— Планета через пару месяцев прекратит свое существование, а вы все делите людей на католиков и протестантов, то есть, извините, на католиков и православных.
Писатель опять смутился, не найдя объяснения, зачем в нашем положении нужно плечи разбирать.
Прощаясь, он сказал: «храни вас Бог», но сказал это, не глядя в глаза и тоже как бы смущаясь, видимо, от понимания, что пожелание звучит кощунственно. Из-под ваты по верхней губе медленно текла струйка крови.
Для землянки выбрал место подальше от слуды. Копать было тяжело, и дело не в том, что копал саперской лопаткой с маленькой ручкой, — земля была сырая насквозь. С другой стороны, сырость даст прохладу, не так жарко будет в землянке, по крайней мере, в первое время. Сначала сделаю нечто похожее на окоп, потом расширю, пусть будет квадратное помещение полтора на полтора метра. Надо будет сделать накат из бревен, лучше взять самые длинные, чтобы не обвалились при толчках. На бревна постелю целлофановую пленку в несколько слоев и накладу земли.
Вспомнилось одно древнее предание. Тысячу лет назад жил в этих краях финно-угорский народ, славяне называли его чудь заволочская. Большей частью этот народ был ассимилирован. Но находились и те, кто не хотел иметь ничего общего с пришлыми с юга русскими. Эти люди-чуди практиковали так называемое самопогребение — жуткий способ коллективного самоубийства. Они уходили в леса, копали там землянки, ставили в них подпорки, а сверху наваливали кучу камней и земли. Потом забирались в землянку всей семейной общиной и подрубали подпорки. «Чудь в землю ушла», — говорили славяне, находя в лесу места с просевшей землей. К чему это я? Так, просто вспомнилось.
А еще раньше первобытные люди и вовсе жили в пещерах.
Вечером постелил в землянке туристический коврик, затащил туда все постельное, закрыл землянку москитной сеткой, а сверху на подпорках натянул тент.
Сегодня после обеда было два мощных толчка.
Интересно, где сейчас писатель? Развел костер, наверное, и лежит рядышком, умиротворенно улыбаясь.
Я — Земля.
Мой путь в застывшем Космосе. Много-много лет. Глухонемое оцепенение сковало меня. Вечная пустота. Само время перестало существовать, и остался лишь один закон — аз есмь. Буро-зеленая слизь растеклась по поверхности.
И вот однажды что-то случилось. Вроде все как всегда, но какая-то непонятная волна накатила. Зазвенела в пустоте высокая пронзительная нота. Вздохом ожившего времени наполнилась Вселенная. Еще пока непонятно было, что все это значит, и панический ужас объял меня. Ледяная звезда родилось в черной бездне. Ее восходящее сияние ломало пространство. Сознание мое внезапно вернулось, острой болью пронзенное мыслью о какой-то неизбежности. Проснулась память, она сказала, что когда-то был огонь, но он давно уже умер. Потом память сказала, нет, он не умер, его всегда можно оживить.
Ледяное сияние приблизилось. И вдруг словно перевернулся весь мир. Со всей очевидностью стало ясно, что ледяное сияние — это я. Немыслимое отныне одиночество кончилось. Эта чудовищная мысль дрожью отозвалась во всем существе моем. Ледяное сияние приближалось, и в нем явственно было мое отражение. Оживший огонь необратимо разгорался.
Но что это? Ледяное сияние уходит. Немыслимо, недопустимо. Ты не можешь уйти! Мое ожидание длилось пять миллиардов лет! Мысль металась в лихорадочной дрожи, в душной испарине. Сейчас или никогда.
Сейчас или никогда. Закон обернулся дурацкой выдумкой и исчез. Постой, брат! Я схожу с пути, я иду за тобой! Мне кричали: «Что ты творишь?! Это сумасшествие! Это верная гибель!» Я отвечаю восторженным хохотом: «Пусть будет гибель! Я радуюсь и приветствую гибель! Она лучше, чем все, что было до этого!»
Я вижу свой новый путь и иду по нему. Да здравствует новый путь!
В середине февраля планета Земля оказалась на расстоянии шести миллионов километров от Солнца. Вызванные гравитацией приливные силы привели к распаду планеты на более чем полусотню фрагментов. На подлете к звезде фрагменты представляли собой пылевидные образования. Их падение на поверхность Солнца вызвало вспышки и возмущения. Магнитные бури продолжались в солнечной системе в течение двадцати четырех земных суток. Потом звезда успокоилась.
Этот дневник представлял собой тетрадь в клетку на сорок листов, исписанную наполовину. Лирическое отступление «Я — земля…» находилось в конце тетради отдельно от остального текста. Прогноз на середину февраля, помещенный нами в самом конце, был написан на вырванном листе. Лист этот лежал вне тетради. Название повести дано нами.
Автор дневника ошибся с прогнозом. Земля не упала на Солнце, хотя все расчеты указывали именно на такой исход. Почему этого не произошло? Все дело в комете, дальнейшая судьба которой осталась без внимания. А между тем после сближения и взаимодействия с Землей она тоже изменила свою траекторию. Совершив оборот вокруг Солнца, космическая гостья опять прошла в опасной близости от нашей планеты. От взаимного притяжения двух небесных тел, аналогичного подробно описанному в дневнике, восемнадцатого декабря путь Земли вновь был изменен, причем таким образом, что со временем она вернулась на свою прежнюю орбиту.
«Ну, это уже чудеса какие-то», — скажет придирчивый читатель. А мы и не спорим. Да, произошло чудо. Но надо иметь в виду, что этого чуда могло и не произойти. Вот что самое главное.
Жизнь сохранилась на планете земля. Более того, даже немногочисленные группы людей в отдельных уголках пережили это катастрофическое время. Погибло девять процентов видов живых существ, в основном представители флоры и фауны южного полушария. Удачнее всего перенесли катастрофу морские обитатели, насекомые и птицы.
Наш главный герой погиб во сне в ночь с первого на второе декабря, когда его землянка через поры в грунте заполнилась метаном. Два других персонажа также не пережили эту погибельную пору. Выжил пес Черныш.
— Планета через пару месяцев прекратит свое существование, а вы все делите людей на католиков и протестантов, то есть, извините, на католиков и православных.
Писатель опять смутился, не найдя объяснения, зачем в нашем положении нужно плечи разбирать.
Прощаясь, он сказал: «храни вас Бог», но сказал это, не глядя в глаза и тоже как бы смущаясь, видимо, от понимания, что пожелание звучит кощунственно. Из-под ваты по верхней губе медленно текла струйка крови.
Для землянки выбрал место подальше от слуды. Копать было тяжело, и дело не в том, что копал саперской лопаткой с маленькой ручкой, — земля была сырая насквозь. С другой стороны, сырость даст прохладу, не так жарко будет в землянке, по крайней мере, в первое время. Сначала сделаю нечто похожее на окоп, потом расширю, пусть будет квадратное помещение полтора на полтора метра. Надо будет сделать накат из бревен, лучше взять самые длинные, чтобы не обвалились при толчках. На бревна постелю целлофановую пленку в несколько слоев и накладу земли.
Вспомнилось одно древнее предание. Тысячу лет назад жил в этих краях финно-угорский народ, славяне называли его чудь заволочская. Большей частью этот народ был ассимилирован. Но находились и те, кто не хотел иметь ничего общего с пришлыми с юга русскими. Эти люди-чуди практиковали так называемое самопогребение — жуткий способ коллективного самоубийства. Они уходили в леса, копали там землянки, ставили в них подпорки, а сверху наваливали кучу камней и земли. Потом забирались в землянку всей семейной общиной и подрубали подпорки. «Чудь в землю ушла», — говорили славяне, находя в лесу места с просевшей землей. К чему это я? Так, просто вспомнилось.
А еще раньше первобытные люди и вовсе жили в пещерах.
Вечером постелил в землянке туристический коврик, затащил туда все постельное, закрыл землянку москитной сеткой, а сверху на подпорках натянул тент.
Сегодня после обеда было два мощных толчка.
Интересно, где сейчас писатель? Развел костер, наверное, и лежит рядышком, умиротворенно улыбаясь.
Я — Земля.
Мой путь в застывшем Космосе. Много-много лет. Глухонемое оцепенение сковало меня. Вечная пустота. Само время перестало существовать, и остался лишь один закон — аз есмь. Буро-зеленая слизь растеклась по поверхности.
И вот однажды что-то случилось. Вроде все как всегда, но какая-то непонятная волна накатила. Зазвенела в пустоте высокая пронзительная нота. Вздохом ожившего времени наполнилась Вселенная. Еще пока непонятно было, что все это значит, и панический ужас объял меня. Ледяная звезда родилось в черной бездне. Ее восходящее сияние ломало пространство. Сознание мое внезапно вернулось, острой болью пронзенное мыслью о какой-то неизбежности. Проснулась память, она сказала, что когда-то был огонь, но он давно уже умер. Потом память сказала, нет, он не умер, его всегда можно оживить.
Ледяное сияние приблизилось. И вдруг словно перевернулся весь мир. Со всей очевидностью стало ясно, что ледяное сияние — это я. Немыслимое отныне одиночество кончилось. Эта чудовищная мысль дрожью отозвалась во всем существе моем. Ледяное сияние приближалось, и в нем явственно было мое отражение. Оживший огонь необратимо разгорался.
Но что это? Ледяное сияние уходит. Немыслимо, недопустимо. Ты не можешь уйти! Мое ожидание длилось пять миллиардов лет! Мысль металась в лихорадочной дрожи, в душной испарине. Сейчас или никогда.
Сейчас или никогда. Закон обернулся дурацкой выдумкой и исчез. Постой, брат! Я схожу с пути, я иду за тобой! Мне кричали: «Что ты творишь?! Это сумасшествие! Это верная гибель!» Я отвечаю восторженным хохотом: «Пусть будет гибель! Я радуюсь и приветствую гибель! Она лучше, чем все, что было до этого!»
Я вижу свой новый путь и иду по нему. Да здравствует новый путь!
В середине февраля планета Земля оказалась на расстоянии шести миллионов километров от Солнца. Вызванные гравитацией приливные силы привели к распаду планеты на более чем полусотню фрагментов. На подлете к звезде фрагменты представляли собой пылевидные образования. Их падение на поверхность Солнца вызвало вспышки и возмущения. Магнитные бури продолжались в солнечной системе в течение двадцати четырех земных суток. Потом звезда успокоилась.
Этот дневник представлял собой тетрадь в клетку на сорок листов, исписанную наполовину. Лирическое отступление «Я — земля…» находилось в конце тетради отдельно от остального текста. Прогноз на середину февраля, помещенный нами в самом конце, был написан на вырванном листе. Лист этот лежал вне тетради. Название повести дано нами.
Автор дневника ошибся с прогнозом. Земля не упала на Солнце, хотя все расчеты указывали именно на такой исход. Почему этого не произошло? Все дело в комете, дальнейшая судьба которой осталась без внимания. А между тем после сближения и взаимодействия с Землей она тоже изменила свою траекторию. Совершив оборот вокруг Солнца, космическая гостья опять прошла в опасной близости от нашей планеты. От взаимного притяжения двух небесных тел, аналогичного подробно описанному в дневнике, восемнадцатого декабря путь Земли вновь был изменен, причем таким образом, что со временем она вернулась на свою прежнюю орбиту.
«Ну, это уже чудеса какие-то», — скажет придирчивый читатель. А мы и не спорим. Да, произошло чудо. Но надо иметь в виду, что этого чуда могло и не произойти. Вот что самое главное.
Жизнь сохранилась на планете земля. Более того, даже немногочисленные группы людей в отдельных уголках пережили это катастрофическое время. Погибло девять процентов видов живых существ, в основном представители флоры и фауны южного полушария. Удачнее всего перенесли катастрофу морские обитатели, насекомые и птицы.
Наш главный герой погиб во сне в ночь с первого на второе декабря, когда его землянка через поры в грунте заполнилась метаном. Два других персонажа также не пережили эту погибельную пору. Выжил пес Черныш.