Я прочел книгу о перепончатолапых. Я узнал, что такие кайры, как мой Пик-Квик, водятся в северных морях и устраиваются тысячными колониями по берегам Лабрадора и Гренландии — это те самые знаменитые гнездовья, о которых рассказывал дедушка. Летом они пролетают наши места по пути на материк. Несколько сотен обосновалось как раз в заповеднике, на Рузике, где есть подходящие для них условия. Птенцы, которые рождаются здесь, уже никуда не улетают. Должно быть, Пик-Квик — уроженец островов.
Наш рыжий кот Чемпион смирился с пребыванием Пик-Квика. Во всяком случае, он не осмеливается выпускать когти и шипеть на пего.
Все идет прекрасно!
Однажды в июле дедушка собрался за дорадами в Шемине — так называются скалы за Рузиком. Он потер нос большим пальцем и сказал:
— Возьмем с собой Пик-Квика. Интересно, как он поведет себя рядом с гнездовьем кайр.
Мне тоже было интересно. На мгновение у меня сжалось сердце, но я убедил себя, что Пик-Квик не удерет. Он ведь уже привык к миру людей. Все вышло так, как я и думал.
Пик-Квик, стоя на своем посту, уделил некоторое внимание стае глупышей, охотившейся за рыбешками, но, когда дедушка подошел к скалам, где гнездились кайры, Пик-Квик даже не ответил на призывные крики собратьев. Он и головы не повернул на их оглушительное пик-квиканье.
Дедушка краем глаза наблюдал за ним.
— Он делает вид, что не узнает своих. Они ведь что-то рассказывают ему на своем наречии, и Пик-Квик все понимает! Чертов пингвин! Я-то думал, что он начнет трещать еще громче, чем они.
— Он бросил у нас якорь, дедушка. И потом, Пик-Квик, наверное, помнит, как его преследовали взрослые кайры.
— Может, и так. И все же удивительно, что он так себя повел…
Но я был рад, что Пик-Квик не обратил внимания на своих сородичей. Теперь я убедился, что он никуда не уйдет.
Июль… Август… Сентябрь…
Последние отдыхающие складывают чемоданы. Из бухты исчезают прогулочные яхты. Через несколько дней мне идти в школу.
В воздухе разлита какая-то печаль, но дни стоят чудесные. Утром легкая дымка окутывает море за Сен-Жильда и цепочку островов. К десяти часам жаркие лучи солнца рассеивают туман и освещают вересковые заросли на Срединном острове, каменистые отмели Зильека и песчаные берега острова Край Света. Стрелка барометра не сходит с пометки «ясно». Море спокойно, словно озеро, а к вечеру поднимается легкий ветерок. Дедушка почти все время ловит креветок — такого изобилия я не помню. И только «королевский букет»! Настоящий триумф! Иногда мы поднимаем по два килограмма за день.
— Давно в сентябре не было такого улова, — говорит дедушка.
Пик-Квик, как всегда, на носу. Мы так привыкли к его присутствию, что почти не замечаем его…
Дедушка поднимает корзину, открывает крышку и точным движением снимает латунную проволоку, к которой крепится приманка. Креветки копошатся по углам. Дедушка опрокидывает корзинку над ведром, и оттуда падает целый поток креветок.
— На первый взгляд граммов двести, дедушка.
— Тогда порядок, малыш.
Я протягиваю ему прут с зелеными крабами. Он насаживает приманку и снова закрывает корзину. «Пенн-дю» возвращается к зарослям ламинарий. Дедушка знает это место как свои пять пальцев — не ошибается и на двадцать сантиметров.
— Давай!
Я прочел книгу о перепончатолапых. Я узнал, что такие кайры, как мой Пик-Квик, водятся в северных морях и устраиваются тысячными колониями по берегам Лабрадора и Гренландии — это те самые знаменитые гнездовья, о которых рассказывал дедушка. Летом они пролетают наши места по пути на материк. Несколько сотен обосновалось как раз в заповеднике, на Рузике, где есть подходящие для них условия. Птенцы, которые рождаются здесь, уже никуда не улетают. Должно быть, Пик-Квик — уроженец островов.
Наш рыжий кот Чемпион смирился с пребыванием Пик-Квика. Во всяком случае, он не осмеливается выпускать когти и шипеть на пего.
Все идет прекрасно!
Однажды в июле дедушка собрался за дорадами в Шемине — так называются скалы за Рузиком. Он потер нос большим пальцем и сказал:
— Возьмем с собой Пик-Квика. Интересно, как он поведет себя рядом с гнездовьем кайр.
Мне тоже было интересно. На мгновение у меня сжалось сердце, но я убедил себя, что Пик-Квик не удерет. Он ведь уже привык к миру людей. Все вышло так, как я и думал.
Пик-Квик, стоя на своем посту, уделил некоторое внимание стае глупышей, охотившейся за рыбешками, но, когда дедушка подошел к скалам, где гнездились кайры, Пик-Квик даже не ответил на призывные крики собратьев. Он и головы не повернул на их оглушительное пик-квиканье.
Дедушка краем глаза наблюдал за ним.
— Он делает вид, что не узнает своих. Они ведь что-то рассказывают ему на своем наречии, и Пик-Квик все понимает! Чертов пингвин! Я-то думал, что он начнет трещать еще громче, чем они.
— Он бросил у нас якорь, дедушка. И потом, Пик-Квик, наверное, помнит, как его преследовали взрослые кайры.
— Может, и так. И все же удивительно, что он так себя повел…
Но я был рад, что Пик-Квик не обратил внимания на своих сородичей. Теперь я убедился, что он никуда не уйдет.
Июль… Август… Сентябрь…
Последние отдыхающие складывают чемоданы. Из бухты исчезают прогулочные яхты. Через несколько дней мне идти в школу.
В воздухе разлита какая-то печаль, но дни стоят чудесные. Утром легкая дымка окутывает море за Сен-Жильда и цепочку островов. К десяти часам жаркие лучи солнца рассеивают туман и освещают вересковые заросли на Срединном острове, каменистые отмели Зильека и песчаные берега острова Край Света. Стрелка барометра не сходит с пометки «ясно». Море спокойно, словно озеро, а к вечеру поднимается легкий ветерок. Дедушка почти все время ловит креветок — такого изобилия я не помню. И только «королевский букет»! Настоящий триумф! Иногда мы поднимаем по два килограмма за день.
— Давно в сентябре не было такого улова, — говорит дедушка.
Пик-Квик, как всегда, на носу. Мы так привыкли к его присутствию, что почти не замечаем его…
Дедушка поднимает корзину, открывает крышку и точным движением снимает латунную проволоку, к которой крепится приманка. Креветки копошатся по углам. Дедушка опрокидывает корзинку над ведром, и оттуда падает целый поток креветок.
— На первый взгляд граммов двести, дедушка.
— Тогда порядок, малыш.
Я протягиваю ему прут с зелеными крабами. Он насаживает приманку и снова закрывает корзину. «Пенн-дю» возвращается к зарослям ламинарий. Дедушка знает это место как свои пять пальцев — не ошибается и на двадцать сантиметров.
— Давай!