Постепенно разговор, как и принято на Востоке, перешел в деловое русло. Поговорили о возможном заключении договора о ненападении и нейтралитете и о ликвидации японских концессий на северном Сахалине.
Торговались долго, в соответствии с древними традициями азиатских базаров, и Сталин жестами показал Мацуока, что тот — бессердечное существо — просто душит его. Показал, взяв себя руками за горло. Мацуока пообещал решить эти вопросы после возвращения из Берлина, когда он, по пути на родину, снова заедет в Москву. Он рассчитывает это сделать примерно 8 апреля.
Сталин поинтересовался, что думают японцы делать с английскими и голландскими колониями в юго-восточной Азии, которые остались фактически безхозными после крушения далеких европейских метрополий.
О сокрушении Англии говорили так, как будто это уже произошло.
Мацуока отметил, что этот вопрос «очень сложный и деликатный».
Он знает, что Советский Союз уже вел переговоры с Гитлером по поводу дальнейшей судьбы «обанкротившегося британского поместья» и претендует на район Персидского залива. Япония ничего не имеет против этого, но нужно твердо и точно решить, что достанется Японии, а что — СССР. Тут речь идет главным образом об Индии, поскольку западнее этого района Япония никаких интересов не имеет.
Зная, что большая часть его слов будет наверняка пересказана Гитлеру, Сталин сделал вид, что полностью разделяет взгляды японского министра. Да, согласился он, у азиатских стран интересы должны быть исключительно в Азии. В Европе будет доминировать Германия, а СССР и Япония разделят свои интересы в Азии. Советский Союз оккупирует Иран, Афганистан, Ирак и восточный берег Персидского залива. Пусть Гитлер думает, что, поразмыслив, Сталин склоняется к его рекомендациям, высказанным в ноябре 1940 года во время визита Молотова в Берлин. Пусть он думает так и спокойно лезет в Англию…
К сожалению, продолжал Мацуока, он не может не обратить внимание господина Сталина на совершенно неконструктивную, провокационную и просто оскорбительную позицию, которую заняли поджигатели войны в Вашингтоне по отношению к Германии и Японии. Особенно, к Японии. Они грозят нам торговыми санкциями, обещают задушить нашу экономику, заморозить наши активы, пожаловался Мацуока. При этом они позволяют себе разговаривать с нами таким тоном, будто мы не великая держава, а их колония. В Вашингтоне не отдают себе отчета, что это все может кончиться дли них весьма плачевно. Сейчас вся Япония возмущена очередной американской провокацией. Рузвельт приказал своему флоту постоянно оставаться на Гавайских островах, чтобы, по его словам, играть роль револьвера в руках полицейского и «остановить Японию, вставшую на путь откровенною разбоя». Речь идет о наших действиях в Индокитае, которые проводятся строго в рамках договора, заключенного с французским правительством в Виши. Какое право имеет Америка объявлять какие-то страны преступными, а себя считать блюстителем порядка?
Сталин уклонился от прямого ответа на этот вопрос, но поинтересовался, насколько волнует Японию та гигантская программа военно-морских вооружений, которая в настоящее время осуществляется в Соединенных Штатах. Не кажется ли в Токио, что эта программа направлена в первую очередь против них?
Мацуока признался, что столь откровенная подготовка Америки к войне против его страны очень волнует японское правительство. Но, добавил он, никто не сомневается, что американцы способны наковать горы кораблей, самолетов и прочего оружия, но кто будет воевать этим оружием?
Он, Мацуока, сильно сомневается, чтобы американцы были на это способны. (Себя Мацуока считал величайшим знатоком Америки и возможностей ее народа). Американцы, продолжал японец, очень разложены своими стандартами жизни и либерализмом демократии. Несколько поражений, которые они наверняка потерпят, хотя бы из-за недостатка боевого опыта, быстро заставят Вашингтон искать мира. Общественное мнение, столь сильное в США, составленное из истеричных жен и мамаш призванных в армию бездельников, немедленно заставит не в меру воинственного президента Рузвельта вернуть их сынков — разных там клерков, адвокатов, репортеров и джазменов — обратно домой к их спокойной и сытой жизни.
Сталин оживился. Примерно то же самое говорили ему и его аналитики. Америка готова поставлять оружие в любом количестве, чтобы воевать чужими руками. Но вести самостоятельно изнурительную современную кровавую войну — совершенно неспособна. Неспособная — благодаря сильному общественному мнению и демократии. Кроме того, не унимался обиженный Мацуока, нам тоже есть чем удивить этих янки, если они полезут воевать.
Сталин знал, о чем говорил японец. Советская разведка давно уже сообщала о строительстве в Японии каких-то сверхмощных линейных кораблей, аналога которым не было ни у Соединенных Штатов и ни у кого в мире. Огромный японский флот мог без страха ждать любых провокаций Америки. Прекрасные боевые корабли — мощнейшие авианосцы, линкоры и тяжелые крейсера — были укомплектованы великолепно обученным личным составом, готовым умереть за Родину и Микадо в духе древних традиций воинов-самураев: победа или смерть.
Принимая во внимание это обстоятельство, даже немного удивляла столь невзвешенная политика президента Рузвельта, бросающего вызов сразу Японии и Германии, имея при этом лишь пародию на настоящие вооруженные силы.
Разволновавшись, Мацуока признался Сталину, что ненавидит американскую демократию, которая разлагает народ, заставляя его подчиняться своим собственным прихотям, а не выполнению национальной задачи, поставленной вождями.
Поэтому он, Мацуока, убежденный сторонник стран Оси и противник гниющих демократий.
На это Сталин без секунды колебаний заверил японского министра, что он также убежденный сторонник стран Оси и противник англо-американского империализма.
Наутро Мацуока отбыл в Берлин.
К приезду Мацуока Гитлер подписал «Директиву № 24» «О взаимодействии с Японией». В директиве говорилось:
«1. Целью взаимодействия, основанной на Пакте Трех держав, должно стать побуждение Японии как можно быстрее открыть военные действия на Дальнем Востоке. Это свяжет крупные силы англичан и отвлечет главные усилия Соединенных Штатов в сторону Тихого океана.
Принимая во внимание неподготовленность к войне потенциальных противников Японии на Дальнем Востоке, удары Японии по ним имеют огромные шансы на успех. Параллельно осуществляемый план «Барбаросса» создаст благоприятные политические и военные условия для этого.
2. В подготовке такого взаимодействия наиболее важным является усиление боевой мощи Японии всеми средствами.
Постепенно разговор, как и принято на Востоке, перешел в деловое русло. Поговорили о возможном заключении договора о ненападении и нейтралитете и о ликвидации японских концессий на северном Сахалине.
Торговались долго, в соответствии с древними традициями азиатских базаров, и Сталин жестами показал Мацуока, что тот — бессердечное существо — просто душит его. Показал, взяв себя руками за горло. Мацуока пообещал решить эти вопросы после возвращения из Берлина, когда он, по пути на родину, снова заедет в Москву. Он рассчитывает это сделать примерно 8 апреля.
Сталин поинтересовался, что думают японцы делать с английскими и голландскими колониями в юго-восточной Азии, которые остались фактически безхозными после крушения далеких европейских метрополий.
О сокрушении Англии говорили так, как будто это уже произошло.
Мацуока отметил, что этот вопрос «очень сложный и деликатный».
Он знает, что Советский Союз уже вел переговоры с Гитлером по поводу дальнейшей судьбы «обанкротившегося британского поместья» и претендует на район Персидского залива. Япония ничего не имеет против этого, но нужно твердо и точно решить, что достанется Японии, а что — СССР. Тут речь идет главным образом об Индии, поскольку западнее этого района Япония никаких интересов не имеет.
Зная, что большая часть его слов будет наверняка пересказана Гитлеру, Сталин сделал вид, что полностью разделяет взгляды японского министра. Да, согласился он, у азиатских стран интересы должны быть исключительно в Азии. В Европе будет доминировать Германия, а СССР и Япония разделят свои интересы в Азии. Советский Союз оккупирует Иран, Афганистан, Ирак и восточный берег Персидского залива. Пусть Гитлер думает, что, поразмыслив, Сталин склоняется к его рекомендациям, высказанным в ноябре 1940 года во время визита Молотова в Берлин. Пусть он думает так и спокойно лезет в Англию…
К сожалению, продолжал Мацуока, он не может не обратить внимание господина Сталина на совершенно неконструктивную, провокационную и просто оскорбительную позицию, которую заняли поджигатели войны в Вашингтоне по отношению к Германии и Японии. Особенно, к Японии. Они грозят нам торговыми санкциями, обещают задушить нашу экономику, заморозить наши активы, пожаловался Мацуока. При этом они позволяют себе разговаривать с нами таким тоном, будто мы не великая держава, а их колония. В Вашингтоне не отдают себе отчета, что это все может кончиться дли них весьма плачевно. Сейчас вся Япония возмущена очередной американской провокацией. Рузвельт приказал своему флоту постоянно оставаться на Гавайских островах, чтобы, по его словам, играть роль револьвера в руках полицейского и «остановить Японию, вставшую на путь откровенною разбоя». Речь идет о наших действиях в Индокитае, которые проводятся строго в рамках договора, заключенного с французским правительством в Виши. Какое право имеет Америка объявлять какие-то страны преступными, а себя считать блюстителем порядка?
Сталин уклонился от прямого ответа на этот вопрос, но поинтересовался, насколько волнует Японию та гигантская программа военно-морских вооружений, которая в настоящее время осуществляется в Соединенных Штатах. Не кажется ли в Токио, что эта программа направлена в первую очередь против них?
Мацуока признался, что столь откровенная подготовка Америки к войне против его страны очень волнует японское правительство. Но, добавил он, никто не сомневается, что американцы способны наковать горы кораблей, самолетов и прочего оружия, но кто будет воевать этим оружием?
Он, Мацуока, сильно сомневается, чтобы американцы были на это способны. (Себя Мацуока считал величайшим знатоком Америки и возможностей ее народа). Американцы, продолжал японец, очень разложены своими стандартами жизни и либерализмом демократии. Несколько поражений, которые они наверняка потерпят, хотя бы из-за недостатка боевого опыта, быстро заставят Вашингтон искать мира. Общественное мнение, столь сильное в США, составленное из истеричных жен и мамаш призванных в армию бездельников, немедленно заставит не в меру воинственного президента Рузвельта вернуть их сынков — разных там клерков, адвокатов, репортеров и джазменов — обратно домой к их спокойной и сытой жизни.
Сталин оживился. Примерно то же самое говорили ему и его аналитики. Америка готова поставлять оружие в любом количестве, чтобы воевать чужими руками. Но вести самостоятельно изнурительную современную кровавую войну — совершенно неспособна. Неспособная — благодаря сильному общественному мнению и демократии. Кроме того, не унимался обиженный Мацуока, нам тоже есть чем удивить этих янки, если они полезут воевать.
Сталин знал, о чем говорил японец. Советская разведка давно уже сообщала о строительстве в Японии каких-то сверхмощных линейных кораблей, аналога которым не было ни у Соединенных Штатов и ни у кого в мире. Огромный японский флот мог без страха ждать любых провокаций Америки. Прекрасные боевые корабли — мощнейшие авианосцы, линкоры и тяжелые крейсера — были укомплектованы великолепно обученным личным составом, готовым умереть за Родину и Микадо в духе древних традиций воинов-самураев: победа или смерть.
Принимая во внимание это обстоятельство, даже немного удивляла столь невзвешенная политика президента Рузвельта, бросающего вызов сразу Японии и Германии, имея при этом лишь пародию на настоящие вооруженные силы.
Разволновавшись, Мацуока признался Сталину, что ненавидит американскую демократию, которая разлагает народ, заставляя его подчиняться своим собственным прихотям, а не выполнению национальной задачи, поставленной вождями.
Поэтому он, Мацуока, убежденный сторонник стран Оси и противник гниющих демократий.
На это Сталин без секунды колебаний заверил японского министра, что он также убежденный сторонник стран Оси и противник англо-американского империализма.
Наутро Мацуока отбыл в Берлин.
К приезду Мацуока Гитлер подписал «Директиву № 24» «О взаимодействии с Японией». В директиве говорилось:
«1. Целью взаимодействия, основанной на Пакте Трех держав, должно стать побуждение Японии как можно быстрее открыть военные действия на Дальнем Востоке. Это свяжет крупные силы англичан и отвлечет главные усилия Соединенных Штатов в сторону Тихого океана.
Принимая во внимание неподготовленность к войне потенциальных противников Японии на Дальнем Востоке, удары Японии по ним имеют огромные шансы на успех. Параллельно осуществляемый план «Барбаросса» создаст благоприятные политические и военные условия для этого.
2. В подготовке такого взаимодействия наиболее важным является усиление боевой мощи Японии всеми средствами.