- Да, спросить, не против ли твоего присутствия за столом, - чуть раздраженно рыкнула я.
Вот носом чую, он специально отставал, чтобы мы за отдельный столик сели. И намеки эти… Сказать что-то важное хочет? Так у столовой мы наедине были… А тут на нас искоса, но человек двадцать поглядывает. Интересно, сколько всего девушек в этой академии?
Возле раздачи я сначала потыкала во все блюда, что хотела сама, потом выслушала Рикиши и повторила для полной леди, в традиционно-белой одежде повара, все, что он заказал. Потому что та демонстративно игнорировала присутствие рядом со мной еще одного человека. Правда, местных тушеных корнеплодов с мясом (у меня в голове это назвалось «азу», а уж как там оно на самом деле, не знаю) положила на пару ложек больше чем мне, стараясь, чтобы в пропорциональном соотношении мясо выигрывало.
Рикиши, со своей странной полуулыбкой, произнес слова благодарности, оставшиеся без ответа, но, обернувшись, я увидела, как дама осеняет нам спину местным аналогом крестного знамения. В городе нас иногда так провожали продавцы на рынке, поэтому я знала, что это – пожелание добра.
Я так увлеклась обдумыванием странного поведения женщины, что чуть было не забыла про вопрос, который надо было задать Абагэйл.
Девушка посмотрела на меня с недоумением, но кивнула. Зал очередной раз прервался на перекрестное перешушукивание, не то чтобы осуждающее, скорее… просто обсуждающее сам факт, я бы так сказала.
Вообще, я не поняла, чего Рикиши к этому этикету привязался! В городе к нему относились, как к равному, да и в самом поместье он с самого начала ел со мной за одним столом. И при появлении Сонолы на наших уроках никакого усиленного раболепия не наблюдалось… пока у той крышу не сорвало.
Тут в зал вошла наша экскурсовод, огляделась, увидела нас, явно облегченно выдохнула и быстро направилась в нашу сторону. По пути ее пару раз окликнули и задержали, то ли просто поболтать, то ли уточнить, что за странные люди появились в академии.
- Приятного аппетита, - произнесла она, наконец, добравшись до нашего столика.
Мы с Абагэйл вежливо кивнули, потому что здесь тоже считалось неприличным говорить с набитым ртом, а затем по очереди поблагодарили, когда это стало возможным.
Рикиши же встал, подставил девушке третий стул, дождался, когда она сядет, и пододвинул ее вместе со стулом поближе к столу. Потом замер возле своего места, как будто чего-то ожидая… Я нахмурилась, потом сообразила и, повернувшись к вновь пришедшей, уточнила, не против ли она наличия в нашей компании молодого красивого и очень вежливого мужчины.
Девушка засмеялась и отрицательно помотала головой:
- Конечно, нет. Мужчины в этой академии такая редкость. А молодой – это сколько? Он ведь из истейлов, причем вроде еще чистокровный… - девушка смешно наморщила лоб, изучая Рикиши.
И тут меня осенило, что я неправильно рассчитывала возраст своего нетопыря. Он ведь действительно был истейл, и не скрывал этого. Наоборот, когда я изучала Первую Межмировую, иногда выдавал такие удивительные подробности, будто сам в тех битвах участвовал. А война, в которой Яхолия поработила Истейлию, была четыреста девяносто два года назад. Если бы я включила мозг и не циклилась на Соноле с ее браками, то вспомнила бы об этом. Но меня как перемкнуло… Значит, ему сейчас, примерно, от пятисот десяти до пятисот пятнадцати, как-то так. Не то чтобы мне сильно полегчало, но хоть какая-то определенность во всем этом беспросветном мраке загадок.
- Наичистокровнейший истейл, - ответила я, глядя при этом на Рикиши, так что успела заметить промелькнувшую у него на губах ехидную улыбку.
- Не знала, что их до сих пор где-то разводят, - в голосе нашего экскурсовода прозвучал интерес, плохо спрятанный под пренебрежением. – Сестра недавно себе искала, так весь молодняк уже с яхольскими генами.
Вот как можно сидеть рядом с человеком и говорить о нем и его соплеменниках, как о породистых собаках?!
Мысленно запихнув в копилку тупых вопросов еще один («Зачем так важно, чтобы истейл был чистокровный?»), я положила вилку и ножик на тарелку, перекрестив их, и посмотрела на Абагэйл, продолжающую доскребать салат. Значит, придется поддерживать разговор…
- Ну, мне повезло, - улыбнулась я, в последний момент успев заменить этой фразой ту, что просто рвалась наружу: «Наша альменхеттен знает тайные места!». Судя по одобрительному взгляду Рикиши, он оценил мой подвиг.
М-да, еще и двух часов не прошло, как я в академии, а чувствую себя, как путешественник на болоте. Иду и постоянно палкой почву трогаю, чтобы в трясину не провалиться. И злость внутри пульсирует… Злость, обреченность и упрямство. Дойду! Выберусь… И покажу всем… кузькину мать!
Но, вообще-то, Марими и ее подпевалы… все! Даже нетопырская… Все, как один – сволочи! Да, вот так вот резко, грубо, но синонимы в голове только еще более нецензурные. Взяли, слегка надрессировали, чтобы при виде моря не орала и дала бы посадить себя в лодку. Завезли как можно глубже, чтобы берегов не видно… и бросили! Вот что им стоило вручить мне тоненькую книжечку-методичку с подборкой самых основных вопросов и ответов, на которых я могу спалиться? Или мне эту методичку и вручили?
Я посмотрела на Рикиши, прекратившего есть ровно в тот момент, когда я перекрестила нож и вилку. Ну да, вполне возможно, что он мне выдан не как шпион, а как моральная поддержка и опора. Но тогда выдан как-то… через одно место. К тому же я ожидала бы подобной душевной щедрости от Марими, но как раз она настойчиво хотела его у меня отнять. Ну, то есть, не то чтобы настойчиво… Только вдруг я бы согласилась?! Не так уж они меня хорошо знают, чтобы просчитывать каждый мой шаг. А заботящаяся обо мне Сонола – это фантастика. Но… других альтернатив не было. И к тому же мне вполне ясно дали понять, что и он, и Сонола даже не сомневались в том, что так все и произойдет: я смогу его прокормить вкусной и питательной энергией во время секса. Но тогда… как быть со сценой, где прикованный к стене Рикиши жалостливо взывает к своей прежней хозяйке: «Пожалуйста, не поступайте так со мной… Пожалейте… Не надо, умоляю!»?.. Бр-р-р! Я даже плечами передернула, потому что меня опять пробрало до мурашек. Я, как наяву, услышала его шепот… такой настоящий, такой… специально для меня сыгранный?!
- Да, спросить, не против ли твоего присутствия за столом, - чуть раздраженно рыкнула я.
Вот носом чую, он специально отставал, чтобы мы за отдельный столик сели. И намеки эти… Сказать что-то важное хочет? Так у столовой мы наедине были… А тут на нас искоса, но человек двадцать поглядывает. Интересно, сколько всего девушек в этой академии?
Возле раздачи я сначала потыкала во все блюда, что хотела сама, потом выслушала Рикиши и повторила для полной леди, в традиционно-белой одежде повара, все, что он заказал. Потому что та демонстративно игнорировала присутствие рядом со мной еще одного человека. Правда, местных тушеных корнеплодов с мясом (у меня в голове это назвалось «азу», а уж как там оно на самом деле, не знаю) положила на пару ложек больше чем мне, стараясь, чтобы в пропорциональном соотношении мясо выигрывало.
Рикиши, со своей странной полуулыбкой, произнес слова благодарности, оставшиеся без ответа, но, обернувшись, я увидела, как дама осеняет нам спину местным аналогом крестного знамения. В городе нас иногда так провожали продавцы на рынке, поэтому я знала, что это – пожелание добра.
Я так увлеклась обдумыванием странного поведения женщины, что чуть было не забыла про вопрос, который надо было задать Абагэйл.
Девушка посмотрела на меня с недоумением, но кивнула. Зал очередной раз прервался на перекрестное перешушукивание, не то чтобы осуждающее, скорее… просто обсуждающее сам факт, я бы так сказала.
Вообще, я не поняла, чего Рикиши к этому этикету привязался! В городе к нему относились, как к равному, да и в самом поместье он с самого начала ел со мной за одним столом. И при появлении Сонолы на наших уроках никакого усиленного раболепия не наблюдалось… пока у той крышу не сорвало.
Тут в зал вошла наша экскурсовод, огляделась, увидела нас, явно облегченно выдохнула и быстро направилась в нашу сторону. По пути ее пару раз окликнули и задержали, то ли просто поболтать, то ли уточнить, что за странные люди появились в академии.
- Приятного аппетита, - произнесла она, наконец, добравшись до нашего столика.
Мы с Абагэйл вежливо кивнули, потому что здесь тоже считалось неприличным говорить с набитым ртом, а затем по очереди поблагодарили, когда это стало возможным.
Рикиши же встал, подставил девушке третий стул, дождался, когда она сядет, и пододвинул ее вместе со стулом поближе к столу. Потом замер возле своего места, как будто чего-то ожидая… Я нахмурилась, потом сообразила и, повернувшись к вновь пришедшей, уточнила, не против ли она наличия в нашей компании молодого красивого и очень вежливого мужчины.
Девушка засмеялась и отрицательно помотала головой:
- Конечно, нет. Мужчины в этой академии такая редкость. А молодой – это сколько? Он ведь из истейлов, причем вроде еще чистокровный… - девушка смешно наморщила лоб, изучая Рикиши.
И тут меня осенило, что я неправильно рассчитывала возраст своего нетопыря. Он ведь действительно был истейл, и не скрывал этого. Наоборот, когда я изучала Первую Межмировую, иногда выдавал такие удивительные подробности, будто сам в тех битвах участвовал. А война, в которой Яхолия поработила Истейлию, была четыреста девяносто два года назад. Если бы я включила мозг и не циклилась на Соноле с ее браками, то вспомнила бы об этом. Но меня как перемкнуло… Значит, ему сейчас, примерно, от пятисот десяти до пятисот пятнадцати, как-то так. Не то чтобы мне сильно полегчало, но хоть какая-то определенность во всем этом беспросветном мраке загадок.
- Наичистокровнейший истейл, - ответила я, глядя при этом на Рикиши, так что успела заметить промелькнувшую у него на губах ехидную улыбку.
- Не знала, что их до сих пор где-то разводят, - в голосе нашего экскурсовода прозвучал интерес, плохо спрятанный под пренебрежением. – Сестра недавно себе искала, так весь молодняк уже с яхольскими генами.
Вот как можно сидеть рядом с человеком и говорить о нем и его соплеменниках, как о породистых собаках?!
Мысленно запихнув в копилку тупых вопросов еще один («Зачем так важно, чтобы истейл был чистокровный?»), я положила вилку и ножик на тарелку, перекрестив их, и посмотрела на Абагэйл, продолжающую доскребать салат. Значит, придется поддерживать разговор…
- Ну, мне повезло, - улыбнулась я, в последний момент успев заменить этой фразой ту, что просто рвалась наружу: «Наша альменхеттен знает тайные места!». Судя по одобрительному взгляду Рикиши, он оценил мой подвиг.
М-да, еще и двух часов не прошло, как я в академии, а чувствую себя, как путешественник на болоте. Иду и постоянно палкой почву трогаю, чтобы в трясину не провалиться. И злость внутри пульсирует… Злость, обреченность и упрямство. Дойду! Выберусь… И покажу всем… кузькину мать!
Но, вообще-то, Марими и ее подпевалы… все! Даже нетопырская… Все, как один – сволочи! Да, вот так вот резко, грубо, но синонимы в голове только еще более нецензурные. Взяли, слегка надрессировали, чтобы при виде моря не орала и дала бы посадить себя в лодку. Завезли как можно глубже, чтобы берегов не видно… и бросили! Вот что им стоило вручить мне тоненькую книжечку-методичку с подборкой самых основных вопросов и ответов, на которых я могу спалиться? Или мне эту методичку и вручили?
Я посмотрела на Рикиши, прекратившего есть ровно в тот момент, когда я перекрестила нож и вилку. Ну да, вполне возможно, что он мне выдан не как шпион, а как моральная поддержка и опора. Но тогда выдан как-то… через одно место. К тому же я ожидала бы подобной душевной щедрости от Марими, но как раз она настойчиво хотела его у меня отнять. Ну, то есть, не то чтобы настойчиво… Только вдруг я бы согласилась?! Не так уж они меня хорошо знают, чтобы просчитывать каждый мой шаг. А заботящаяся обо мне Сонола – это фантастика. Но… других альтернатив не было. И к тому же мне вполне ясно дали понять, что и он, и Сонола даже не сомневались в том, что так все и произойдет: я смогу его прокормить вкусной и питательной энергией во время секса. Но тогда… как быть со сценой, где прикованный к стене Рикиши жалостливо взывает к своей прежней хозяйке: «Пожалуйста, не поступайте так со мной… Пожалейте… Не надо, умоляю!»?.. Бр-р-р! Я даже плечами передернула, потому что меня опять пробрало до мурашек. Я, как наяву, услышала его шепот… такой настоящий, такой… специально для меня сыгранный?!