— Я собираюсь поплавать. Кто со мной?
Глупый вопрос, правда. Мы оба, конечно же, мы оба.
На обратном пути в отель Саймон сделал несколько телефонных звонков, включая звонок в кафе, где работала Ди. Мы заглянули к ней, и она встретила нас теплыми приветствиями и широкой улыбкой, а до меня окончательно дошло, что Саймон и Ди очень близкие друзья, после чего стала понятна ее холодность ко мне, когда она подумала, что Адам теперь встречается со мной.
Разговор непроизвольно перешел на того парня – застройщика Хартли. Внезапно разозлившись, Ди покачала головой. Я все еще не до конца был в курсе происходящего, но из того, что успел понять – кто-то сдался Хартли. Очевидно, тот получил в собственность очередной гей-бар.
— Я позвоню тебе и все расскажу, — заверила она Саймона. — Но он постепенно переделывает Ки-Уэст под натуралов.
Ди занялась другими клиентами, а мы сели за столик: Адам и Саймон с одной стороны, а я напротив, лицом к ним. Они сидели близко друг к другу, их бока соприкасались, и Саймон одной рукой обнимал Адама за талию. Это было так мило. Мне нравилось смотреть, как они увлечены друг другом, как они счастливы. За этим действительно было приятно наблюдать. Нам принесли содовую, и Саймон поднял свой стакан.
— За прекрасный день.
Я чокнулся с ним, потом с Адамом, а когда Адам стукнулся своим бокалом о бокал Саймона и посмотрел на него, то произнес то, что предназначалось только ему одному.
— Я люблю тебя.
Мое сердце сжалось, а пульс участился.
— Я тоже тебя люблю, — улыбнулся ему Саймон.
Я впервые услышал эти слова, произнесенные ими вслух. Они меня не удивили, вовсе нет. Любой мог заметить, что они влюблены... но услышать это… Я отвел взгляд, вперившись им в поверхность стола между нами, желая дать им время. Меня удивляло, почему сердце так странно колотится, почему от их слов – от этих совершенно особенных трех слов – у меня учащенно забился пульс, почему у меня свело все внутренности.
Это была не ревность.
Это была вовсе не ревность.
Это была тоска.
Я попытался подавить это чувство. Подавить тоску по тому, что у них было, стараясь унять щемящую боль. Потому что окончательно осознал – то, что я когда-то считал любовью между мной и Родом, любовью вовсе не являлось. Даже и близко.
— Уил, ты в порядке? — голос Саймона испугал меня.
— Да, — ответил я с улыбкой. — Все хорошо.
Похоже, они не поверили.
— Уверен, что дома все в порядке? — вопросительно склонил голову Адам.
— Настолько, насколько это возможно, — пожал я плечами.
— Хочешь поговорить об этом? — спросил Саймон.
— Я собираюсь поплавать. Кто со мной?
Глупый вопрос, правда. Мы оба, конечно же, мы оба.
На обратном пути в отель Саймон сделал несколько телефонных звонков, включая звонок в кафе, где работала Ди. Мы заглянули к ней, и она встретила нас теплыми приветствиями и широкой улыбкой, а до меня окончательно дошло, что Саймон и Ди очень близкие друзья, после чего стала понятна ее холодность ко мне, когда она подумала, что Адам теперь встречается со мной.
Разговор непроизвольно перешел на того парня – застройщика Хартли. Внезапно разозлившись, Ди покачала головой. Я все еще не до конца был в курсе происходящего, но из того, что успел понять – кто-то сдался Хартли. Очевидно, тот получил в собственность очередной гей-бар.
— Я позвоню тебе и все расскажу, — заверила она Саймона. — Но он постепенно переделывает Ки-Уэст под натуралов.
Ди занялась другими клиентами, а мы сели за столик: Адам и Саймон с одной стороны, а я напротив, лицом к ним. Они сидели близко друг к другу, их бока соприкасались, и Саймон одной рукой обнимал Адама за талию. Это было так мило. Мне нравилось смотреть, как они увлечены друг другом, как они счастливы. За этим действительно было приятно наблюдать. Нам принесли содовую, и Саймон поднял свой стакан.
— За прекрасный день.
Я чокнулся с ним, потом с Адамом, а когда Адам стукнулся своим бокалом о бокал Саймона и посмотрел на него, то произнес то, что предназначалось только ему одному.
— Я люблю тебя.
Мое сердце сжалось, а пульс участился.
— Я тоже тебя люблю, — улыбнулся ему Саймон.
Я впервые услышал эти слова, произнесенные ими вслух. Они меня не удивили, вовсе нет. Любой мог заметить, что они влюблены... но услышать это… Я отвел взгляд, вперившись им в поверхность стола между нами, желая дать им время. Меня удивляло, почему сердце так странно колотится, почему от их слов – от этих совершенно особенных трех слов – у меня учащенно забился пульс, почему у меня свело все внутренности.
Это была не ревность.
Это была вовсе не ревность.
Это была тоска.
Я попытался подавить это чувство. Подавить тоску по тому, что у них было, стараясь унять щемящую боль. Потому что окончательно осознал – то, что я когда-то считал любовью между мной и Родом, любовью вовсе не являлось. Даже и близко.
— Уил, ты в порядке? — голос Саймона испугал меня.
— Да, — ответил я с улыбкой. — Все хорошо.
Похоже, они не поверили.
— Уверен, что дома все в порядке? — вопросительно склонил голову Адам.
— Настолько, насколько это возможно, — пожал я плечами.
— Хочешь поговорить об этом? — спросил Саймон.