— Она спит, — заглянув в лицо любимой, поставил диагноз Риг и поднялся: — Сейчас с лавки навернётся.
Он подхватил Акери на руки и потащил на выход. Занёс её в собственный дом, поднялся на второй этаж и столкнулся с Наругой. Гет повёл караван на посадочную площадку — ожидалась большая партия скота — и госпожа Таноль жутко скучала. Пыталась напроситься на промысел «панацеи». Однако во всей стае не нашлось бы ни одного идиота, что захотел бы вздрючить на себя такую обузу в отсутствие Гетбера. Его супруга умела быть послушной, но избирательно и нерегулярно. Лишь он сам да вожак имели достаточный авторитет, дабы держать эту заразу в ежовых рукавицах. Так что в этот раз на болота ушли Ракна и Шатхия с Юлькой.
— Всё? Добегалась? — понимающе обозрела Наруга ношу Ригбера.
Тот скрипнул зубами и пинком распахнул дверь своей спальни. Уложил Акери на шкуры и вывалился обратно в коридор. Скривился от ироничной ухмылочки Наруги и поинтересовался:
— Ты знаешь, где она сегодня была?
— Лечила мальчишку из клана Кривого, — слегка удивилась она, усомнившись, что Риг не в курсе. — Чёрная лихорадка. Мальчишка умер?
Выжил, — процедил тот и беспардонно вломился в семейное гнёздышко Гетбера. Наруга хмыкнула и последовала за ним. Растянулась на супружеской подстилке, хлопнула по ней рукой, приглашая гостя присесть, и приказала:
— Кончай мне тут мелодраматичности разводить. Что случилось?
Он рассказал. И по мере продвижения рассказа, она всё больше хмурилась. Но отдала должное дружбе: дослушала, не перебивая, хотя пару раз её подмывало на комментарии. Наконец, Риг закончил, и Наруга уточнила:
— Что сказал майор?
— А что он скажет? Из крепости нужно уходить. Сложим себе дома у северного перевала. Совсем-то покидать долину неразумно. Вся община на дыбы встанет. А оно надо, выяснять с ними отношения?
— Только не это, — одобрила госпожа Таноль. — Старики меня со света сживут. А мне нужно всучить им Джареда. Так что я убью любого, кто помешает к ним подлизываться. Нет, идея классная. Честно говоря, меня этот муравейник напрягает. Привыкла, знаешь ли, жить уединённой жизнью киллера. А тут семьи, дети, шум, сплетни. Вечно какая-то возня, беготня и разборки. Из-за каждого угла по бабьему носу торчит. Ещё чуть-чуть, и Ракна кого-нибудь обложит трёхэтажным — нахваталась зараза. Мне-то до одного места, но госпоже Таноль стыдно себя ронять. Мои славянки на низком старте: спят и видят, как слиняют в дом берров. А Шатхию аж трясёт от всего этого балагана. Точно кого-нибудь прикончит — степнячка неумытая. Короче, когда начнём строиться?
— Ребята с болот вернутся, майор, думаю, отдаст приказ, — задумчиво предположил Риг. — А ты и вправду девчонок заберёшь?
— А у тебя есть рецепт, как выдворить из крепости их дублей? Это мне выгодно девок в отцовском доме мариновать: не хочу ссориться со стариками, пока не прогну их. А мандаринам все эти реверансы по боку. Попробуй их в крепость не пустить, так они её штурмом возьмут. Но наша желтоглазая шаманка зашла с козырной карты. Такой повод из рукава вытащила, что пальчики оближешь, как говорит Бинка. Теперь пусть хоть одна сволочь поперёк встрянет. Мы бабам такого в уши напоём — наши патриархи мигом познакомятся и с геморроем, и с простатитом. А сверху этот компот инфарктом заполируют. Чего ты лыбишься?
— Представляю рожу Дита, когда у него Шатхия за стенкой поселится.
— Сочиняешь, — отмахнулась Наруга.
— Ни в одном глазу.
— У него ж загиб принципа в женском вопросе, — удивилась Наруга. — А на Шатхие любой мужик узлом завяжется.
— А я и не утверждаю, — усмехнулся Риг. — Это так, отвлечённые наблюдения. И даже не мои. Я всего лишь скромный посвящённый в тайну. Так что, госпожа Таноль, едва девчонки к нам переселятся, будут тебе и возня, и беготня, и разборки с геморроем. Ты чуешь?
Он подскочил и прыгнул к окну. Наруга замерла, настроилась и почуяла ЭТО. Дубль-Нар, как всегда организовавший под окном мандариновую грядку, заволновался. Её чувствительный фрукт терпеть не мог острых человеческих эмоций. И не стеснялся устраивать концерты по этому поводу. Сейчас он явно собирался посвятить кому-то домашний скандал…
— Что, даже не посмотришь? — обернувшись, иронично осведомился Риг.
Наруга поднялась и присоединилась к нему в зрительской ложе. Выглянула на улицу и хмыкнула: к дому вожака с разных сторон приближались две особы, встреча которых гарантировала избавленье от скуки.
— Она спит, — заглянув в лицо любимой, поставил диагноз Риг и поднялся: — Сейчас с лавки навернётся.
Он подхватил Акери на руки и потащил на выход. Занёс её в собственный дом, поднялся на второй этаж и столкнулся с Наругой. Гет повёл караван на посадочную площадку — ожидалась большая партия скота — и госпожа Таноль жутко скучала. Пыталась напроситься на промысел «панацеи». Однако во всей стае не нашлось бы ни одного идиота, что захотел бы вздрючить на себя такую обузу в отсутствие Гетбера. Его супруга умела быть послушной, но избирательно и нерегулярно. Лишь он сам да вожак имели достаточный авторитет, дабы держать эту заразу в ежовых рукавицах. Так что в этот раз на болота ушли Ракна и Шатхия с Юлькой.
— Всё? Добегалась? — понимающе обозрела Наруга ношу Ригбера.
Тот скрипнул зубами и пинком распахнул дверь своей спальни. Уложил Акери на шкуры и вывалился обратно в коридор. Скривился от ироничной ухмылочки Наруги и поинтересовался:
— Ты знаешь, где она сегодня была?
— Лечила мальчишку из клана Кривого, — слегка удивилась она, усомнившись, что Риг не в курсе. — Чёрная лихорадка. Мальчишка умер?
Выжил, — процедил тот и беспардонно вломился в семейное гнёздышко Гетбера. Наруга хмыкнула и последовала за ним. Растянулась на супружеской подстилке, хлопнула по ней рукой, приглашая гостя присесть, и приказала:
— Кончай мне тут мелодраматичности разводить. Что случилось?
Он рассказал. И по мере продвижения рассказа, она всё больше хмурилась. Но отдала должное дружбе: дослушала, не перебивая, хотя пару раз её подмывало на комментарии. Наконец, Риг закончил, и Наруга уточнила:
— Что сказал майор?
— А что он скажет? Из крепости нужно уходить. Сложим себе дома у северного перевала. Совсем-то покидать долину неразумно. Вся община на дыбы встанет. А оно надо, выяснять с ними отношения?
— Только не это, — одобрила госпожа Таноль. — Старики меня со света сживут. А мне нужно всучить им Джареда. Так что я убью любого, кто помешает к ним подлизываться. Нет, идея классная. Честно говоря, меня этот муравейник напрягает. Привыкла, знаешь ли, жить уединённой жизнью киллера. А тут семьи, дети, шум, сплетни. Вечно какая-то возня, беготня и разборки. Из-за каждого угла по бабьему носу торчит. Ещё чуть-чуть, и Ракна кого-нибудь обложит трёхэтажным — нахваталась зараза. Мне-то до одного места, но госпоже Таноль стыдно себя ронять. Мои славянки на низком старте: спят и видят, как слиняют в дом берров. А Шатхию аж трясёт от всего этого балагана. Точно кого-нибудь прикончит — степнячка неумытая. Короче, когда начнём строиться?
— Ребята с болот вернутся, майор, думаю, отдаст приказ, — задумчиво предположил Риг. — А ты и вправду девчонок заберёшь?
— А у тебя есть рецепт, как выдворить из крепости их дублей? Это мне выгодно девок в отцовском доме мариновать: не хочу ссориться со стариками, пока не прогну их. А мандаринам все эти реверансы по боку. Попробуй их в крепость не пустить, так они её штурмом возьмут. Но наша желтоглазая шаманка зашла с козырной карты. Такой повод из рукава вытащила, что пальчики оближешь, как говорит Бинка. Теперь пусть хоть одна сволочь поперёк встрянет. Мы бабам такого в уши напоём — наши патриархи мигом познакомятся и с геморроем, и с простатитом. А сверху этот компот инфарктом заполируют. Чего ты лыбишься?
— Представляю рожу Дита, когда у него Шатхия за стенкой поселится.
— Сочиняешь, — отмахнулась Наруга.
— Ни в одном глазу.
— У него ж загиб принципа в женском вопросе, — удивилась Наруга. — А на Шатхие любой мужик узлом завяжется.
— А я и не утверждаю, — усмехнулся Риг. — Это так, отвлечённые наблюдения. И даже не мои. Я всего лишь скромный посвящённый в тайну. Так что, госпожа Таноль, едва девчонки к нам переселятся, будут тебе и возня, и беготня, и разборки с геморроем. Ты чуешь?
Он подскочил и прыгнул к окну. Наруга замерла, настроилась и почуяла ЭТО. Дубль-Нар, как всегда организовавший под окном мандариновую грядку, заволновался. Её чувствительный фрукт терпеть не мог острых человеческих эмоций. И не стеснялся устраивать концерты по этому поводу. Сейчас он явно собирался посвятить кому-то домашний скандал…
— Что, даже не посмотришь? — обернувшись, иронично осведомился Риг.
Наруга поднялась и присоединилась к нему в зрительской ложе. Выглянула на улицу и хмыкнула: к дому вожака с разных сторон приближались две особы, встреча которых гарантировала избавленье от скуки.