— Нет... Обычно я не завтракаю вообще. А если и завтракаю, то это кофе или несвежий, наполовину съеденный черничный кекс двухдневной давности.
Джай кривится.
— Эм, ну, по крайней мере, в нем есть черника.
— Ненастоящие ягоды черники. На вкус как жевательная резинка.
Он недоверчиво качает головой.
— Как ты…
— Не жирная? Я много гуляю.
Он качает головой.
— Да нет, не жирная… а больная. Как ты не болеешь?
Я пожимаю плечами. Сама себя об этом часто спрашиваю.
Джай закидывает полотенце на плечо, и мое горло пересыхает и становится похожим на наждачную бумагу, пока он приближается ко мне. Голова кружится, и клянусь, земля буквально уходит из-под ног. Хитро ухмыляясь, он тянется к пуговицам на моих джинсах. У меня едва хватает времени на то, чтобы вцепиться в его сильный твердый бицепс и удержаться от падения на задницу от того, как быстро он расстегивает пуговицы. Джай смотрит на меня свысока, его глубокие голубые глаза блестят.
— Джинсы, — заявляет твердым, тихим голосом. — Прочь.
Я выгибаю бровь.
— Я буду завтракать в нижнем белье?
Он усмехается.
— С удовольствием посмотрел бы на это. Но здесь слишком холодно.
— Это потому ты не надел футболку? — спорю я.
Мне было бы плевать, находись мы даже посреди Арктики. Быть с ним снова голой — это чертовски хорошая идея.
— У плиты стало жарко. — Он отходит в сторону и протягивает руку к своей черной кофте. — Я купил несколько пар треников вчера вечером. Возьми одни. Они там.
Джай указывает на гостиную. Естественно, небольшая стопка одежды лежит на стеклянном журнальном столике. Из любопытства, я подхожу к столу. Гостиная простенькая — как и остальная часть дома. Не могу не заметить, что кому бы ни принадлежало это место, в доме нет электроники, за исключением массивного радио, которое стоит над небольшой белой книжной полкой.
— Как ты их достал? — спрашиваю я, когда беру в руки треники.
— У меня есть свои примочки.
— Нет... Обычно я не завтракаю вообще. А если и завтракаю, то это кофе или несвежий, наполовину съеденный черничный кекс двухдневной давности.
Джай кривится.
— Эм, ну, по крайней мере, в нем есть черника.
— Ненастоящие ягоды черники. На вкус как жевательная резинка.
Он недоверчиво качает головой.
— Как ты…
— Не жирная? Я много гуляю.
Он качает головой.
— Да нет, не жирная… а больная. Как ты не болеешь?
Я пожимаю плечами. Сама себя об этом часто спрашиваю.
Джай закидывает полотенце на плечо, и мое горло пересыхает и становится похожим на наждачную бумагу, пока он приближается ко мне. Голова кружится, и клянусь, земля буквально уходит из-под ног. Хитро ухмыляясь, он тянется к пуговицам на моих джинсах. У меня едва хватает времени на то, чтобы вцепиться в его сильный твердый бицепс и удержаться от падения на задницу от того, как быстро он расстегивает пуговицы. Джай смотрит на меня свысока, его глубокие голубые глаза блестят.
— Джинсы, — заявляет твердым, тихим голосом. — Прочь.
Я выгибаю бровь.
— Я буду завтракать в нижнем белье?
Он усмехается.
— С удовольствием посмотрел бы на это. Но здесь слишком холодно.
— Это потому ты не надел футболку? — спорю я.
Мне было бы плевать, находись мы даже посреди Арктики. Быть с ним снова голой — это чертовски хорошая идея.
— У плиты стало жарко. — Он отходит в сторону и протягивает руку к своей черной кофте. — Я купил несколько пар треников вчера вечером. Возьми одни. Они там.
Джай указывает на гостиную. Естественно, небольшая стопка одежды лежит на стеклянном журнальном столике. Из любопытства, я подхожу к столу. Гостиная простенькая — как и остальная часть дома. Не могу не заметить, что кому бы ни принадлежало это место, в доме нет электроники, за исключением массивного радио, которое стоит над небольшой белой книжной полкой.
— Как ты их достал? — спрашиваю я, когда беру в руки треники.
— У меня есть свои примочки.