Иноземный мастер - Хорошавин Сергей 10 стр.


Шереметьев вскочил, опрокинув кувшин с пивом, окатив хмельным напитком сидящего у края стола Сеньку, остальные бояре встали, обойдясь без каких либо разрушений и потерь. От выпитого их изрядно штормило, но остановить боевой задор уже было невозможно. Выйдя на крыльцо, они разом заорали в три глотки, веля седлать коней своим людям. Михайло Дмитриевич тоже рванул за ними, но я придержал его за рукав и укоризненно покачал головой: куда тебе геройствовать, велел государь завод от ворога беречь, так и не гневи бога, сиди, где велено — всяко целее будешь. Стрелецкий голова, опомнившись, виновато кивнул и вернулся за стол.

Минут через сорок или более поместная конница во главе с воеводами выступила в поход. Хотелось, конечно, тряхнуть стариной, горячая кровь в молодом теле так и толкала в седло, но холодный рассудок был против подобных авантюр. Справятся и без меня, к тому же коня подходящего нет, разве что у татар просить, аргамак-то пока не объезжен, да и жалко его, а ну как подстрелят? И вообще — дел невпроворот, так что некогда мне по лесам за татями гоняться.

Остаток дня потратил на разработку ударно-спускового механизма. Извел несколько листов пергамента на это дело и в итоге остановился на простом, но весьма надежном варианте. Двуперая пружина, взводимая толкателем, проходящим внутри паза нижней части рамки барабана, эксцентриковый курок и отдельный боек с предохранительной скобой. Получилось великовато по длине, но тут уж ничего не поделать, нормальная пружинная сталь пока отсутствует, придется использовать обычный уклад из цементированного железа и компенсировать более низкую прочность за счет размеров детали. Можно было бы использовать кремнистую или бериллиевую бронзу, но о них пока тоже можно только мечтать.

Перезарядка пока будет ручная, подвижным цевьем, но это решение тоже вынужденное, потому как отработать газоотводный вариант быстро не получается. Правда альтернативы ему нет: в горячке боя можно не заметить затяжного выстрела, а это может привести к срабатыванию заряда в тот момент, когда камора окажется напротив рамки. Даже если сам боец не пострадает, то про оружие можно сразу забыть: энергии вполне хватит чтобы разорвать барабан и покорежить все остальное. Это, кстати, было основной бедой картечниц с ручным приводом, так что газоотвод все одно делать и доводить до ума, но позже. Осталось еще продумать механизм поворота барабана и по большому счету механика будет готова. Прицельные приспособления оставлю напоследок, тем более что их, возможно, придется делать в двух или даже в трех вариантах, если вспомнить о конверсионных стволах. Баллистика на дымаре и на бездымном порохе может получиться разная и удастся ли обойтись одним прицелом еще вопрос.

На следующий день я выковал пять заготовок под пружины, уложил их в горшки с древесным углем и бычьей кровью, а затем поставил в печь, цементироваться. Затем продолжил изготовление остальных деталей механики. Тумай с самого утра крутился рядом, пришлось умерить его любопытство, поставив ему задачу на грани возможного: отковать оправку, а на ней несколько стволов. Особо я на успех в этом деле не надеялся, но хотя бы в затылок дышать перестанет, соседняя, большая наковальня все-таки в трех саженях. Что интересно, двое его соплеменников вместе с устюжанами любопытством не страдали, скажешь ковать лопаты или топоры — куют, в чужое дело не лезут. Оно конечно хорошо, но звезд с неба они не хватают, ничему новому сами не учатся, во все нужно носом ткнуть. С другой стороны экономия: жалование поднимать, как в свое время обещал, не требуется.

Ковку, цементирование и отжиг деталей я закончил только к среде, после чего приступил к шлифованию и финишной доводке. Один комплект был готов уже к вечеру, однако при первоначальной сборке выявилась несколько просчетов с размерами, так что пришлось часть деталей подтачивать, причем иные не по одному разу. Поручи это кому из работников, так не факт что справятся. Пожалуй, большую часть мелочевки придется все-таки лить из бронзы, пусть она и дороже железа в двадцать раз, но зато быстрее в разы — свое время я дорого оцениваю, а больше поручить пока некому.

Утром вернулась поместная конница, причем явно не с пустыми руками: позади неспешно тащились множество запасных лошадей с волокушами, а чуть впереди на арканах вели пленных. Я кликнул, было, Сеньку, но он не отозвался, пришлось идти за Ласкиревым и просить его, чтобы велел мужикам, топить баню, да заколоть вола. Завтра пятница, постный день, так пусть сегодня бойцы мясца вдоволь поедят, тем более что через четыре дня начнется Рождественский пост, придется сидеть на одной рыбе, а в постные дни и ее будет нельзя.

Кликнул Заболоцкого, но безрезультатно: на своем месте его не оказалось, да и помнится, не видал я его не вчера, не днем ранее. Первые верховые уже начали въезжать в ворота, как я углядел-таки потерявшегося толмача, который ехал рядом с Шереметьевым, важно восседая, на чьей-то запасной кобыле. Вот ведь паразит! На подвиги его потянуло! А если бы убили? Что мне тогда делать? Уши оборву!

Суть дела оказалась в следующем: черемисы несколько деревенек на той стороне Тёши разорили, частью мордвы, а по большей части чуди белоглазой. Взрослых, да оружных всех побили, а остальных согнали в свой лагерь лес валить, да землю копать. В момент штурма пленники сидели в ямах тихо как мыши, и не будь Сеньки, никто бы и не догадался, что там кто-то есть. Оказалось, что повстанцы именно их и заставили стоить засеку, да не успели толком, хотя даже раскат для пушек возводить начали. С одной даже стрельнуть пытались, да уберег Господь, никудышные у них пушкари оказались, с зарядом ошиблись, вот и разорвало.

Те, что целые остались воеводы порешили в Казань везти, а разорванную мне оставить, дабы перелил заново, да для бережения от ворога поставил, где пригоже. Поблагодарил за подарок, да извинился, что покуда разговор придется отложить, потому, как первым делом надобно ребятишек обогреть, да накормить. Боярам же и воинству православному уже велено трапезу готовить, и баню топить, там и поговорим.

После чего велел Сеньке перевести малолетнему пополнению, чтобы шли в баню, а сам, прихватив Ласкирева, пошел по землянкам, собирать с мира по нитке. Легко сказать, а набрать пусть даже ношеной одежды с четырех сотен мужиков на полторы сотни подростков оказалось задачей непосильной. Выручили опять-таки воеводы, велев своим людей поделиться захваченным во время боя добром, большей части снятым у убитых. Щелока у нас хватало, а вот желающих отстирывать кровь не особо, так что заняться этим пришлось самим пацанам.

Кстати, среди них оказались и девчонки, однако делить баню на женскую и мужскую половины возможности не было, но это и не потребовалось. Несколько месяцев плена, постоянный голод и страх смерти притупили чувства, так что на такую ерунду они и внимания не обращали. Расспрашивая ребят, я узнал, что из тех, кого захватили, выжила едва половина. Родных у них не осталось, кого убили на месте, кого позже, при попытке отбить пленников, остальные тоже вряд ли выжили — все запасы на зиму мятежники выгребли подчистую.

Вспомнив про потерянных родителей, многие загрустили, так что перевел разговор на другую тему, ободрил, мол, с голоду, да холоду помереть не дадим, позже и ремеслу научим, у кого к какому душа лежит. Хоть пахать, сеять, хоть борти ставить, охотится, да рыбу ловить, а кому железное дело приглянется, то и этому научим. А кто к воинскому делу желание имеет, так и тому дело найдется.

Пока вновь прибывшие отмывались в бане, да там же перешивали одежду на свой рост, я велел протопить три больших пустовавших землянки как следует, да застелить там полы брусом. С обувью решать проблему с ходу не получилось, а удержать сорванцов от беготни нечего и думать, так пусть хоть не по земляному полу носятся. На первое время придется обойтись лаптями, благо их плести умеют все от мала до велика, но, учитывая удручающе короткий срок службы этой обуви, без нормальной нам все одно не обойтись.

Кожи для сапог на всех точно не хватит, так что пока придется обойтись суррогатным вариантом — чоботами, благо их умеет делать не только старый кожемяка с сыном, но и многие из ватажников. А вот на зиму потребуется что-то потеплее. Есть правда надежда, что выручат те шкуры, которые обещали в качестве оплаты за железо соплеменники Овтая. Но сколько и когда, это вопрос, так что лучше для подстраховки закупить в Муроме кожи и войлока, или шерсти, тем более что скоро настанут морозы и лишнюю скотину начнут колоть на продажу, да везти по санному пути в Москву и Нижний Новгород.

Одна беда — незапланированные расходы с каждым днем уменьшают мои финансы, и даже продажа инструмента через мордовских купцов не позволяет свести концы с концами. Придется максимально ускорить строительство стекольной печи, это даст возможность дотянуть до того момента, когда заработает домна, и пойдут первые поступления из казны за ядра. На листовом стекле особо заработать не выйдет, с качеством у нас проблемы будут поначалу, а вот масляные лампы, по типу той, что я собрал, пойдут на ура. Они и в XVIII веке спросом пользовались, все-таки яркость у них в дюжину раз больше чем у свечи, а вместо дорогого воска — более дешевое масло, которое, кстати, годится не только на освещение, но и как сырье для подошв. Вот только серы у меня маловато. Как не крути, а задумаешься об экспедиции на Самарскую Луку.

В следующем году будет самый подходящий момент: Исмаил таки уговорит Ивана Васильевича начать поход на Астрахань, так что по всему течению Волги русские рати на пару с волжскими казаками наведут грандиозный шухер. Правда Исмаил, пообещавший военную помощь обеспечить ее, фактически не сможет, но, тем не менее, Астрахань все равно будет взята. Вот тут-то под шумок можно и закрепиться, используя тот же фокус, что проделали в свое время русские войска, построив Свияжск под носом у Казани. Впрочем, не все так просто, без пушек будет тяжеловато, наверняка найдутся желающие попробовать нашу оборону на прочность. А пока нет домны, все, что нам пока доступно — перелить подарок воевод на более мелкие орудия. Так что, не мешает его осмотреть, да прикинуть, сколько там металла.

Попутно зашел в кухонную избу, велел заколоть три десятка кур да сварить бульона, а белое мясо с костей снять, тушить в горшках, да оставить, как есть под крышкой, на холодке, им же на субботу. Пусть детишки и некрещеные, и вроде как к болящим относятся, но пятницу им блюсти придется, чтобы других во грех не вводить, да и после нескольких месяцев житья впроголодь всякое бывает с обильной пищи. Вот и побережемся, дабы антисанитарию не развести ненароком. Кстати, именно по этим соображениям я отвел им землянки поближе к отхожему месту, могут ведь не добежать, а минирование местности отходами жизнедеятельности в мои планы не входит.

Шереметьев вскочил, опрокинув кувшин с пивом, окатив хмельным напитком сидящего у края стола Сеньку, остальные бояре встали, обойдясь без каких либо разрушений и потерь. От выпитого их изрядно штормило, но остановить боевой задор уже было невозможно. Выйдя на крыльцо, они разом заорали в три глотки, веля седлать коней своим людям. Михайло Дмитриевич тоже рванул за ними, но я придержал его за рукав и укоризненно покачал головой: куда тебе геройствовать, велел государь завод от ворога беречь, так и не гневи бога, сиди, где велено — всяко целее будешь. Стрелецкий голова, опомнившись, виновато кивнул и вернулся за стол.

Минут через сорок или более поместная конница во главе с воеводами выступила в поход. Хотелось, конечно, тряхнуть стариной, горячая кровь в молодом теле так и толкала в седло, но холодный рассудок был против подобных авантюр. Справятся и без меня, к тому же коня подходящего нет, разве что у татар просить, аргамак-то пока не объезжен, да и жалко его, а ну как подстрелят? И вообще — дел невпроворот, так что некогда мне по лесам за татями гоняться.

Остаток дня потратил на разработку ударно-спускового механизма. Извел несколько листов пергамента на это дело и в итоге остановился на простом, но весьма надежном варианте. Двуперая пружина, взводимая толкателем, проходящим внутри паза нижней части рамки барабана, эксцентриковый курок и отдельный боек с предохранительной скобой. Получилось великовато по длине, но тут уж ничего не поделать, нормальная пружинная сталь пока отсутствует, придется использовать обычный уклад из цементированного железа и компенсировать более низкую прочность за счет размеров детали. Можно было бы использовать кремнистую или бериллиевую бронзу, но о них пока тоже можно только мечтать.

Перезарядка пока будет ручная, подвижным цевьем, но это решение тоже вынужденное, потому как отработать газоотводный вариант быстро не получается. Правда альтернативы ему нет: в горячке боя можно не заметить затяжного выстрела, а это может привести к срабатыванию заряда в тот момент, когда камора окажется напротив рамки. Даже если сам боец не пострадает, то про оружие можно сразу забыть: энергии вполне хватит чтобы разорвать барабан и покорежить все остальное. Это, кстати, было основной бедой картечниц с ручным приводом, так что газоотвод все одно делать и доводить до ума, но позже. Осталось еще продумать механизм поворота барабана и по большому счету механика будет готова. Прицельные приспособления оставлю напоследок, тем более что их, возможно, придется делать в двух или даже в трех вариантах, если вспомнить о конверсионных стволах. Баллистика на дымаре и на бездымном порохе может получиться разная и удастся ли обойтись одним прицелом еще вопрос.

На следующий день я выковал пять заготовок под пружины, уложил их в горшки с древесным углем и бычьей кровью, а затем поставил в печь, цементироваться. Затем продолжил изготовление остальных деталей механики. Тумай с самого утра крутился рядом, пришлось умерить его любопытство, поставив ему задачу на грани возможного: отковать оправку, а на ней несколько стволов. Особо я на успех в этом деле не надеялся, но хотя бы в затылок дышать перестанет, соседняя, большая наковальня все-таки в трех саженях. Что интересно, двое его соплеменников вместе с устюжанами любопытством не страдали, скажешь ковать лопаты или топоры — куют, в чужое дело не лезут. Оно конечно хорошо, но звезд с неба они не хватают, ничему новому сами не учатся, во все нужно носом ткнуть. С другой стороны экономия: жалование поднимать, как в свое время обещал, не требуется.

Ковку, цементирование и отжиг деталей я закончил только к среде, после чего приступил к шлифованию и финишной доводке. Один комплект был готов уже к вечеру, однако при первоначальной сборке выявилась несколько просчетов с размерами, так что пришлось часть деталей подтачивать, причем иные не по одному разу. Поручи это кому из работников, так не факт что справятся. Пожалуй, большую часть мелочевки придется все-таки лить из бронзы, пусть она и дороже железа в двадцать раз, но зато быстрее в разы — свое время я дорого оцениваю, а больше поручить пока некому.

Утром вернулась поместная конница, причем явно не с пустыми руками: позади неспешно тащились множество запасных лошадей с волокушами, а чуть впереди на арканах вели пленных. Я кликнул, было, Сеньку, но он не отозвался, пришлось идти за Ласкиревым и просить его, чтобы велел мужикам, топить баню, да заколоть вола. Завтра пятница, постный день, так пусть сегодня бойцы мясца вдоволь поедят, тем более что через четыре дня начнется Рождественский пост, придется сидеть на одной рыбе, а в постные дни и ее будет нельзя.

Кликнул Заболоцкого, но безрезультатно: на своем месте его не оказалось, да и помнится, не видал я его не вчера, не днем ранее. Первые верховые уже начали въезжать в ворота, как я углядел-таки потерявшегося толмача, который ехал рядом с Шереметьевым, важно восседая, на чьей-то запасной кобыле. Вот ведь паразит! На подвиги его потянуло! А если бы убили? Что мне тогда делать? Уши оборву!

Суть дела оказалась в следующем: черемисы несколько деревенек на той стороне Тёши разорили, частью мордвы, а по большей части чуди белоглазой. Взрослых, да оружных всех побили, а остальных согнали в свой лагерь лес валить, да землю копать. В момент штурма пленники сидели в ямах тихо как мыши, и не будь Сеньки, никто бы и не догадался, что там кто-то есть. Оказалось, что повстанцы именно их и заставили стоить засеку, да не успели толком, хотя даже раскат для пушек возводить начали. С одной даже стрельнуть пытались, да уберег Господь, никудышные у них пушкари оказались, с зарядом ошиблись, вот и разорвало.

Те, что целые остались воеводы порешили в Казань везти, а разорванную мне оставить, дабы перелил заново, да для бережения от ворога поставил, где пригоже. Поблагодарил за подарок, да извинился, что покуда разговор придется отложить, потому, как первым делом надобно ребятишек обогреть, да накормить. Боярам же и воинству православному уже велено трапезу готовить, и баню топить, там и поговорим.

После чего велел Сеньке перевести малолетнему пополнению, чтобы шли в баню, а сам, прихватив Ласкирева, пошел по землянкам, собирать с мира по нитке. Легко сказать, а набрать пусть даже ношеной одежды с четырех сотен мужиков на полторы сотни подростков оказалось задачей непосильной. Выручили опять-таки воеводы, велев своим людей поделиться захваченным во время боя добром, большей части снятым у убитых. Щелока у нас хватало, а вот желающих отстирывать кровь не особо, так что заняться этим пришлось самим пацанам.

Кстати, среди них оказались и девчонки, однако делить баню на женскую и мужскую половины возможности не было, но это и не потребовалось. Несколько месяцев плена, постоянный голод и страх смерти притупили чувства, так что на такую ерунду они и внимания не обращали. Расспрашивая ребят, я узнал, что из тех, кого захватили, выжила едва половина. Родных у них не осталось, кого убили на месте, кого позже, при попытке отбить пленников, остальные тоже вряд ли выжили — все запасы на зиму мятежники выгребли подчистую.

Вспомнив про потерянных родителей, многие загрустили, так что перевел разговор на другую тему, ободрил, мол, с голоду, да холоду помереть не дадим, позже и ремеслу научим, у кого к какому душа лежит. Хоть пахать, сеять, хоть борти ставить, охотится, да рыбу ловить, а кому железное дело приглянется, то и этому научим. А кто к воинскому делу желание имеет, так и тому дело найдется.

Пока вновь прибывшие отмывались в бане, да там же перешивали одежду на свой рост, я велел протопить три больших пустовавших землянки как следует, да застелить там полы брусом. С обувью решать проблему с ходу не получилось, а удержать сорванцов от беготни нечего и думать, так пусть хоть не по земляному полу носятся. На первое время придется обойтись лаптями, благо их плести умеют все от мала до велика, но, учитывая удручающе короткий срок службы этой обуви, без нормальной нам все одно не обойтись.

Кожи для сапог на всех точно не хватит, так что пока придется обойтись суррогатным вариантом — чоботами, благо их умеет делать не только старый кожемяка с сыном, но и многие из ватажников. А вот на зиму потребуется что-то потеплее. Есть правда надежда, что выручат те шкуры, которые обещали в качестве оплаты за железо соплеменники Овтая. Но сколько и когда, это вопрос, так что лучше для подстраховки закупить в Муроме кожи и войлока, или шерсти, тем более что скоро настанут морозы и лишнюю скотину начнут колоть на продажу, да везти по санному пути в Москву и Нижний Новгород.

Одна беда — незапланированные расходы с каждым днем уменьшают мои финансы, и даже продажа инструмента через мордовских купцов не позволяет свести концы с концами. Придется максимально ускорить строительство стекольной печи, это даст возможность дотянуть до того момента, когда заработает домна, и пойдут первые поступления из казны за ядра. На листовом стекле особо заработать не выйдет, с качеством у нас проблемы будут поначалу, а вот масляные лампы, по типу той, что я собрал, пойдут на ура. Они и в XVIII веке спросом пользовались, все-таки яркость у них в дюжину раз больше чем у свечи, а вместо дорогого воска — более дешевое масло, которое, кстати, годится не только на освещение, но и как сырье для подошв. Вот только серы у меня маловато. Как не крути, а задумаешься об экспедиции на Самарскую Луку.

В следующем году будет самый подходящий момент: Исмаил таки уговорит Ивана Васильевича начать поход на Астрахань, так что по всему течению Волги русские рати на пару с волжскими казаками наведут грандиозный шухер. Правда Исмаил, пообещавший военную помощь обеспечить ее, фактически не сможет, но, тем не менее, Астрахань все равно будет взята. Вот тут-то под шумок можно и закрепиться, используя тот же фокус, что проделали в свое время русские войска, построив Свияжск под носом у Казани. Впрочем, не все так просто, без пушек будет тяжеловато, наверняка найдутся желающие попробовать нашу оборону на прочность. А пока нет домны, все, что нам пока доступно — перелить подарок воевод на более мелкие орудия. Так что, не мешает его осмотреть, да прикинуть, сколько там металла.

Попутно зашел в кухонную избу, велел заколоть три десятка кур да сварить бульона, а белое мясо с костей снять, тушить в горшках, да оставить, как есть под крышкой, на холодке, им же на субботу. Пусть детишки и некрещеные, и вроде как к болящим относятся, но пятницу им блюсти придется, чтобы других во грех не вводить, да и после нескольких месяцев житья впроголодь всякое бывает с обильной пищи. Вот и побережемся, дабы антисанитарию не развести ненароком. Кстати, именно по этим соображениям я отвел им землянки поближе к отхожему месту, могут ведь не добежать, а минирование местности отходами жизнедеятельности в мои планы не входит.

Назад Дальше