Нужно было признать: за последние месяцы это был один из лучших дней ее растрепанной, растерзанной жизни.
Она наконец-то почувствовала, что у нее есть семья. Не номинальная — настоящая, которая действительно поддержит ее.
И семья эта в скором времени должна была стать еще больше.
Роды начались как раз через неделю.
— Ты «Паркопан» принял? — Алисия встала посреди столовой, уперев руки в боки. Взгляд у нее был сердитый и озабоченный. Брэдли бессовестно увиливал от приема лекарств, и ее это беспокоило.
— Мм? — рассеянно протянул мужчина. — Я не помню, как там его принимать надо?
— Половина таблетки после завтрака, — Алисия закатила глаза. За последние пару недель она столько раз говорила эти проклятые четыре слова — «половина таблетки после завтрака», — что скоро у нее на языке должна была образоваться мозоль. Но Брэдли все равно как будто не слышал ее. А точнее — не хотел слышать. Почему — она не знала.
— Ага, — Брэдли кивнул и поднялся с места. Женщина заметила, что тремор в кистях его рук сегодня был сильнее обычного. Алисия вздохнула.
— Почему ты не хочешь принимать таблетки? — спросила она.
Мужчина в ответ пожал плечами:
— Что толку? Я все равно умру.
— Люди живут с Паркинсоном десять, двадцать лет! — возмутилась женщина. — У тебя маленькая дочь, ты не хочешь увидеть, как она вырастет? У тебя еще трое детей, у тебя жена, у тебя клуб, который трещит по швам!
— Я передам «Демонов» Лиаму, — сказал Брэдли спокойным голосом.
— Ты прекрасно знаешь, что он еще не готов!
— Он никогда не будет готов, — Брэдли покачал головой. — Никто из нас никогда не был готов. Я думал, что Карри заслужил это место и сможет взять бразды правления в свои руки, но что теперь? Теперь он в тюрьме.
— Он выйдет оттуда, — ответила Алисия. — Ему дали не такой уж большой срок. Наши парни сидели и по десять лет, и ничего, ты не списывал их со счетов.
— А я и не списываю Карри со счетов, — хмыкнул Брэдли. — Тем более теперь, когда он согласился организовать побег одному из заключенных и подослать его в «Банду». Но пять лет — это тоже срок. А мои силы на исходе. Я больше не могу управлять клубом… черт! Я даже больше не могу ездить на долбанном мотоцикле! У меня трясутся руки и разбегаются глаза! Гребанная болезнь! Гребанный тремор! Гребанная жизнь! — он схватил со стола миску с кашей, приготовленной для Киры, и с размаху швырнул ее в стену. Раздался грохот, миска со скрежетом свалилась на пол. По стене медленно стекала жидкая овсянка.
— Какого хрена? — возмутилась Алисия.
— Это ты — какого хрена?! — зарычал в ответ Брэдли. Руки его тряслись, он брызгал слюной. — Какого хрена ты лезешь?! Я взрослый мужик! Я сам решу, принимать ли мне лекарства и кому отдать мой клуб! Мой клуб, ясно?! Мой! Не тебе решать это!
— Лиам и мой сын тоже! Я не хочу, чтобы он погиб, как Эрик или Джонни! У него впереди вся жизнь!
— Его жизнь — это клуб! — отрезал Брэдли.
— Его жизнь — это любовь, которую он еще не встретил, и дети, которых у него еще нет, и счастье, которого он заслуживает…
Нужно было признать: за последние месяцы это был один из лучших дней ее растрепанной, растерзанной жизни.
Она наконец-то почувствовала, что у нее есть семья. Не номинальная — настоящая, которая действительно поддержит ее.
И семья эта в скором времени должна была стать еще больше.
Роды начались как раз через неделю.
— Ты «Паркопан» принял? — Алисия встала посреди столовой, уперев руки в боки. Взгляд у нее был сердитый и озабоченный. Брэдли бессовестно увиливал от приема лекарств, и ее это беспокоило.
— Мм? — рассеянно протянул мужчина. — Я не помню, как там его принимать надо?
— Половина таблетки после завтрака, — Алисия закатила глаза. За последние пару недель она столько раз говорила эти проклятые четыре слова — «половина таблетки после завтрака», — что скоро у нее на языке должна была образоваться мозоль. Но Брэдли все равно как будто не слышал ее. А точнее — не хотел слышать. Почему — она не знала.
— Ага, — Брэдли кивнул и поднялся с места. Женщина заметила, что тремор в кистях его рук сегодня был сильнее обычного. Алисия вздохнула.
— Почему ты не хочешь принимать таблетки? — спросила она.
Мужчина в ответ пожал плечами:
— Что толку? Я все равно умру.
— Люди живут с Паркинсоном десять, двадцать лет! — возмутилась женщина. — У тебя маленькая дочь, ты не хочешь увидеть, как она вырастет? У тебя еще трое детей, у тебя жена, у тебя клуб, который трещит по швам!
— Я передам «Демонов» Лиаму, — сказал Брэдли спокойным голосом.
— Ты прекрасно знаешь, что он еще не готов!
— Он никогда не будет готов, — Брэдли покачал головой. — Никто из нас никогда не был готов. Я думал, что Карри заслужил это место и сможет взять бразды правления в свои руки, но что теперь? Теперь он в тюрьме.
— Он выйдет оттуда, — ответила Алисия. — Ему дали не такой уж большой срок. Наши парни сидели и по десять лет, и ничего, ты не списывал их со счетов.
— А я и не списываю Карри со счетов, — хмыкнул Брэдли. — Тем более теперь, когда он согласился организовать побег одному из заключенных и подослать его в «Банду». Но пять лет — это тоже срок. А мои силы на исходе. Я больше не могу управлять клубом… черт! Я даже больше не могу ездить на долбанном мотоцикле! У меня трясутся руки и разбегаются глаза! Гребанная болезнь! Гребанный тремор! Гребанная жизнь! — он схватил со стола миску с кашей, приготовленной для Киры, и с размаху швырнул ее в стену. Раздался грохот, миска со скрежетом свалилась на пол. По стене медленно стекала жидкая овсянка.
— Какого хрена? — возмутилась Алисия.
— Это ты — какого хрена?! — зарычал в ответ Брэдли. Руки его тряслись, он брызгал слюной. — Какого хрена ты лезешь?! Я взрослый мужик! Я сам решу, принимать ли мне лекарства и кому отдать мой клуб! Мой клуб, ясно?! Мой! Не тебе решать это!
— Лиам и мой сын тоже! Я не хочу, чтобы он погиб, как Эрик или Джонни! У него впереди вся жизнь!
— Его жизнь — это клуб! — отрезал Брэдли.
— Его жизнь — это любовь, которую он еще не встретил, и дети, которых у него еще нет, и счастье, которого он заслуживает…