— Что? Белис! — он снова засмеялся, хрипло, но уже не так безумно, как раньше. — Я не знаю, что это было, Кесс.
— Чувство вины? — предположила я, и он вопросительно вскинул брови. — За то, что ты снова лез ко мне со своими поцелуями?
— И это тогда, когда тебя вывернуло мне на брюки… Я был ужасно пьян. И… да, я виноват.
— Ты же не станешь делать так больше?
Он молчал, а желваки на его щеках ритмично двигались. Наконец, бросил:
— Нет, не стану.
Он вдруг стал мрачным, задумчиво повернулся к окну, за которым медленно темнело.
— Кесс, — вдруг протянул он. — Где тот журнал с твоим фото?
Он мог задать любой вопрос, даже самый дурацкий, но он спросил именно это, и я едва сдержала испуганный всхлип.
— Нигде, — бросила слишком резко.
Тайлер обернулся. В уголках его рта затаилась улыбка.
— Ты хранишь его, правда?
— Я давно его выбросила!
— Кесс-крошка… — и он молчал, а я была не в силах смотреть на него. — … ты разглядываешь себя на этой фотографии, верно? Время от времени?
— Еще чего, — мои щеки мгновенно вспыхнули.
— Ты очень красивая, Кесс. Даже сейчас, в этой бейсболке. Ты самая красивая девушка, какую я видел.
Если не брать во внимание, что всю жизнь я мечтала услышать нечто подобное, если не думать, что сказал это привлекательный мужчина, если, вообще, абстрагироваться от ситуации, я и тогда была бы вне себя от счастья. Мне хотелось заплакать, но это вышло бы совсем глупо.
— Я… — и у меня не находилось слов, кроме дрожащего: — Так ты будешь покупать лодку или нет? Учти, я скоро закрою магазин и…
— Ладно-ладно, — он вскинул вверх ладони. — Сколько она стоит?
Он протянул карту.
— Я могу рассчитывать на то, что мы снова станем друзьями, Кесс?
— Только друзьями? — вскинула я взгляд, наблюдая за тем, как меняется выражение лица моего собеседника. — Я думала, ты еще и мой скаут.
— Что? Белис! — он снова засмеялся, хрипло, но уже не так безумно, как раньше. — Я не знаю, что это было, Кесс.
— Чувство вины? — предположила я, и он вопросительно вскинул брови. — За то, что ты снова лез ко мне со своими поцелуями?
— И это тогда, когда тебя вывернуло мне на брюки… Я был ужасно пьян. И… да, я виноват.
— Ты же не станешь делать так больше?
Он молчал, а желваки на его щеках ритмично двигались. Наконец, бросил:
— Нет, не стану.
Он вдруг стал мрачным, задумчиво повернулся к окну, за которым медленно темнело.
— Кесс, — вдруг протянул он. — Где тот журнал с твоим фото?
Он мог задать любой вопрос, даже самый дурацкий, но он спросил именно это, и я едва сдержала испуганный всхлип.
— Нигде, — бросила слишком резко.
Тайлер обернулся. В уголках его рта затаилась улыбка.
— Ты хранишь его, правда?
— Я давно его выбросила!
— Кесс-крошка… — и он молчал, а я была не в силах смотреть на него. — … ты разглядываешь себя на этой фотографии, верно? Время от времени?
— Еще чего, — мои щеки мгновенно вспыхнули.
— Ты очень красивая, Кесс. Даже сейчас, в этой бейсболке. Ты самая красивая девушка, какую я видел.
Если не брать во внимание, что всю жизнь я мечтала услышать нечто подобное, если не думать, что сказал это привлекательный мужчина, если, вообще, абстрагироваться от ситуации, я и тогда была бы вне себя от счастья. Мне хотелось заплакать, но это вышло бы совсем глупо.
— Я… — и у меня не находилось слов, кроме дрожащего: — Так ты будешь покупать лодку или нет? Учти, я скоро закрою магазин и…
— Ладно-ладно, — он вскинул вверх ладони. — Сколько она стоит?
Он протянул карту.
— Я могу рассчитывать на то, что мы снова станем друзьями, Кесс?
— Только друзьями? — вскинула я взгляд, наблюдая за тем, как меняется выражение лица моего собеседника. — Я думала, ты еще и мой скаут.