— Ясно… Давай подержу Джонни, — женщина сделала несколько шагов навстречу, чтобы перехватить младенца и дать Кристен расшнуровать ботинки. — Чем это от тебя пахнет? — поморщилась она.
— Не знаю, — Кристен пожала плечами. От нее пахло городской свалкой, тухлой курицей, гнилыми помидорами и болью.
— Сходи в душ.
— Обязательно… Только Джонни переодену…
— Я займусь этим.
— Ладно, — у Кристен не было сил спорить. На ходу сбрасывая с себя одежду, она поплелась в душ. Забралась там под упругие горячие струи и на минутку представила, что все хорошо. Что Карри не сидит в тюрьме, и что это их общий дом, а запах, доносящийся с кухни — запах ею приготовленного ужина. Что сейчас она выйдет из ванной, и они с Карри сядут ужинать, после вместе уложат спать малыша Джонни, а сами отправятся в постель и займутся любовью… Такая сцена нередко снилась ей, и она всегда просыпалась в слезах.
Но реальность была другой. Холодной. Жестокой. Суровой. В реальности ее любимый мужчина был в тюрьме и почему-то не смог сегодня сбежать с ней…
Что же случилось?
Она думала об этом, пока стояла под душем, и потом, когда обедала вместе с мамой, и весь день до самого вечера, и всю ночь, пока утром ей не позвонили из центрального городского госпиталя.
— Ай! — вскрикнул Лайнел, и Лэсси виновато поморщилась:
— Прости-прости-прости…
Она вот уже полчаса обрабатывала израненные спину и плечи мужчины специальной мазью, и он стонал, и вскрикивал, и рычал от боли.
— Может, все-таки поедем в больницу? — взмолилась она. — Вдруг того, что я делаю, недостаточно?
— Достаточно, — твердо произнес мужчина. — Не я первый, не я последний…
— Но ведь бывали и летальные исходы, когда парни не могли восстановиться после этой процедуры…
— Я молодой и здоровый, я справлюсь, — уверенно сказал Лайнел.
— Ладно, как скажешь, — Лэсси покачала головой, продолжая наносить мазь по всей поверхности спины.
— Ты так заботишься обо мне, — прошептал Лайнел.
— Потому что я люблю тебя, — сердито ответила девушка.
— Знаю, — мужчина улыбнулся.
— Просто знаешь? — она возмутилась.
— И я тоже тебя люблю.
— Ясно… Давай подержу Джонни, — женщина сделала несколько шагов навстречу, чтобы перехватить младенца и дать Кристен расшнуровать ботинки. — Чем это от тебя пахнет? — поморщилась она.
— Не знаю, — Кристен пожала плечами. От нее пахло городской свалкой, тухлой курицей, гнилыми помидорами и болью.
— Сходи в душ.
— Обязательно… Только Джонни переодену…
— Я займусь этим.
— Ладно, — у Кристен не было сил спорить. На ходу сбрасывая с себя одежду, она поплелась в душ. Забралась там под упругие горячие струи и на минутку представила, что все хорошо. Что Карри не сидит в тюрьме, и что это их общий дом, а запах, доносящийся с кухни — запах ею приготовленного ужина. Что сейчас она выйдет из ванной, и они с Карри сядут ужинать, после вместе уложат спать малыша Джонни, а сами отправятся в постель и займутся любовью… Такая сцена нередко снилась ей, и она всегда просыпалась в слезах.
Но реальность была другой. Холодной. Жестокой. Суровой. В реальности ее любимый мужчина был в тюрьме и почему-то не смог сегодня сбежать с ней…
Что же случилось?
Она думала об этом, пока стояла под душем, и потом, когда обедала вместе с мамой, и весь день до самого вечера, и всю ночь, пока утром ей не позвонили из центрального городского госпиталя.
— Ай! — вскрикнул Лайнел, и Лэсси виновато поморщилась:
— Прости-прости-прости…
Она вот уже полчаса обрабатывала израненные спину и плечи мужчины специальной мазью, и он стонал, и вскрикивал, и рычал от боли.
— Может, все-таки поедем в больницу? — взмолилась она. — Вдруг того, что я делаю, недостаточно?
— Достаточно, — твердо произнес мужчина. — Не я первый, не я последний…
— Но ведь бывали и летальные исходы, когда парни не могли восстановиться после этой процедуры…
— Я молодой и здоровый, я справлюсь, — уверенно сказал Лайнел.
— Ладно, как скажешь, — Лэсси покачала головой, продолжая наносить мазь по всей поверхности спины.
— Ты так заботишься обо мне, — прошептал Лайнел.
— Потому что я люблю тебя, — сердито ответила девушка.
— Знаю, — мужчина улыбнулся.
— Просто знаешь? — она возмутилась.
— И я тоже тебя люблю.