поделать, — Бэрронс пожал плечами.
Кристен чувствовала, как замирает в груди сердце, когда секретарь снова велел всем встать, и в зале заседаний появились судья и все двенадцать присяжных. Вид у них был сосредоточенный и непроницаемый, а Кристен лихорадочно пыталась прочитать в их лицах хоть что-нибудь.
Судья Роджерс взяла в руки приговор, пробегая его перед прочтением близоруким взглядом.
— Оглашается приговор от седьмого февраля две тысячи пятнадцатого года по уголовному делу по обвинению мистера Карри Джонсона, — начала она через минуту, и в зале установилась гробовая тишина. — Исследовав доказательства по делу, показания стороны обвинения и стороны защиты и прочие материалы, суд присяжных постановил: признать виновным мистера Карри Джонсона в совершении преступления, а именно — убийства мистера Родриго Лоуренса в состоянии аффекта, и назначить в качестве меры наказания заключение в колонии общего режима сроком на пять лет…
Дальше Кристен уже не слушала. Ноги у нее неожиданно стали ватными, в глазах растекся туман, и она упала в обморок. Лэсси и Алисия едва успели подхватить ее, прежде чем она упала бы на пол. Последнее, что она услышала перед тем, как потерять сознание, было ее собственное имя, которое выкрикнул Карри, бросаясь к ней через половину зала…
— Со мной точно все в порядке, — в пятый раз сказала Кристен с грустной улыбкой.
Они с Карри сидели вдвоем на постели в комнате для свиданий тет-а-тет. Стараниями Монтгомери им позволили внеплановую встречу после того, как Кристен упала в обморок прямо во время вынесения приговора. К ней была вызвана карета скорой помощи, но врачи подтвердили предположение Алисии и Лэсси: девушка просто переволновалась и, когда приговор наконец стал известен, ее организм не выдержал…
— Тебе нужно больше отдыхать, — сказал Карри обеспокоенно. — Тебе рожать через месяц…
— Карри? — Кристен как будто пропустила его слова мимо ушей и заглянула ему в глаза.
— Что? — Карри взял ее руки в свои.
— На самом деле, я рада, что это закончилось… Теперь мы можем сосредоточиться на более важных вещах. Я — на рождении малыша, а ты… — она помолчала, зная, что в комнате стоит прослушка. — А ты — на том, чтобы найти в себе силы идти дальше.
— Ты права, — Карри кивнул.
— И я рада, что ты получил срок, — добавила Кристен робко. — Я не хочу, чтобы «Гиены» убили тебя, или меня, или… — она опять запнулась.
— Тшшш, — прошептал Карри. — Никто больше не умрет. Обещаю.
Кристен молча прильнула к его груди, и он крепко обнял ее. В такие моменты им обоим хотелось просто раствориться друг в друге, но мир, который крутился вокруг — холодный, жестокий, царапающийся, — никак этого не позволял. Даже сегодняшняя встреча длилась всего час вместо привычных двух или трех. Разве можно было надышаться друг другом за такой короткий срок?
— Я выйду первого сентября две тысячи девятнадцатого года, — тихим голосом сказал Карри.
— Еще почти пять лет, — прошептала Кристен, не отрываясь от его груди.
— Но ты же знаешь, что… — протянул мужчина, заглядывая в ее глаза.
— Знаю, — она кивнула. — И да, я этого хочу.
И это было правдой.
Она хотела.
Она готова была хоть сейчас назначить дату побега.
— Что поделать, — Бэрронс пожал плечами.
Кристен чувствовала, как замирает в груди сердце, когда секретарь снова велел всем встать, и в зале заседаний появились судья и все двенадцать присяжных. Вид у них был сосредоточенный и непроницаемый, а Кристен лихорадочно пыталась прочитать в их лицах хоть что-нибудь.
Судья Роджерс взяла в руки приговор, пробегая его перед прочтением близоруким взглядом.
— Оглашается приговор от седьмого февраля две тысячи пятнадцатого года по уголовному делу по обвинению мистера Карри Джонсона, — начала она через минуту, и в зале установилась гробовая тишина. — Исследовав доказательства по делу, показания стороны обвинения и стороны защиты и прочие материалы, суд присяжных постановил: признать виновным мистера Карри Джонсона в совершении преступления, а именно — убийства мистера Родриго Лоуренса в состоянии аффекта, и назначить в качестве меры наказания заключение в колонии общего режима сроком на пять лет…
Дальше Кристен уже не слушала. Ноги у нее неожиданно стали ватными, в глазах растекся туман, и она упала в обморок. Лэсси и Алисия едва успели подхватить ее, прежде чем она упала бы на пол. Последнее, что она услышала перед тем, как потерять сознание, было ее собственное имя, которое выкрикнул Карри, бросаясь к ней через половину зала…
— Со мной точно все в порядке, — в пятый раз сказала Кристен с грустной улыбкой.
Они с Карри сидели вдвоем на постели в комнате для свиданий тет-а-тет. Стараниями Монтгомери им позволили внеплановую встречу после того, как Кристен упала в обморок прямо во время вынесения приговора. К ней была вызвана карета скорой помощи, но врачи подтвердили предположение Алисии и Лэсси: девушка просто переволновалась и, когда приговор наконец стал известен, ее организм не выдержал…
— Тебе нужно больше отдыхать, — сказал Карри обеспокоенно. — Тебе рожать через месяц…
— Карри? — Кристен как будто пропустила его слова мимо ушей и заглянула ему в глаза.
— Что? — Карри взял ее руки в свои.
— На самом деле, я рада, что это закончилось… Теперь мы можем сосредоточиться на более важных вещах. Я — на рождении малыша, а ты… — она помолчала, зная, что в комнате стоит прослушка. — А ты — на том, чтобы найти в себе силы идти дальше.
— Ты права, — Карри кивнул.
— И я рада, что ты получил срок, — добавила Кристен робко. — Я не хочу, чтобы «Гиены» убили тебя, или меня, или… — она опять запнулась.
— Тшшш, — прошептал Карри. — Никто больше не умрет. Обещаю.
Кристен молча прильнула к его груди, и он крепко обнял ее. В такие моменты им обоим хотелось просто раствориться друг в друге, но мир, который крутился вокруг — холодный, жестокий, царапающийся, — никак этого не позволял. Даже сегодняшняя встреча длилась всего час вместо привычных двух или трех. Разве можно было надышаться друг другом за такой короткий срок?
— Я выйду первого сентября две тысячи девятнадцатого года, — тихим голосом сказал Карри.
— Еще почти пять лет, — прошептала Кристен, не отрываясь от его груди.
— Но ты же знаешь, что… — протянул мужчина, заглядывая в ее глаза.
— Знаю, — она кивнула. — И да, я этого хочу.
И это было правдой.
Она хотела.
Она готова была хоть сейчас назначить дату побега.