Здесь взрывная волна, успевшая растерять большую часть своей сокрушительной силы, уже не смогла нанести существенных повреждений. Большая часть застройки микрорайона осталась стоять в виде выгоревших коробок с симметрично правильно расположенными в них черными квадратиками окон. Здесь на стенах домов уже не было причудливых и пугающих теней. Владимир Скворцов видел эти тени, когда оборудованный по высшему уровню радиохимической и биологической защиты БТР объезжал один из эпицентров. Полностью лишенная оконных стекол новостройка продолжала стоять нетронутая огненным штормом (только с одной ее стороны сдуло часть выступавших из фасада балконов), — широкие проспекты новых микрорайонов стали для огненного шторма непреодолимым препятствием.
Прорезая пыльную темноту парковки противотуманными фарами и низко урча дизелем, на второй уровень въехал БТР. Машина остановилась, и Скворцов выбрался наружу. На нем не было химзащиты, только полевая форма и противогаз.
Поправляя ремень висевшего на его плече короткого автомата, он резким движением оборвал с плеча один из погонов, повертел в пальцах, потом сорвал второй и зашвырнул в темноту, в сторону от освещенного фарами участка стоянки, стараясь закинуть ставшие ненавистными знаки отличия как можно дальше от себя. Владимир снял противогаз и громко прокричал:
— Света! Анюта! Девочки мои!
Тишина.
— Света! — повторил он и закашлялся.
В этот момент где-то рядом тявкнула собака. Сплюнув на пыльный пол, Скворцов обернулся к транспорту и подал знак механику-водителю.
На БТРе включили фару-искатель, и яркий луч принялся шарить по полупустой стоянке. На редко стоявших машинах лежал толстый слой пыли и куски штукатурки; из-под одной, в дальнем углу уровня, блеснули желтые испуганные глаза, — собака выглядывала из-за колеса внедорожника. Из пасти животного вырвался короткий скулеж, а за тонированными стеклами в салоне машины кто-то пошевелился.
— Саша, посвети-ка еще раз вон на тот джип… — Владимир указал рукой направление. Луч вернулся, и Владимир пошел в сторону машины.
— Света! Анечка, доченька! — снова позвал он.
Задняя дверь джипа приоткрылась. Из-за двери выглянула чумазая девчушка, ровесница его дочери — Настенька из квартиры двумя этажами ниже. Владимир узнал девочку. Следом выглянул мальчишка постарше, тоже соседский, и только после — его жена и дочь…
Всего в машине оказалось восемь человек: три женщины и пятеро детей. Все, кого Светлана встретила по пути к парковке (по счастью машина принадлежала одной из женщин, и двери открыли ключом, сохранив герметичность салона). В машине было темно — электромагнитные импульсы сделали свое дело, — запустить двигатель не удалось. Но это и к лучшему, — пожары и радиоактивный фон на поверхности не оставили бы им шансов.
В тот день, за несколько часов погибли сотни миллионов людей в разных странах, на разных континентах земного шара. Миллиарды были обречены на мучительную смерть от лучевой болезни, массовых отравлений и голода. В каждый последующий день после ударов все меньше и меньше солнечного света пробивалось сквозь облака пыли и копоти, поднятые взрывами в верхние слои атмосферы. Постоянно идущие радиоактивные дожди не вымывали сажу. Тысячи взорвавшихся в короткий промежуток времени термоядерных боеголовок вызвали подвижки земной коры, разбудив множество крупных вулканов. Горели угольные пласты, выбрасывая миллионы тонн гари в атмосферу, горели леса, горели нефтяные месторождения, горели города…
Спустя пять — семь — десять дней (в разных регионах по-разному), выжившие не увидели восхода Солнца. Вскоре началась зима.
Второй день солнце не показывалось из-за пепельно-серых туч. Местоположение светила еще можно было определить по бледному пятну на небосводе и редко пробивавшимся сквозь тяжелые тучи тонким лучикам, но с каждым новым днем света становилось все меньше и меньше. Несмотря на тучи и явно повышенную влажность, нормального дождя не было уже четвертые сутки (если не считать за таковой редкие грязные капли, срывавшиеся время от времени с угрюмого неба), но, пожалуй, это и к лучшему. Пятый день в пути, — последние два дня человек брел вдоль железной дороги, стараясь не выходить без необходимости на насыпь чтобы не привлекать к себе лишнего внимания выживших (у человека уже имелся опыт таких встреч…).
Карты не было, впрочем, она и не очень-то была ему теперь нужна. Вокруг горы, между горами железная дорога, по ней он не раз ездил на электричках. Мобильник с GPS-навигатором он выбросил, — после взрывов устройство уже ни на что не годилось, разве что как фонарик, но фонарик у него имелся, простой и вполне надежный, а высокотехнологичную игрушку очень хотелось разбить о бетонный столб. Промахнулся. Игрушка улетела в кювет.
Сильно хотелось есть. От одной мысли о еде в желудке вспыхивал очаг изжоги, его начинало подташнивать. Время от времени он сплевывал подкатывающую к горлу горечь.
«Хватанул дозу, блядь…», — беззвучно проговорил человек растрескавшимися губами, отплевавшись в очередной раз, и уселся на желтую траву. В ногах ломило. Очень хотелось пить.
С утра он нашел на насыпи кем-то выброшенную из поезда бутылку теплого лимонада. Лучше бы он это… не пил. От ядовито-приторной гадости жажда стала только сильнее.
Была середина дня. Уже вторые сутки в небе висела какая-то серая муть. Несмотря на время года, ощутимо похолодало. Он подходил к Верхнебаканскому. После смытых водой Крымска и Нижнебаканского его предчувствие не сулило увидеть здесь ничего хорошего, а когда все чаще стали попадаться поваленные в его сторону обгоревшие деревья (с тех, что оставались стоять, листва осыпалась), человек начал забирать вверх к вершине отрога.
Крымск. В недалеком прошлом этот город уже пережил одно наводнение... Тогда толща воды, перемешанной с камнями и корягами и грязью, местами доходила до нескольких метров в высоту. Волна прошлась среди ночи по спящему городу. Многие той ночью и проснуться не успели. Наверное. И вот, когда другие города сжигались адским огнем, этот город был смыт повторно. Откуда пришла вода? В этот раз можно было сказать точно: вода пришла из Краснодара.
Часть кубанской столицы была смыта большой водой из Краснодарского водохранилища, ушедшей в Азов. Человек видел, что осталось там, где прошла вода. Участь других населенных пунктов, оказавшихся на пути вырвавшегося из берегов «Краснодарского моря» (так здесь называли водохранилище) ему также хорошо представлялась, хоть и представлять не очень-то и хотелось.
Здесь взрывная волна, успевшая растерять большую часть своей сокрушительной силы, уже не смогла нанести существенных повреждений. Большая часть застройки микрорайона осталась стоять в виде выгоревших коробок с симметрично правильно расположенными в них черными квадратиками окон. Здесь на стенах домов уже не было причудливых и пугающих теней. Владимир Скворцов видел эти тени, когда оборудованный по высшему уровню радиохимической и биологической защиты БТР объезжал один из эпицентров. Полностью лишенная оконных стекол новостройка продолжала стоять нетронутая огненным штормом (только с одной ее стороны сдуло часть выступавших из фасада балконов), — широкие проспекты новых микрорайонов стали для огненного шторма непреодолимым препятствием.
Прорезая пыльную темноту парковки противотуманными фарами и низко урча дизелем, на второй уровень въехал БТР. Машина остановилась, и Скворцов выбрался наружу. На нем не было химзащиты, только полевая форма и противогаз.
Поправляя ремень висевшего на его плече короткого автомата, он резким движением оборвал с плеча один из погонов, повертел в пальцах, потом сорвал второй и зашвырнул в темноту, в сторону от освещенного фарами участка стоянки, стараясь закинуть ставшие ненавистными знаки отличия как можно дальше от себя. Владимир снял противогаз и громко прокричал:
— Света! Анюта! Девочки мои!
Тишина.
— Света! — повторил он и закашлялся.
В этот момент где-то рядом тявкнула собака. Сплюнув на пыльный пол, Скворцов обернулся к транспорту и подал знак механику-водителю.
На БТРе включили фару-искатель, и яркий луч принялся шарить по полупустой стоянке. На редко стоявших машинах лежал толстый слой пыли и куски штукатурки; из-под одной, в дальнем углу уровня, блеснули желтые испуганные глаза, — собака выглядывала из-за колеса внедорожника. Из пасти животного вырвался короткий скулеж, а за тонированными стеклами в салоне машины кто-то пошевелился.
— Саша, посвети-ка еще раз вон на тот джип… — Владимир указал рукой направление. Луч вернулся, и Владимир пошел в сторону машины.
— Света! Анечка, доченька! — снова позвал он.
Задняя дверь джипа приоткрылась. Из-за двери выглянула чумазая девчушка, ровесница его дочери — Настенька из квартиры двумя этажами ниже. Владимир узнал девочку. Следом выглянул мальчишка постарше, тоже соседский, и только после — его жена и дочь…
Всего в машине оказалось восемь человек: три женщины и пятеро детей. Все, кого Светлана встретила по пути к парковке (по счастью машина принадлежала одной из женщин, и двери открыли ключом, сохранив герметичность салона). В машине было темно — электромагнитные импульсы сделали свое дело, — запустить двигатель не удалось. Но это и к лучшему, — пожары и радиоактивный фон на поверхности не оставили бы им шансов.
В тот день, за несколько часов погибли сотни миллионов людей в разных странах, на разных континентах земного шара. Миллиарды были обречены на мучительную смерть от лучевой болезни, массовых отравлений и голода. В каждый последующий день после ударов все меньше и меньше солнечного света пробивалось сквозь облака пыли и копоти, поднятые взрывами в верхние слои атмосферы. Постоянно идущие радиоактивные дожди не вымывали сажу. Тысячи взорвавшихся в короткий промежуток времени термоядерных боеголовок вызвали подвижки земной коры, разбудив множество крупных вулканов. Горели угольные пласты, выбрасывая миллионы тонн гари в атмосферу, горели леса, горели нефтяные месторождения, горели города…
Спустя пять — семь — десять дней (в разных регионах по-разному), выжившие не увидели восхода Солнца. Вскоре началась зима.
Второй день солнце не показывалось из-за пепельно-серых туч. Местоположение светила еще можно было определить по бледному пятну на небосводе и редко пробивавшимся сквозь тяжелые тучи тонким лучикам, но с каждым новым днем света становилось все меньше и меньше. Несмотря на тучи и явно повышенную влажность, нормального дождя не было уже четвертые сутки (если не считать за таковой редкие грязные капли, срывавшиеся время от времени с угрюмого неба), но, пожалуй, это и к лучшему. Пятый день в пути, — последние два дня человек брел вдоль железной дороги, стараясь не выходить без необходимости на насыпь чтобы не привлекать к себе лишнего внимания выживших (у человека уже имелся опыт таких встреч…).
Карты не было, впрочем, она и не очень-то была ему теперь нужна. Вокруг горы, между горами железная дорога, по ней он не раз ездил на электричках. Мобильник с GPS-навигатором он выбросил, — после взрывов устройство уже ни на что не годилось, разве что как фонарик, но фонарик у него имелся, простой и вполне надежный, а высокотехнологичную игрушку очень хотелось разбить о бетонный столб. Промахнулся. Игрушка улетела в кювет.
Сильно хотелось есть. От одной мысли о еде в желудке вспыхивал очаг изжоги, его начинало подташнивать. Время от времени он сплевывал подкатывающую к горлу горечь.
«Хватанул дозу, блядь…», — беззвучно проговорил человек растрескавшимися губами, отплевавшись в очередной раз, и уселся на желтую траву. В ногах ломило. Очень хотелось пить.
С утра он нашел на насыпи кем-то выброшенную из поезда бутылку теплого лимонада. Лучше бы он это… не пил. От ядовито-приторной гадости жажда стала только сильнее.
Была середина дня. Уже вторые сутки в небе висела какая-то серая муть. Несмотря на время года, ощутимо похолодало. Он подходил к Верхнебаканскому. После смытых водой Крымска и Нижнебаканского его предчувствие не сулило увидеть здесь ничего хорошего, а когда все чаще стали попадаться поваленные в его сторону обгоревшие деревья (с тех, что оставались стоять, листва осыпалась), человек начал забирать вверх к вершине отрога.
Крымск. В недалеком прошлом этот город уже пережил одно наводнение... Тогда толща воды, перемешанной с камнями и корягами и грязью, местами доходила до нескольких метров в высоту. Волна прошлась среди ночи по спящему городу. Многие той ночью и проснуться не успели. Наверное. И вот, когда другие города сжигались адским огнем, этот город был смыт повторно. Откуда пришла вода? В этот раз можно было сказать точно: вода пришла из Краснодара.
Часть кубанской столицы была смыта большой водой из Краснодарского водохранилища, ушедшей в Азов. Человек видел, что осталось там, где прошла вода. Участь других населенных пунктов, оказавшихся на пути вырвавшегося из берегов «Краснодарского моря» (так здесь называли водохранилище) ему также хорошо представлялась, хоть и представлять не очень-то и хотелось.