Судно тут же свернуло к берегу. Путешественники сошли на сушу, и Полли во главе отряда немедленно направилась в городок Земун, ближайший к турецкой границе.
— Мой печально известный соблазнитель, — сказала она, не сбавляя быстрый шаг, — дошел до последней крайности и, вероятно, уже лежит на своем мраморном ложе, ибо Усыпальница ближе, чем вы полагаете. Теперь, когда мы можем больше не бояться его шпионских вылазок, я объясню главное. Наше путешествие приблизилось к концу. Если бы час был благоприятен, мы заметили бы особую атмосферу, что окружает и скрывает мертвый город Селену. Но сейчас раннее утро, и я это меня радует, так как нам необходимо время для подготовки.
Как вы знаете, вампиры делят сутки на двадцать четыре равных отрезка, и потому их циферблаты разбиты на двадцать четыре часа. Господь в своей милости устроил так, что в двадцать три часа — иначе говоря, в одиннадцать часов утра — вампиры ровно на час утрачивают свою силу. Это их величайшая тайна, и я подвергаю себя опасности ужасающих мучений, раскрывая ее вам. Но я готова на все ради мести. Сейчас около восьми утра; итак, у нас остается три часа, чтобы приобрести в Земуне уголь, переносную жаровню, флаконы с английской солью и пачку свечей. Не задавайте лишних вопросов; вы сами увидите, что все эти предметы сослужат нам свою службу. Нам также понадобится искусный хирург, и у меня есть такой на примете: г-н Магнус Сегели, самый опытный практик на десять лье в округе; он будет счастлив присоединиться к нам, поскольку ненавидит вампиров. К сожалению, я сама не смогу справиться с этим делом.
— Почему? — спросила наша Анна.
— Потому, мисс, что месье Гоэци выпил кровь двух очаровательных молодых девушек, которых доктор горячо любил. Они составляли всю его семью. Я вынуждена пребывать в облике месье Гоэци, и доктор Магнус, несомненно, узнает меня; вряд ли он проникнется ко мне доверием.
Она отвернулась, не в силах скрыть свое отвращение, и прошептала:
— Несчастная! Вы пробовали кровь этих бедных девушек?
— Мисс, — отвечала Полли, опустив глаза, — мы не всегда делаем то, что хотим.
— И их кровь пришлась вам по вкусу? — спросил Эдвард Бартон, любопытный, как и все моряки.
Она впервые, вероятно, ощутила гордость при мысли о своем женихе. Безусловно, Уильям Радклиф никогда не позволил бы себе такой бестактный вопрос.
Земун, в древности замок Малавилла, часто переходил из рук в руки, отвоевывался и снова захватывался неверными в Средние века; здесь еще сохранились руины крепости, построенной Яношем Хуньяди. Путешественники приобрели в городке все необходимое, и нашей Анне пришла в голову мысль взять с собой художника. Она позаботилась обо всем. Жаль, что в те времена еще не существовало фотографии.
Хирург-славянин Магнус Сегели жил рядом с израэлитской школой. Наша Анна вошла в дом одна, в то время как Бартон, Джек, Мерри и несчастная Полли посвятили себя вульгарной необходимости позавтракать.
Доктор Магнус оказался сравнительно молодым человеком с совершенно седыми волосами. Вся его измученная болью фигура была свидетельством печальной истории двух дочерей доктора. Едва Она заговорила и доктор услыхал, что предстоит битва с вампирами, как он схватил саквояж и бросился к двери со всем рвением, что дарует надежда на месть. По совету Полли, Она также попросила доктора захватить большой железный черпак, каким в бедных домах разливают суп, предварительно заострив его края. О назначении этого инструмента будет сообщено в надлежащем месте.
Стоит отметить, что число девушек, выпитых вампирами в непосредственной близости от убежища кровососов, намного меньше, чем можно было бы вообразить. Чтобы не слишком опустошать окрестности, вампиры договорились, что в периметре пятнадцати лье не должны причинять людям никакого вреда. Таким образом, г-н Гоэци нарушил уговор, утоляя жажду за счет обитателей запретного городка Земун, а также Петервардейна и Белграда. Страшась упреков со стороны ближних, он не решился включить двух барышень Сегели в число своих рабынь, но просто обработал их трупы и превратил их в предметы искусства.
По возвращении наша Анна обнаружила, что Полли была вновь спрятана в железном гробу, что было вдвойне полезно: прежде всего, хирург не мог узнать в ней г-на Гоэци, далее же, это избавляло несчастную девушку от всякого соблазна бегства или предательства. Ее раскаяние казалось искренним, спору нет, но среди прошлых хозяев она приобрела некоторые весьма дурные привычки.
Экспедиция двинулась в путь, когда часы пробили десять, то есть двадцать два часа по времени Усыпальницы. Стояла прекрасная погода. В Земуне, находящемся на той же широте, что и местности между Венецией и Флоренцией, царит мягкий климат Италии. Наши путники молча и мрачно пересекали засеянные просом и кукурузой поля, разграниченные живыми изгородями из олеандров. Первой шла Она, за ней следовали Грей-Джек и Мерри Боунс, тащившие на руках гроб, и Эдвард С. Бартон, эсквайр, нагруженный мешком с углем, переносной жаровней и пакетом со свечами. Шествие замыкал г-н Магнус: страдание замедляло его шаги. Не подумайте, что я позабыла о художнике — он вышагивал то справа, то слева от колонны с той беззаботностью, что является прерогативой артистов.
Сверхъестественные явления обыкновенно происходят около полуночи и предпочитают кромешную тьму. Прошу вас простить мне это замечание, миледи и джентльмен, ибо излагаемый эпизод, строго исторический, отличается замечательной оригинальностью. Была середина дня, солнце заливало всю округу ослепительными лучами; не могло быть и речи об иллюзии или обмане зрения.
В три четвертях лье от Земуна по направлению к Петервардейну, пейзаж начал меняться. Олеандры, ракитник и жасмин исчезли, как и маслянистая зелень цветущей кукурузы. Почва, совсем рядом такая богатая, приобрела тусклый сероватый оттенок, словно на нее пролился дождь из пепла.
В то же время, голубое небо сделалось серым и нечто, чему нет названия — печальная, скорбная вуаль — заслонило солнце.
Перемены становились все заметнее и через пять минут нашим путешественникам показалось, что их отделило от прежнего окружения огромное расстояние. Они инстинктивно прижались друг к другу, глазами ища на небе солнце, скрывшееся в темноте этой ложной ночи.
— Продолжайте идти, — сказала из гроба Полли.
И они шли. Ноги подкашивались под ними, голова кружилась, грудь стискивала неведомая тяжесть. Они пошатывались и сталкивались, как пьяные; точнее, могло показаться, что всех их внезапно поразила слепота.
Судно тут же свернуло к берегу. Путешественники сошли на сушу, и Полли во главе отряда немедленно направилась в городок Земун, ближайший к турецкой границе.
— Мой печально известный соблазнитель, — сказала она, не сбавляя быстрый шаг, — дошел до последней крайности и, вероятно, уже лежит на своем мраморном ложе, ибо Усыпальница ближе, чем вы полагаете. Теперь, когда мы можем больше не бояться его шпионских вылазок, я объясню главное. Наше путешествие приблизилось к концу. Если бы час был благоприятен, мы заметили бы особую атмосферу, что окружает и скрывает мертвый город Селену. Но сейчас раннее утро, и я это меня радует, так как нам необходимо время для подготовки.
Как вы знаете, вампиры делят сутки на двадцать четыре равных отрезка, и потому их циферблаты разбиты на двадцать четыре часа. Господь в своей милости устроил так, что в двадцать три часа — иначе говоря, в одиннадцать часов утра — вампиры ровно на час утрачивают свою силу. Это их величайшая тайна, и я подвергаю себя опасности ужасающих мучений, раскрывая ее вам. Но я готова на все ради мести. Сейчас около восьми утра; итак, у нас остается три часа, чтобы приобрести в Земуне уголь, переносную жаровню, флаконы с английской солью и пачку свечей. Не задавайте лишних вопросов; вы сами увидите, что все эти предметы сослужат нам свою службу. Нам также понадобится искусный хирург, и у меня есть такой на примете: г-н Магнус Сегели, самый опытный практик на десять лье в округе; он будет счастлив присоединиться к нам, поскольку ненавидит вампиров. К сожалению, я сама не смогу справиться с этим делом.
— Почему? — спросила наша Анна.
— Потому, мисс, что месье Гоэци выпил кровь двух очаровательных молодых девушек, которых доктор горячо любил. Они составляли всю его семью. Я вынуждена пребывать в облике месье Гоэци, и доктор Магнус, несомненно, узнает меня; вряд ли он проникнется ко мне доверием.
Она отвернулась, не в силах скрыть свое отвращение, и прошептала:
— Несчастная! Вы пробовали кровь этих бедных девушек?
— Мисс, — отвечала Полли, опустив глаза, — мы не всегда делаем то, что хотим.
— И их кровь пришлась вам по вкусу? — спросил Эдвард Бартон, любопытный, как и все моряки.
Она впервые, вероятно, ощутила гордость при мысли о своем женихе. Безусловно, Уильям Радклиф никогда не позволил бы себе такой бестактный вопрос.
Земун, в древности замок Малавилла, часто переходил из рук в руки, отвоевывался и снова захватывался неверными в Средние века; здесь еще сохранились руины крепости, построенной Яношем Хуньяди. Путешественники приобрели в городке все необходимое, и нашей Анне пришла в голову мысль взять с собой художника. Она позаботилась обо всем. Жаль, что в те времена еще не существовало фотографии.
Хирург-славянин Магнус Сегели жил рядом с израэлитской школой. Наша Анна вошла в дом одна, в то время как Бартон, Джек, Мерри и несчастная Полли посвятили себя вульгарной необходимости позавтракать.
Доктор Магнус оказался сравнительно молодым человеком с совершенно седыми волосами. Вся его измученная болью фигура была свидетельством печальной истории двух дочерей доктора. Едва Она заговорила и доктор услыхал, что предстоит битва с вампирами, как он схватил саквояж и бросился к двери со всем рвением, что дарует надежда на месть. По совету Полли, Она также попросила доктора захватить большой железный черпак, каким в бедных домах разливают суп, предварительно заострив его края. О назначении этого инструмента будет сообщено в надлежащем месте.
Стоит отметить, что число девушек, выпитых вампирами в непосредственной близости от убежища кровососов, намного меньше, чем можно было бы вообразить. Чтобы не слишком опустошать окрестности, вампиры договорились, что в периметре пятнадцати лье не должны причинять людям никакого вреда. Таким образом, г-н Гоэци нарушил уговор, утоляя жажду за счет обитателей запретного городка Земун, а также Петервардейна и Белграда. Страшась упреков со стороны ближних, он не решился включить двух барышень Сегели в число своих рабынь, но просто обработал их трупы и превратил их в предметы искусства.
По возвращении наша Анна обнаружила, что Полли была вновь спрятана в железном гробу, что было вдвойне полезно: прежде всего, хирург не мог узнать в ней г-на Гоэци, далее же, это избавляло несчастную девушку от всякого соблазна бегства или предательства. Ее раскаяние казалось искренним, спору нет, но среди прошлых хозяев она приобрела некоторые весьма дурные привычки.
Экспедиция двинулась в путь, когда часы пробили десять, то есть двадцать два часа по времени Усыпальницы. Стояла прекрасная погода. В Земуне, находящемся на той же широте, что и местности между Венецией и Флоренцией, царит мягкий климат Италии. Наши путники молча и мрачно пересекали засеянные просом и кукурузой поля, разграниченные живыми изгородями из олеандров. Первой шла Она, за ней следовали Грей-Джек и Мерри Боунс, тащившие на руках гроб, и Эдвард С. Бартон, эсквайр, нагруженный мешком с углем, переносной жаровней и пакетом со свечами. Шествие замыкал г-н Магнус: страдание замедляло его шаги. Не подумайте, что я позабыла о художнике — он вышагивал то справа, то слева от колонны с той беззаботностью, что является прерогативой артистов.
Сверхъестественные явления обыкновенно происходят около полуночи и предпочитают кромешную тьму. Прошу вас простить мне это замечание, миледи и джентльмен, ибо излагаемый эпизод, строго исторический, отличается замечательной оригинальностью. Была середина дня, солнце заливало всю округу ослепительными лучами; не могло быть и речи об иллюзии или обмане зрения.
В три четвертях лье от Земуна по направлению к Петервардейну, пейзаж начал меняться. Олеандры, ракитник и жасмин исчезли, как и маслянистая зелень цветущей кукурузы. Почва, совсем рядом такая богатая, приобрела тусклый сероватый оттенок, словно на нее пролился дождь из пепла.
В то же время, голубое небо сделалось серым и нечто, чему нет названия — печальная, скорбная вуаль — заслонило солнце.
Перемены становились все заметнее и через пять минут нашим путешественникам показалось, что их отделило от прежнего окружения огромное расстояние. Они инстинктивно прижались друг к другу, глазами ища на небе солнце, скрывшееся в темноте этой ложной ночи.
— Продолжайте идти, — сказала из гроба Полли.
И они шли. Ноги подкашивались под ними, голова кружилась, грудь стискивала неведомая тяжесть. Они пошатывались и сталкивались, как пьяные; точнее, могло показаться, что всех их внезапно поразила слепота.