Просто – не хочется.
– Ты уйдешь с нашей земли?
– Нет, – пожал плечами Хурмах.
– Тогда для чего ты все это затеял?
– Ты можешь умереть, а можешь сдаться, – когда ему хотелось, каган отлично умел говорить без красивостей и завитушек.
– Сдаться, а потом умереть?
– Хм-м… обещаю тебе жизнь, если сдашься.
Рид насмешливо фыркнул.
Жизнь?
О, да! К примеру, с отрубленными руками и ногами. Или в клетке на цепи. Или в качестве раба… да все возможно.
Жизнь?
А она нужна – такая жизнь?
Рид знал, сколько народа ответило бы «ДА!!!». Это – жизнь! И плевать, что это от скота! Жить, жить, хоть как, хоть рабом, хоть плевки с пола слизывая, но жить!!!
А вот жить человеком и умереть человеком…
Это намного сложнее. Простые люди и не думают о таком, но в том и отличие аристократа от холопа. Титул ведь не за красивые глаза и право рождения дается, его твои предки кровью брали.
И Рид твердо был намерен встать с ними в один ряд.
Он-то предками гордился, оставалось сделать так, чтобы они им не побрезговали.
– Моя жизнь на кончике моего меча, приди и возьми, если не побоишься.
Хурмах недобро усмехнулся.
– Твоя – да. А как насчет Шарлиз Ролейнской?
Рид на миг запнулся.
– Она у тебя?
Просто – не хочется.
– Ты уйдешь с нашей земли?
– Нет, – пожал плечами Хурмах.
– Тогда для чего ты все это затеял?
– Ты можешь умереть, а можешь сдаться, – когда ему хотелось, каган отлично умел говорить без красивостей и завитушек.
– Сдаться, а потом умереть?
– Хм-м… обещаю тебе жизнь, если сдашься.
Рид насмешливо фыркнул.
Жизнь?
О, да! К примеру, с отрубленными руками и ногами. Или в клетке на цепи. Или в качестве раба… да все возможно.
Жизнь?
А она нужна – такая жизнь?
Рид знал, сколько народа ответило бы «ДА!!!». Это – жизнь! И плевать, что это от скота! Жить, жить, хоть как, хоть рабом, хоть плевки с пола слизывая, но жить!!!
А вот жить человеком и умереть человеком…
Это намного сложнее. Простые люди и не думают о таком, но в том и отличие аристократа от холопа. Титул ведь не за красивые глаза и право рождения дается, его твои предки кровью брали.
И Рид твердо был намерен встать с ними в один ряд.
Он-то предками гордился, оставалось сделать так, чтобы они им не побрезговали.
– Моя жизнь на кончике моего меча, приди и возьми, если не побоишься.
Хурмах недобро усмехнулся.
– Твоя – да. А как насчет Шарлиз Ролейнской?
Рид на миг запнулся.
– Она у тебя?