— Эта тягомотина растянулась на весь день, а там жарко. Вот я и подумал, а не пойти ли тихо сюда и немного вздремнуть в теньке.
— Откуда вы знали, куда идти? Бывали здесь раньше?
— А то. Сорок лет назад вот в этом самом бараке. Мы с Джуни когда-то приходили сюда во время обеденного перерыва и…
Он запнулся.
— Что-то не так?
Что-то действительно было не так. В киношном гриме Джимми Роджерс был идеальным образчиком седого старожила Дикого Запада. Кожаные штаны, рубашка с бахромой, белые усы и все прочее. Но под макияжем угадывалась бледность, и руки с конвертом дрожали.
Конверт….
Он протянул его мне:
— Вот. Может, будет лучше, если вы прочтете.
Конверт был не запечатан, без марки и адреса. В нем лежали четыре странички, исписанные красивым почерком. Джимми не сводил с меня глаз, пока я медленно их вытаскивал.
— Когда я вошел, он лежал здесь прямо на матрасе, — пробормотал он. — Будто ждал меня.
— Но что это? Откуда он взялся?
— Читайте и поймете.
Я начал разворачивать страницы, и тут раздался свисток. Мы оба знали, что означает этот сигал: декорации установлены, съёмочная бригада на месте, основной актёрский состав и массовка готовы предстать перед камерами.
Джимми Роджерс встал и пошёл прочь — усталый старик, плетущийся под палящее солнце. Я помахал ему рукой и, сев на заплесневелый матрац, приступил к письму. Чернила выцвели, странички покрывал тонкий слой пыли. Я все еще мог прочесть каждое слово…
Дорогой!
Я так долго пытаюсь с тобой связаться. Чего я только не перепробовала! Конечно, я тебя видела, но в здешней темноте не всегда была уверена, что это ты. К тому же ты сильно изменился за годы.
Однако я вижу тебя довольно часто, хоть и урывками. Надеюсь, и ты меня видишь, я ведь всегда пытаюсь тебе подмигнуть или ещё как-нибудь привлечь твоё внимание.
Единственное, я не могу показываться часто и подолгу, иначе будут неприятности. Основная хитрость — держаться позади, чтобы другие не замечали. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь испугался или хотя бы задал себе вопрос: почему на заднем плане людей больше, чем положено.
Тебе, милый, стоит это помнить. Просто на всякий случай. Избегай крупного плана — и ты в безопасности. Костюмированные фильмы лучше всего… всего-то и нужно время от времени помахать руками и прокричать «Вперёд на Бастилию!», ну, или что-нибудь в этом роде. В действительности то, что ты кричишь, значения не имеет: мало кто умеет читать по губам. Это ведь немое кино.
Ох, за стольким нужно следить! В костюмированных фильмах есть свои преимущества, но не в том случае, когда действие происходит на балу: слишком много танцев. Это же относится и к вечеринкам, особенно в фильмах Демилля, где «предаются разгулу», или к оргиям Эриха фон Штрогейма. Кроме того из лент фон Штрогейма вечно вырезают сцены.
Не пойми неправильно, Это не больно, когда вырезают. Сродни плавному затемнению в конце сцены, и ничто не мешает переселиться в другую картину. Не важно, когда она была отснята, лишь бы ещё где-то шла в прокате. Ты словно засыпаешь и видишь один сон за другим. Сны — это, разумеется, эпизоды, но пока их крутят, они реальны.
— Эта тягомотина растянулась на весь день, а там жарко. Вот я и подумал, а не пойти ли тихо сюда и немного вздремнуть в теньке.
— Откуда вы знали, куда идти? Бывали здесь раньше?
— А то. Сорок лет назад вот в этом самом бараке. Мы с Джуни когда-то приходили сюда во время обеденного перерыва и…
Он запнулся.
— Что-то не так?
Что-то действительно было не так. В киношном гриме Джимми Роджерс был идеальным образчиком седого старожила Дикого Запада. Кожаные штаны, рубашка с бахромой, белые усы и все прочее. Но под макияжем угадывалась бледность, и руки с конвертом дрожали.
Конверт….
Он протянул его мне:
— Вот. Может, будет лучше, если вы прочтете.
Конверт был не запечатан, без марки и адреса. В нем лежали четыре странички, исписанные красивым почерком. Джимми не сводил с меня глаз, пока я медленно их вытаскивал.
— Когда я вошел, он лежал здесь прямо на матрасе, — пробормотал он. — Будто ждал меня.
— Но что это? Откуда он взялся?
— Читайте и поймете.
Я начал разворачивать страницы, и тут раздался свисток. Мы оба знали, что означает этот сигал: декорации установлены, съёмочная бригада на месте, основной актёрский состав и массовка готовы предстать перед камерами.
Джимми Роджерс встал и пошёл прочь — усталый старик, плетущийся под палящее солнце. Я помахал ему рукой и, сев на заплесневелый матрац, приступил к письму. Чернила выцвели, странички покрывал тонкий слой пыли. Я все еще мог прочесть каждое слово…
Дорогой!
Я так долго пытаюсь с тобой связаться. Чего я только не перепробовала! Конечно, я тебя видела, но в здешней темноте не всегда была уверена, что это ты. К тому же ты сильно изменился за годы.
Однако я вижу тебя довольно часто, хоть и урывками. Надеюсь, и ты меня видишь, я ведь всегда пытаюсь тебе подмигнуть или ещё как-нибудь привлечь твоё внимание.
Единственное, я не могу показываться часто и подолгу, иначе будут неприятности. Основная хитрость — держаться позади, чтобы другие не замечали. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь испугался или хотя бы задал себе вопрос: почему на заднем плане людей больше, чем положено.
Тебе, милый, стоит это помнить. Просто на всякий случай. Избегай крупного плана — и ты в безопасности. Костюмированные фильмы лучше всего… всего-то и нужно время от времени помахать руками и прокричать «Вперёд на Бастилию!», ну, или что-нибудь в этом роде. В действительности то, что ты кричишь, значения не имеет: мало кто умеет читать по губам. Это ведь немое кино.
Ох, за стольким нужно следить! В костюмированных фильмах есть свои преимущества, но не в том случае, когда действие происходит на балу: слишком много танцев. Это же относится и к вечеринкам, особенно в фильмах Демилля, где «предаются разгулу», или к оргиям Эриха фон Штрогейма. Кроме того из лент фон Штрогейма вечно вырезают сцены.
Не пойми неправильно, Это не больно, когда вырезают. Сродни плавному затемнению в конце сцены, и ничто не мешает переселиться в другую картину. Не важно, когда она была отснята, лишь бы ещё где-то шла в прокате. Ты словно засыпаешь и видишь один сон за другим. Сны — это, разумеется, эпизоды, но пока их крутят, они реальны.