— Нет, в какую?
— В «Двадцать вопросов». Так я могу быть уверен в том, что после игры мне не будут их задавать.
Я улыбаюсь, хотя его ответ должен бы раздражать.
— Так ты не любишь говорить о себе.
Он усмехается.
— Это моя самая нелюбимая тема.
Но она должна быть очень интересной.
— Итак, ты говоришь, что я могу задать тебе только двадцать вопросов?
Деэр кивает.
— Рад, что ты всё поняла.
— Отлично. Я использую свой первый вопрос, чтобы узнать, что ты здесь делаешь. — Я поднимаю подбородок и пристально смотрю ему в глаза.
Его рот снова чуть дёргается.
— Навещаю. Разве не это люди обычно делают в больницах?
Я краснею. Ничего не могу с собой поделать. Это же очевидно. Как и то, что я с ним точно не в одной лиге. Этот парень мог бы съесть меня на завтрак, если б захотел, и, судя по блеску в его глазах, я не уверена, что он этого не хочет.
Я осторожно делаю глоток кофе, стараясь не разлить его на рубашку. Моё сердце так бешено колотится, что возможно всё.
— А ты? Почему ты здесь? — спрашивает Деэр.
— Это твой первый вопрос? Будет честно задавать их по очереди.
Деэр широко улыбается, искренне позабавленный.
— Конечно. Я воспользуюсь вопросом.
— Я привезла сюда своего брата. Он здесь на… групповой терапии.
Мне вдруг становится неловко произносить это вслух, потому что мои слова звучат так, словно Финн недостаточно хорош. Но это не так. Он лучше большинства людей, более мягкий и чистый сердцем. Но незнакомым людям это неизвестно, поэтому они просто повесят на него ярлык «сумасшедшего» и не будут разбираться. Я борюсь с желанием всё объяснить, и мне каким-то образом это удаётся. Это совершенно его не касается.
А Деэр и не расспрашивает. Он просто кивает, словно посещение групповой терапии — это самое обычное дело.
— Нет, в какую?
— В «Двадцать вопросов». Так я могу быть уверен в том, что после игры мне не будут их задавать.
Я улыбаюсь, хотя его ответ должен бы раздражать.
— Так ты не любишь говорить о себе.
Он усмехается.
— Это моя самая нелюбимая тема.
Но она должна быть очень интересной.
— Итак, ты говоришь, что я могу задать тебе только двадцать вопросов?
Деэр кивает.
— Рад, что ты всё поняла.
— Отлично. Я использую свой первый вопрос, чтобы узнать, что ты здесь делаешь. — Я поднимаю подбородок и пристально смотрю ему в глаза.
Его рот снова чуть дёргается.
— Навещаю. Разве не это люди обычно делают в больницах?
Я краснею. Ничего не могу с собой поделать. Это же очевидно. Как и то, что я с ним точно не в одной лиге. Этот парень мог бы съесть меня на завтрак, если б захотел, и, судя по блеску в его глазах, я не уверена, что он этого не хочет.
Я осторожно делаю глоток кофе, стараясь не разлить его на рубашку. Моё сердце так бешено колотится, что возможно всё.
— А ты? Почему ты здесь? — спрашивает Деэр.
— Это твой первый вопрос? Будет честно задавать их по очереди.
Деэр широко улыбается, искренне позабавленный.
— Конечно. Я воспользуюсь вопросом.
— Я привезла сюда своего брата. Он здесь на… групповой терапии.
Мне вдруг становится неловко произносить это вслух, потому что мои слова звучат так, словно Финн недостаточно хорош. Но это не так. Он лучше большинства людей, более мягкий и чистый сердцем. Но незнакомым людям это неизвестно, поэтому они просто повесят на него ярлык «сумасшедшего» и не будут разбираться. Я борюсь с желанием всё объяснить, и мне каким-то образом это удаётся. Это совершенно его не касается.
А Деэр и не расспрашивает. Он просто кивает, словно посещение групповой терапии — это самое обычное дело.