— Нет-нет-нет… — с немеющих губ, безотчетно попыталась уползти, опасаясь, умоляя, приказывая.
Его сорванная усмешка и последний самый сильный удар. Последний. Для обоих. Скрутило еще в момент, когда он отстранялся. Быстро, моментально сжигая мир вокруг и накрывая волной горячего пепла зазвеневшие нервы. Слепящим наслаждением. Бесконтрольной дрожью. Истомой.
Сходило медленно, оставляло ватную слабость. С трудом свела колени и приподнялась на локтях.
Сидел рядом откинувшись на спинку дивана. Рука испачкана, отведена на подлокотнике. Голова тоже откинута, глаза прикрыты, дыхание учащено.
Медленно повернул голову и посмотрел сквозь ресницы. Расслаблено, сыто.
— Межекова ты просто не оставила себе шансов. — Голос еще ниже, чем обычно, с еще больше выраженной хрипотцой, удлиняющей и без того медленный сход истомы.
— Что? — Вяло скривилась, падая назад и прикрывая лицо ладонью. Молодец, Полина. Просто красава. Идиотка.
— Я не умею делать комплименты. — Слабая насмешка в голосе, едва слышный скрип дивана и шелест оправляемой ткани. — Не бревно ты, говорю. Это прямо последний гвоздь. — Звук шагов к двери. — Сутки тебе на плевание от злости, что ты все-таки мне дала, послезавтра заебу. Ой, в смысле заеду. — Да ага, «ой». Ага, да. Звук поворачиваемой дверной ручки. — Спасибо, до свидания.
И дверь за них захлопнулась, заставив меня взвыть и швырнуть в нее туфлю.
* * *
Первое, что я для себя уяснила — этот скот просто потрясающий стратег. За сутки я успокоилась. Явись он раньше я бы его прирезала. В страдашках я предывала, попыталась снять стресс алкоголем и что-нибудь придумать.
Второе — это скот не просто потрясающий стратег, он где-то возле гениев трется. Потому что меня трясло. Меня потряхивало от одной только мысли о том, что произошло. Кровь горячела. При взгляде на диван — сжимала колени, ибо из головы никак не могло выйти то, что сейчас тело покалывает вот не от злости. От голода. Уже. И это стирало все мои умные мысли и попытки накидать план действий. Мне хотелось только одного — сейчас и его. На диван я старалась не смотреть, в общем.
Ну и третье, скучненькое такое и вполне очевидное — он всегда выполняет обещанное.
Дали отопление и в кабинете было жарко. Или не только от этого. Гребанный диван. Выкинуть его нахер отсюда надо. Я распахнула за спиной окно, думая, что же в головах у людей. На улице уже три дня тепло, они отопление дали. И сижу еще у батареи. И он обещал сегодня. Душно. Где хоть малейший ветерок-то?
День приближался к полудню, когда он все-таки заявился, уже заставляя себя ненавидеть за то, что я начинала томиться от ожидания, когда же этот козел соизволит приехать.
— Рефлекс! — громко гаркнул Казаков, пинком распахивая дверь офиса.
Тоня подпрыгнула на стуле и торопливо смылась. Я едва не взвыла от просто непередаваемой смеси довольства и злости при его появлении.
Он мерзко улыбнулся, закрывая за Тоней дверь и повернулся ко мне. Склонил голову, оценивающе глядя на подобравшуюся меня и его улыбка стала еще более мерзкой.
Эка настроение у него какое хорошее. Сразу видно потрахался на днях, снял стресс. Сучня. Ноги инстинктивно скрестились под столом, стремясь сдержать медленно наливающуюся тяжесть в вены.
Он приближался в своей манере, медленно и плавно, но вот прямо разило от него тем, что он едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. Торжествующе и издевательски.
Сел полубоком на кресло, положил руку на мой стол. Я в нехорошей задумчивости посмотрела на степлер. Он побарабанил пальцами и потянулся к шее, типа разминая ее и потирая справа.
Свитер, вырез и тонкая недлинная царапина там, где шея переходит в правое плечо. От моего ногтя, когда я запускала руку ему под воротник. По сосудам наваждение, ожидание, томление. Едва не прикусила губу, но еще плотнее сдвинула ноги.
— Нет-нет-нет… — с немеющих губ, безотчетно попыталась уползти, опасаясь, умоляя, приказывая.
Его сорванная усмешка и последний самый сильный удар. Последний. Для обоих. Скрутило еще в момент, когда он отстранялся. Быстро, моментально сжигая мир вокруг и накрывая волной горячего пепла зазвеневшие нервы. Слепящим наслаждением. Бесконтрольной дрожью. Истомой.
Сходило медленно, оставляло ватную слабость. С трудом свела колени и приподнялась на локтях.
Сидел рядом откинувшись на спинку дивана. Рука испачкана, отведена на подлокотнике. Голова тоже откинута, глаза прикрыты, дыхание учащено.
Медленно повернул голову и посмотрел сквозь ресницы. Расслаблено, сыто.
— Межекова ты просто не оставила себе шансов. — Голос еще ниже, чем обычно, с еще больше выраженной хрипотцой, удлиняющей и без того медленный сход истомы.
— Что? — Вяло скривилась, падая назад и прикрывая лицо ладонью. Молодец, Полина. Просто красава. Идиотка.
— Я не умею делать комплименты. — Слабая насмешка в голосе, едва слышный скрип дивана и шелест оправляемой ткани. — Не бревно ты, говорю. Это прямо последний гвоздь. — Звук шагов к двери. — Сутки тебе на плевание от злости, что ты все-таки мне дала, послезавтра заебу. Ой, в смысле заеду. — Да ага, «ой». Ага, да. Звук поворачиваемой дверной ручки. — Спасибо, до свидания.
И дверь за них захлопнулась, заставив меня взвыть и швырнуть в нее туфлю.
* * *
Первое, что я для себя уяснила — этот скот просто потрясающий стратег. За сутки я успокоилась. Явись он раньше я бы его прирезала. В страдашках я предывала, попыталась снять стресс алкоголем и что-нибудь придумать.
Второе — это скот не просто потрясающий стратег, он где-то возле гениев трется. Потому что меня трясло. Меня потряхивало от одной только мысли о том, что произошло. Кровь горячела. При взгляде на диван — сжимала колени, ибо из головы никак не могло выйти то, что сейчас тело покалывает вот не от злости. От голода. Уже. И это стирало все мои умные мысли и попытки накидать план действий. Мне хотелось только одного — сейчас и его. На диван я старалась не смотреть, в общем.
Ну и третье, скучненькое такое и вполне очевидное — он всегда выполняет обещанное.
Дали отопление и в кабинете было жарко. Или не только от этого. Гребанный диван. Выкинуть его нахер отсюда надо. Я распахнула за спиной окно, думая, что же в головах у людей. На улице уже три дня тепло, они отопление дали. И сижу еще у батареи. И он обещал сегодня. Душно. Где хоть малейший ветерок-то?
День приближался к полудню, когда он все-таки заявился, уже заставляя себя ненавидеть за то, что я начинала томиться от ожидания, когда же этот козел соизволит приехать.
— Рефлекс! — громко гаркнул Казаков, пинком распахивая дверь офиса.
Тоня подпрыгнула на стуле и торопливо смылась. Я едва не взвыла от просто непередаваемой смеси довольства и злости при его появлении.
Он мерзко улыбнулся, закрывая за Тоней дверь и повернулся ко мне. Склонил голову, оценивающе глядя на подобравшуюся меня и его улыбка стала еще более мерзкой.
Эка настроение у него какое хорошее. Сразу видно потрахался на днях, снял стресс. Сучня. Ноги инстинктивно скрестились под столом, стремясь сдержать медленно наливающуюся тяжесть в вены.
Он приближался в своей манере, медленно и плавно, но вот прямо разило от него тем, что он едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. Торжествующе и издевательски.
Сел полубоком на кресло, положил руку на мой стол. Я в нехорошей задумчивости посмотрела на степлер. Он побарабанил пальцами и потянулся к шее, типа разминая ее и потирая справа.
Свитер, вырез и тонкая недлинная царапина там, где шея переходит в правое плечо. От моего ногтя, когда я запускала руку ему под воротник. По сосудам наваждение, ожидание, томление. Едва не прикусила губу, но еще плотнее сдвинула ноги.