— А с материнской стороны? — с необычайной живостью спросил м-р Прайор, неожиданно проявив такой горячий интерес к теме, которая, казалось бы, не должна была интересовать его, что Десмонд удивился, и ему стало даже немножко неприятно. В первый раз милый ласковый хозяин не понравился ему.
— О, — пошутил он, — я думаю, что в моих жилах есть капля китайской крови — среди китайцев в Шанхае я чувствовал себя, как дома, а они уверяли меня, будто свой нос я получил от прабабушки-индианки.
— Но негритянской крови в ваших жилах, конечно, нет? — допытывался Вильдон с настойчивостью, почти неучтивой по отношению к гостю.
— Я и в этом не уверен, — был ответ. Десмонд хотел пошутить, но шутка как-то не вышла. — Мои волосы, вы видите, — они слишком курчавые для европейца, а предки моей матери столько поколений жили в Вест-Индии… Вы, по-видимому, интересуетесь расовыми различиями?
— Нет-нет, ничуть, — был неожиданный ответ, — но, разумеется, меня живо интересуют все детали вашей семейной истории. Я чувствую, — прибавил он с очаровательной улыбкой, — что мы с вами уже друзья.
Десмонд сам не сумел бы объяснить, почему ему стал меньше нравиться этот милый человек, который вначале показался ему таким привлекательным и у которого он с радостью остался погостить.
— Вы очень добры, — сказал он. — Это так мило с вашей стороны, принять участие в совершенно постороннем человеке.
М-р Прайор улыбнулся, вынул портсигар, смешал виски с содой и завел речь о доме.
— Он построен, несомненно, в тринадцатом столетии. Прежде это было аббатство. Между прочим, курьезную историю рассказывают о человеке, которому Генрих подарил его, когда уничтожал монастыри. На нем лежало проклятие… Впрочем, в основе всякой истории о привидении лежит проклятие…
Приятный, мягкий аристократический голос журчал, как ручеек. Десмонду казалось, что он слушает, но на самом деле он отвлекся и лишь усилием воли заставил себя осмыслить только что прозвучавшие слова:
— …и это была уже пятая по счету смерть… Каждые сто лет одна, и всякий раз такая же загадочная.
Затем он поднялся, чувствуя, что его страшно клонит ко сну, и услышал, точно со стороны, свой голос, говоривший:
— Эти старые сказки страшно интересны. Благодарю вас, очень. Надеюсь, вы не сочтете меня очень неучтивым, но я лучше пойду к себе, — я почему-то страшно устал.
— Конечно, конечно, дорогой мой.
М-р Прайор проводил Десмонда в его комнату.
— Все ли у вас есть, что вам нужно? Все? Отлично. Если начнете нервничать, заприте дверь на ключ. Разумеется, привидение пройдет и сквозь замок, по мне почему-то всегда казалось, что с замком надежнее.
И он опять засмеялся своим приятным ласковым смехом.
Уильям Десмонд лег в постель сильным, здоровым молодым человеком, правда, одолеваемым, как никогда, дремотой, но все же вполне здоровым. А проснулся слабым и дрожащим, настолько слабым, что от каждого движения его бросало в пот. Где он? Что случилось? Голова кружилась, мозг отказывался дать ответ. Он стал припоминать — и снова на него нахлынула та же антипатия к любезному хозяину, но на этот раз такая сильная, что его даже в жар бросило. Его опоили, отравили.
— Надо убираться подобру-поздорову, — сказал он себе и сел в постели, чтобы дотянуться до звонка, висевшего возле дверей, как он заприметил еще с вечера.
Но, как только он дернул за звонок, кровать и шкаф, и комната, — все поплыло перед его глазами, и он лишился чувств.
Когда он пришел в сознание, кто-то подносил к его губам рюмку с коньяком. Перед ним стоял Прайор с искренним огорчением в лице. И рядом ассистент, бледный, с мутными, водянистыми глазами. А подальше темнолицый слуга, безмолвный, все с тем же тупым, недвижным лицом. Десмонд слышал, как Верней сказал Прайору:
— Вы видите, — я говорил вам, что это слишком много…
— А с материнской стороны? — с необычайной живостью спросил м-р Прайор, неожиданно проявив такой горячий интерес к теме, которая, казалось бы, не должна была интересовать его, что Десмонд удивился, и ему стало даже немножко неприятно. В первый раз милый ласковый хозяин не понравился ему.
— О, — пошутил он, — я думаю, что в моих жилах есть капля китайской крови — среди китайцев в Шанхае я чувствовал себя, как дома, а они уверяли меня, будто свой нос я получил от прабабушки-индианки.
— Но негритянской крови в ваших жилах, конечно, нет? — допытывался Вильдон с настойчивостью, почти неучтивой по отношению к гостю.
— Я и в этом не уверен, — был ответ. Десмонд хотел пошутить, но шутка как-то не вышла. — Мои волосы, вы видите, — они слишком курчавые для европейца, а предки моей матери столько поколений жили в Вест-Индии… Вы, по-видимому, интересуетесь расовыми различиями?
— Нет-нет, ничуть, — был неожиданный ответ, — но, разумеется, меня живо интересуют все детали вашей семейной истории. Я чувствую, — прибавил он с очаровательной улыбкой, — что мы с вами уже друзья.
Десмонд сам не сумел бы объяснить, почему ему стал меньше нравиться этот милый человек, который вначале показался ему таким привлекательным и у которого он с радостью остался погостить.
— Вы очень добры, — сказал он. — Это так мило с вашей стороны, принять участие в совершенно постороннем человеке.
М-р Прайор улыбнулся, вынул портсигар, смешал виски с содой и завел речь о доме.
— Он построен, несомненно, в тринадцатом столетии. Прежде это было аббатство. Между прочим, курьезную историю рассказывают о человеке, которому Генрих подарил его, когда уничтожал монастыри. На нем лежало проклятие… Впрочем, в основе всякой истории о привидении лежит проклятие…
Приятный, мягкий аристократический голос журчал, как ручеек. Десмонду казалось, что он слушает, но на самом деле он отвлекся и лишь усилием воли заставил себя осмыслить только что прозвучавшие слова:
— …и это была уже пятая по счету смерть… Каждые сто лет одна, и всякий раз такая же загадочная.
Затем он поднялся, чувствуя, что его страшно клонит ко сну, и услышал, точно со стороны, свой голос, говоривший:
— Эти старые сказки страшно интересны. Благодарю вас, очень. Надеюсь, вы не сочтете меня очень неучтивым, но я лучше пойду к себе, — я почему-то страшно устал.
— Конечно, конечно, дорогой мой.
М-р Прайор проводил Десмонда в его комнату.
— Все ли у вас есть, что вам нужно? Все? Отлично. Если начнете нервничать, заприте дверь на ключ. Разумеется, привидение пройдет и сквозь замок, по мне почему-то всегда казалось, что с замком надежнее.
И он опять засмеялся своим приятным ласковым смехом.
Уильям Десмонд лег в постель сильным, здоровым молодым человеком, правда, одолеваемым, как никогда, дремотой, но все же вполне здоровым. А проснулся слабым и дрожащим, настолько слабым, что от каждого движения его бросало в пот. Где он? Что случилось? Голова кружилась, мозг отказывался дать ответ. Он стал припоминать — и снова на него нахлынула та же антипатия к любезному хозяину, но на этот раз такая сильная, что его даже в жар бросило. Его опоили, отравили.
— Надо убираться подобру-поздорову, — сказал он себе и сел в постели, чтобы дотянуться до звонка, висевшего возле дверей, как он заприметил еще с вечера.
Но, как только он дернул за звонок, кровать и шкаф, и комната, — все поплыло перед его глазами, и он лишился чувств.
Когда он пришел в сознание, кто-то подносил к его губам рюмку с коньяком. Перед ним стоял Прайор с искренним огорчением в лице. И рядом ассистент, бледный, с мутными, водянистыми глазами. А подальше темнолицый слуга, безмолвный, все с тем же тупым, недвижным лицом. Десмонд слышал, как Верней сказал Прайору:
— Вы видите, — я говорил вам, что это слишком много…