— Вам чего?
— Меня вчера ограбили, — начал свой рассказ Шершень, — и прапорщик куртку мне дал до утра и пообещал, что к десяти часам все найдется…
— Не найдется, а мы найдем, — поправил его Свеча, — а в куртке милицейской тебе не надо было вчера по городу ходить.
— Ситуация так сложилась, — объяснил Шершень, — что пришлось прогуляться.
— Ситуация, мастурбация, — показал знание научных терминов милиционер Свеча, — нашли мы кое-что из твоих вещей.
Он полез в ящик стола, достал оттуда паспорт Шершня, пролистал его, затем изучающе осмотрел самого Шершня и спросил:
— Александр Иванович?
— Он самый, — подтвердил Шершень.
Свеча торжественно протянул ему паспорт:
— Вот получите и распишитесь!
Шершень взял паспорт и приготовился расписаться. Но что-то ему подсказало, что паспортом дело и ограничиться.
— А где все остальное? — осторожно спросил Шершень. — Мои вещи?
— Что остальное? — как бы удивляясь, спросил Свеча.
— Дубленка, подарочный сервиз, сумка с вещами, — перечислил Шершень, — все, что было мной в заявлении подробно описано.
— В каком таком заявлении? — спросил Свеча.
— Я писал заявление о том, что меня ограбили, — терпеливо разъяснил Шершень.
— Ну, раз ты написал заявление и в заявлении перечень вещей указан, — ответил Свеча, — значит, то, что мы отыскали, находится в комнате вещественных доказательств, иначе нельзя, порядок такой. И будут вещи находиться там до выяснения обстоятельств. Потому что нам так положено поступать согласно заявления.
— Так я заявление свое заберу, — понял игру хитрого милиционера Шершень, — только вещи мне верните. Мне тут в вашем городе гостить некогда, а тем более уголовные дела решать.
Свеча пристально посмотрел на Шершня, на Лизу, а затем, громко сопя, полез в ящик стола и достал оттуда лист бумаги, в котором Шершень узнал свое заявление. Свеча немедленно демонстративно начал читать его про себя, шевеля толстыми губами и низко склонившись над столом. Минут через пять, закончив разбираться с почерком Шершня, он спросил:
— Так, значит можно рвать заявление?
— Конечно, — ответил Шершень, — я зла на них не держу.
Свеча медленно порвал заявление на мелкие кусочки и выбросил в урну. Затем он буркнул: «Ждите здесь», и удалился в маленькую дверь позади кресла дежурного. В комнате дежурного остался только молодой сержант, который с интересом разглядывал Лизу.
— Вам чего?
— Меня вчера ограбили, — начал свой рассказ Шершень, — и прапорщик куртку мне дал до утра и пообещал, что к десяти часам все найдется…
— Не найдется, а мы найдем, — поправил его Свеча, — а в куртке милицейской тебе не надо было вчера по городу ходить.
— Ситуация так сложилась, — объяснил Шершень, — что пришлось прогуляться.
— Ситуация, мастурбация, — показал знание научных терминов милиционер Свеча, — нашли мы кое-что из твоих вещей.
Он полез в ящик стола, достал оттуда паспорт Шершня, пролистал его, затем изучающе осмотрел самого Шершня и спросил:
— Александр Иванович?
— Он самый, — подтвердил Шершень.
Свеча торжественно протянул ему паспорт:
— Вот получите и распишитесь!
Шершень взял паспорт и приготовился расписаться. Но что-то ему подсказало, что паспортом дело и ограничиться.
— А где все остальное? — осторожно спросил Шершень. — Мои вещи?
— Что остальное? — как бы удивляясь, спросил Свеча.
— Дубленка, подарочный сервиз, сумка с вещами, — перечислил Шершень, — все, что было мной в заявлении подробно описано.
— В каком таком заявлении? — спросил Свеча.
— Я писал заявление о том, что меня ограбили, — терпеливо разъяснил Шершень.
— Ну, раз ты написал заявление и в заявлении перечень вещей указан, — ответил Свеча, — значит, то, что мы отыскали, находится в комнате вещественных доказательств, иначе нельзя, порядок такой. И будут вещи находиться там до выяснения обстоятельств. Потому что нам так положено поступать согласно заявления.
— Так я заявление свое заберу, — понял игру хитрого милиционера Шершень, — только вещи мне верните. Мне тут в вашем городе гостить некогда, а тем более уголовные дела решать.
Свеча пристально посмотрел на Шершня, на Лизу, а затем, громко сопя, полез в ящик стола и достал оттуда лист бумаги, в котором Шершень узнал свое заявление. Свеча немедленно демонстративно начал читать его про себя, шевеля толстыми губами и низко склонившись над столом. Минут через пять, закончив разбираться с почерком Шершня, он спросил:
— Так, значит можно рвать заявление?
— Конечно, — ответил Шершень, — я зла на них не держу.
Свеча медленно порвал заявление на мелкие кусочки и выбросил в урну. Затем он буркнул: «Ждите здесь», и удалился в маленькую дверь позади кресла дежурного. В комнате дежурного остался только молодой сержант, который с интересом разглядывал Лизу.