— А демоны бьются межу собой, чтобы решить: кто из них будет сверху. Кто баба, а кто мужик!
Влияние девичьих романов налицо. Хотя… промывка мозгов тут явно глубже. Заглянуть бы в книжные лавки Империи.
Порыв объяснить, что в демонической форме нет пола, это боевая форма и проводят поединки, в том числе любовные действительно только в ней. Любая женщина может дать отпор, если поклонник ей неприятен. И уже в процессе решить, стоит ли доверять партнеру себя, свою безопасность и будущее. Насколько он подходит и силен. А если совсем коротко: заслуживает ли того, чтобы рожать для него детей или нет. Ни проигрыш, ни победа не делают из демона мужика или бабу.
— И не говорите мне ничего про них, от этих демоносов одни только проблемы. Ходят слухи, что проклятые наводнили Империю, спасу нет… возникают то там, то здесь, потом исчезают. Погоду портят, извести нас хотят. Магия у них нехорошая, — она смотрит на меня, а я мысленно развожу руками: «Какая есть».
— И тебе, Элла, еще раз повторяю, выкинь свои фантазии из головы. Демоны умеют только убивать. Любить они не способны.
Категорично. Но в чем-то права.
Сплю, ем, читаю. Слушаю болтовню, любимая тема кухарки: господин, хозяин, Лир. Лирианом пропитано все в этом доме, ловлю себя на том, что в мыслях называю дракона по имени, неосознанно. Но уже вполне отдаю себе отчет, в том, что видеть в нем врага мне совершенно не хочется. Мать не пережила войну, король собственноручно порвал имперского маршала, «тортик с ягодкой» — Кадью, получил его сын и едва не сожрал еще один. Цепь, связывающая нас, не цветочная гирлянда. Но я не могу заставить себя воспринимать его как врага. Не получается ненавидеть того… кого так слишком много вокруг, в ком течет твоя магия. Чье имя уже что-то значит для тебя.
Лир отсутствует день и другой. Возвращается на третий, далеко за полночь. Долго отмывается. Я слушаю звуки воды, шлепанье босых ног. Его одежда грязна, пахнет потом и кровью. Голова кружится от такой концентрации запаха, телу жарко от пришедшей на ум мысли, что хочу попробовать этот запах на вкус. Сажусь в холодную воду, с остервенением натираюсь жесткой мочалкой. Навязчивая идея не отступает. «Всего лишь узнать, где он был», — повод, и хвататься за него, знаю, большая ошибка. Но на черном красного не увидать?
Со сменой ипостаси исчезают и сомнения. Если я хочу убить, допросить, понюхать или даже сожрать дракона, кто может мне в этом воспрепятствовать? Мнением ящерицы, как малой величиной, можно пренебречь.
Порталом, едва обсохнув, перехожу в его спальню.
Лириан спит крепко. Подтянув одну ногу к груди, руку используя вместо подушки. Воздух смердит, выкидываю букет вместе с вазой в окно. Надеюсь, она разобьется и склонность к неоднозначным цветочкам сойдет на нет.
Моя сила вернулась, понимаю, вся и полностью и более того, когда соединяюсь с его сознанием без близкого контакта. Без прикосновения. Такие штучки в королевстве может проделывать только один демон — мой наставник. Теперь вот и я.
В его снах никакого сюжета, хороводом снежинок мелькают фигуры. Они не радуют и не огорчают. Подкидываю свои воспоминания: Школа Магии, портал, лица. Дракон незаметно для себя перетекает в мою реальность, и начинает транслировать уже свои воспоминания нам обоим. Мир в его восприятии более яркий, объемный. И цвет неба пронзительнее, и солнце краше.
В полной тишине слышно только дыхание. Глубокое, мерное. К нему добавляется стук сердца и под этот аккомпанемент дракон летит. Сон идет эпизодами, не связанными между собой, но мне все интересно.
Троица в одинаковых мундирах хорошо знакома, в их окружении приятно находиться. Не мне, конечно, дракону, но сейчас разделить наши эмоции невозможно и я впервые испытываю удовольствие от компании этих тварей.
Улицы города, ухоженные дома, он спешит. Чеканные шаги за спиной, по булыжной мостовой, приятно отдаются эхом в голове. Он не один, спина его защищена. Аромат жареного мяса щекочет ноздри.
Разрыв, в фокусе короткий окровавленный клинок, три поверженных человеческих тела. Мне доставляет удовольствие смотреть на искаженные животным страхом лица, одинаковые у всех троих, и уже знакомые медальоны в подсыхающей крови, как в ржавчине. Дракон был добр к ним, убил быстро, почти безболезненно. Дальнейшая судьба трупов остается загадкой, знакомые алые всполохи затирают картинку, стекают акварелью. На темно-пурпурном фоне проступает черная фигура.
Пурпур — цвет королевского штандарта. На его фоне — я.
Дракон проснулся, открыл глаза, вижу. И всматриваюсь в себя вместе с ним. Пристально и внимательно изучаю каждый изгиб на броне. Перевожу взгляд выше: на черной ретуши лица — глаза, серебрятся как две жемчужины, губы приглашающе приоткрыты. И мне очень хочется их коснуться.
Разрываю контакт. Желать своих собственных поцелуев — явный перебор.
— Я знал, что ты вернешься.
Мне по большому счету делать здесь больше нечего. Да, можно расспросить подробности: кто, зачем и почему. Дракон, скорее всего ответит или подумает в ответ. И прикасаться к нему нет нужды для этого. Все так. Но только сейчас я слышу лишь свое дыхание и стук своего сердца. И только мне принадлежит желание прямо противоположное здравой мысли: «надо уходить».
— А демоны бьются межу собой, чтобы решить: кто из них будет сверху. Кто баба, а кто мужик!
Влияние девичьих романов налицо. Хотя… промывка мозгов тут явно глубже. Заглянуть бы в книжные лавки Империи.
Порыв объяснить, что в демонической форме нет пола, это боевая форма и проводят поединки, в том числе любовные действительно только в ней. Любая женщина может дать отпор, если поклонник ей неприятен. И уже в процессе решить, стоит ли доверять партнеру себя, свою безопасность и будущее. Насколько он подходит и силен. А если совсем коротко: заслуживает ли того, чтобы рожать для него детей или нет. Ни проигрыш, ни победа не делают из демона мужика или бабу.
— И не говорите мне ничего про них, от этих демоносов одни только проблемы. Ходят слухи, что проклятые наводнили Империю, спасу нет… возникают то там, то здесь, потом исчезают. Погоду портят, извести нас хотят. Магия у них нехорошая, — она смотрит на меня, а я мысленно развожу руками: «Какая есть».
— И тебе, Элла, еще раз повторяю, выкинь свои фантазии из головы. Демоны умеют только убивать. Любить они не способны.
Категорично. Но в чем-то права.
Сплю, ем, читаю. Слушаю болтовню, любимая тема кухарки: господин, хозяин, Лир. Лирианом пропитано все в этом доме, ловлю себя на том, что в мыслях называю дракона по имени, неосознанно. Но уже вполне отдаю себе отчет, в том, что видеть в нем врага мне совершенно не хочется. Мать не пережила войну, король собственноручно порвал имперского маршала, «тортик с ягодкой» — Кадью, получил его сын и едва не сожрал еще один. Цепь, связывающая нас, не цветочная гирлянда. Но я не могу заставить себя воспринимать его как врага. Не получается ненавидеть того… кого так слишком много вокруг, в ком течет твоя магия. Чье имя уже что-то значит для тебя.
Лир отсутствует день и другой. Возвращается на третий, далеко за полночь. Долго отмывается. Я слушаю звуки воды, шлепанье босых ног. Его одежда грязна, пахнет потом и кровью. Голова кружится от такой концентрации запаха, телу жарко от пришедшей на ум мысли, что хочу попробовать этот запах на вкус. Сажусь в холодную воду, с остервенением натираюсь жесткой мочалкой. Навязчивая идея не отступает. «Всего лишь узнать, где он был», — повод, и хвататься за него, знаю, большая ошибка. Но на черном красного не увидать?
Со сменой ипостаси исчезают и сомнения. Если я хочу убить, допросить, понюхать или даже сожрать дракона, кто может мне в этом воспрепятствовать? Мнением ящерицы, как малой величиной, можно пренебречь.
Порталом, едва обсохнув, перехожу в его спальню.
Лириан спит крепко. Подтянув одну ногу к груди, руку используя вместо подушки. Воздух смердит, выкидываю букет вместе с вазой в окно. Надеюсь, она разобьется и склонность к неоднозначным цветочкам сойдет на нет.
Моя сила вернулась, понимаю, вся и полностью и более того, когда соединяюсь с его сознанием без близкого контакта. Без прикосновения. Такие штучки в королевстве может проделывать только один демон — мой наставник. Теперь вот и я.
В его снах никакого сюжета, хороводом снежинок мелькают фигуры. Они не радуют и не огорчают. Подкидываю свои воспоминания: Школа Магии, портал, лица. Дракон незаметно для себя перетекает в мою реальность, и начинает транслировать уже свои воспоминания нам обоим. Мир в его восприятии более яркий, объемный. И цвет неба пронзительнее, и солнце краше.
В полной тишине слышно только дыхание. Глубокое, мерное. К нему добавляется стук сердца и под этот аккомпанемент дракон летит. Сон идет эпизодами, не связанными между собой, но мне все интересно.
Троица в одинаковых мундирах хорошо знакома, в их окружении приятно находиться. Не мне, конечно, дракону, но сейчас разделить наши эмоции невозможно и я впервые испытываю удовольствие от компании этих тварей.
Улицы города, ухоженные дома, он спешит. Чеканные шаги за спиной, по булыжной мостовой, приятно отдаются эхом в голове. Он не один, спина его защищена. Аромат жареного мяса щекочет ноздри.
Разрыв, в фокусе короткий окровавленный клинок, три поверженных человеческих тела. Мне доставляет удовольствие смотреть на искаженные животным страхом лица, одинаковые у всех троих, и уже знакомые медальоны в подсыхающей крови, как в ржавчине. Дракон был добр к ним, убил быстро, почти безболезненно. Дальнейшая судьба трупов остается загадкой, знакомые алые всполохи затирают картинку, стекают акварелью. На темно-пурпурном фоне проступает черная фигура.
Пурпур — цвет королевского штандарта. На его фоне — я.
Дракон проснулся, открыл глаза, вижу. И всматриваюсь в себя вместе с ним. Пристально и внимательно изучаю каждый изгиб на броне. Перевожу взгляд выше: на черной ретуши лица — глаза, серебрятся как две жемчужины, губы приглашающе приоткрыты. И мне очень хочется их коснуться.
Разрываю контакт. Желать своих собственных поцелуев — явный перебор.
— Я знал, что ты вернешься.
Мне по большому счету делать здесь больше нечего. Да, можно расспросить подробности: кто, зачем и почему. Дракон, скорее всего ответит или подумает в ответ. И прикасаться к нему нет нужды для этого. Все так. Но только сейчас я слышу лишь свое дыхание и стук своего сердца. И только мне принадлежит желание прямо противоположное здравой мысли: «надо уходить».