— Вы не очень спешите? Я хочу угостить вас чашечкой кофе. Не возражаете? Тогда в путь, и не отставайте от меня.
На широкой улице Альваро Обрегон — с бульваром посередине — в многоэтажном доме апартаменты сеньоры Морено занимали два этажа. Когда она открывала входную дверь своим ключом, внутри тут же послышались легкие шаги. Горничная ожидала указаний.
— Мерседес, ты мне не нужна. Спокойной ночи.
— Спасибо, сеньора, я пошла, — услышал Мишель, которого Анхелика любезным жестом пригласила в дом.
В просторном холле бросались в глаза высокие напольные часы в тумбе красного дерева, установленные перед самым входом. Они мелодично ударили один раз. Половина двенадцатого. Богатая гостиная предлагала гостю полюбоваться картинами известных мастеров и витринками с коллекциями диковинных бабочек.
Хозяйка оценила пытливый взгляд гостя:
— Прошу, чувствуйте себя как дома. Бабочки, по-моему, самые прелестные существа в мире. Но строгий Аллах отпустил только один день. Или одну ночь… Оставлю вас на минуту.
Она вернулась очень быстро. На этот раз Анхелика была затянута в строгое японское кимоно, которое удивительно сочеталось со смуглым лицом, нежно-оливковой бархатной кожей. «Удивительная женщина, — подумал Мишель. — Все при ней: красота, обаяние, умение одеваться, без сомнения, деньги. Не ясно, как у нее с мужем… Впрочем, какая мне разница!»
Неожиданно в холле появился мужчина. По всей видимости, спустившийся с верхнего этажа. Неопределенного возраста, он как-то стеснительно протянул руку, чтобы поздороваться. Одет был весьма странно: белые шевровые туфли, белые в обтяжку джинсы фирмы «Босс» и белая шелковая майка. Тело мужчины казалось слепленным из эластичных, то и дело игравших мускулов. Видно было также, что этот странный человек обладал сосредоточенным, быстрым умом. Как выяснилось, это был брат хозяйки, попутно состоявший ее телохранителем.
— Я знаю, что любит Коко, а что вам налить, Мишель? — спросила хозяйка.
— Виски! И, если можно, двойной. Хочу выпить, как русские моряки.
Брат ничего кроме вишневого ликера не пил и по незаметному знаку сестрицы вскоре удалился. Они выпили. Дальнейшее не заставило себя ждать. Он ловко поднял ее на руки и отнес на мягкий диван. Оба чувствовали себя так раскованно, как будто были любовниками долгое время. Очень скоро Мишель осознал, что сколь бы опытной ни была та шатенка с серыми глазами из «Дома живых кукол», ей, наверное, далеко до «японского кимоно». Анхелика вдруг напомнила ему Амалию. Это было недавно, это было давно. Ночь была столь же яркой, наполненной неистощимой страстью. Но она оказалась именно ночью бабочки…
Проводив Мишеля перед рассветом, Анхелика попросила у него визитную карточку и, получив ее, нежно, но в то же время настойчиво проворковала:
— Прошу тебя, милый, забудь адрес этого дома, как будто ничего не было… Возможно, я тебе как-нибудь позвоню. И дверь захлопнулась.
Захлопнулась дверь и в судьбе полковника Петра Серко. На Старой площади, в просторном кабинете высокого партийного руководства собрались генералы армии Епишев, Ивашутин, другие «компетентные товарищи» и, конечно, генерал Прожогин. Десять дней на всех уровнях «Аквариума» обсуждался «дикий», как его окрестил Епишев, рапорт полковника Серко. Предстояло свести частные мнения в единое, доложить его начальнику Генштаба, вновь испеченному маршалу Огаркову и новому министру обороны Устинову и принимать решение.
Принимали его недолго, ибо разногласий не было. Исполнение возложили на генерала Прожогина.
Нервы Мишеля Рода натягивались с каждым днем все сильнее, как струна на скрипке до самого высокого регистра. К вечеру, когда он изматывал себя до предела, в ушах начинал звучать фальцет, отличавшийся особо мрачной окраской. По времени давно уже пора было получить ответ из «Аквариума» на его рапорт. Он успокаивал себя тем, что случай оказался непростой и в Москве он рассматривался в разных инстанциях.
Ему безумно хотелось увидеть Глорию, прижать к груди дочерей, но… с чем он к ним приедет?
В ожидании решения начальства были и небольшие радости. Передали из США, и он уже подготовил для вложения в тайник резидентуры ценный материал по новым разработкам бортовых вычислительных систем и системы для подводного старта баллистической ракеты. А три недели назад Мишель получил новинку безличной связи: удочки. Кто-то в НИИ его ведомства вспомнил, что вода является лучшим проводником сигналов.
Он уже знал, с кем из агентов начнет опробовать на деле новую технику. Предстояло так же срочно решить вопрос с заместителем Рода. Тот откровенно филонил, ссылаясь на состояние здоровья — оно, видите ли, расстроилось, расшаталось у него по причине того, что город Мехико находится на высоте двух с половиной километров над уровнем моря.
На следующий день после закладки в тайник всех имевшихся у него материалов Род зашифровал сообщение в «Аквариум» о том, что мексиканский подполковник отказывается от сотрудничества с советской военной разведкой, однако заверяет, что, как честный человек, предательства не допустит. В этой же депеше Род доложил соображения по поводу своего заместителя. Передав телеграмму радисту и строго предупредив того, чтобы на сей раз он не опоздал к выходу в эфир, Род ощутил упадок сил.
Вечером еще предстояло проверить места, где выставлялись опознавательные знаки агентами, бывшими у него на личной связи. В ушах протяжно тянул фальцет. Мишель сварил кофе по-турецки и хорошо, что погасил горелку газовой плиты. Он спохватился, что в доме нет сигарет. А курил он теперь особенно часто. Мишель пошел на угол и там купил сразу блок «Деликадос». От киоска до дома было шагов сто пятьдесят. Род не прошел и полсотни метров, как его нагнал полноватой комплекции мужчина в новой спортивной куртке и произнес по-русски:
— Вы не очень спешите? Я хочу угостить вас чашечкой кофе. Не возражаете? Тогда в путь, и не отставайте от меня.
На широкой улице Альваро Обрегон — с бульваром посередине — в многоэтажном доме апартаменты сеньоры Морено занимали два этажа. Когда она открывала входную дверь своим ключом, внутри тут же послышались легкие шаги. Горничная ожидала указаний.
— Мерседес, ты мне не нужна. Спокойной ночи.
— Спасибо, сеньора, я пошла, — услышал Мишель, которого Анхелика любезным жестом пригласила в дом.
В просторном холле бросались в глаза высокие напольные часы в тумбе красного дерева, установленные перед самым входом. Они мелодично ударили один раз. Половина двенадцатого. Богатая гостиная предлагала гостю полюбоваться картинами известных мастеров и витринками с коллекциями диковинных бабочек.
Хозяйка оценила пытливый взгляд гостя:
— Прошу, чувствуйте себя как дома. Бабочки, по-моему, самые прелестные существа в мире. Но строгий Аллах отпустил только один день. Или одну ночь… Оставлю вас на минуту.
Она вернулась очень быстро. На этот раз Анхелика была затянута в строгое японское кимоно, которое удивительно сочеталось со смуглым лицом, нежно-оливковой бархатной кожей. «Удивительная женщина, — подумал Мишель. — Все при ней: красота, обаяние, умение одеваться, без сомнения, деньги. Не ясно, как у нее с мужем… Впрочем, какая мне разница!»
Неожиданно в холле появился мужчина. По всей видимости, спустившийся с верхнего этажа. Неопределенного возраста, он как-то стеснительно протянул руку, чтобы поздороваться. Одет был весьма странно: белые шевровые туфли, белые в обтяжку джинсы фирмы «Босс» и белая шелковая майка. Тело мужчины казалось слепленным из эластичных, то и дело игравших мускулов. Видно было также, что этот странный человек обладал сосредоточенным, быстрым умом. Как выяснилось, это был брат хозяйки, попутно состоявший ее телохранителем.
— Я знаю, что любит Коко, а что вам налить, Мишель? — спросила хозяйка.
— Виски! И, если можно, двойной. Хочу выпить, как русские моряки.
Брат ничего кроме вишневого ликера не пил и по незаметному знаку сестрицы вскоре удалился. Они выпили. Дальнейшее не заставило себя ждать. Он ловко поднял ее на руки и отнес на мягкий диван. Оба чувствовали себя так раскованно, как будто были любовниками долгое время. Очень скоро Мишель осознал, что сколь бы опытной ни была та шатенка с серыми глазами из «Дома живых кукол», ей, наверное, далеко до «японского кимоно». Анхелика вдруг напомнила ему Амалию. Это было недавно, это было давно. Ночь была столь же яркой, наполненной неистощимой страстью. Но она оказалась именно ночью бабочки…
Проводив Мишеля перед рассветом, Анхелика попросила у него визитную карточку и, получив ее, нежно, но в то же время настойчиво проворковала:
— Прошу тебя, милый, забудь адрес этого дома, как будто ничего не было… Возможно, я тебе как-нибудь позвоню. И дверь захлопнулась.
Захлопнулась дверь и в судьбе полковника Петра Серко. На Старой площади, в просторном кабинете высокого партийного руководства собрались генералы армии Епишев, Ивашутин, другие «компетентные товарищи» и, конечно, генерал Прожогин. Десять дней на всех уровнях «Аквариума» обсуждался «дикий», как его окрестил Епишев, рапорт полковника Серко. Предстояло свести частные мнения в единое, доложить его начальнику Генштаба, вновь испеченному маршалу Огаркову и новому министру обороны Устинову и принимать решение.
Принимали его недолго, ибо разногласий не было. Исполнение возложили на генерала Прожогина.
Нервы Мишеля Рода натягивались с каждым днем все сильнее, как струна на скрипке до самого высокого регистра. К вечеру, когда он изматывал себя до предела, в ушах начинал звучать фальцет, отличавшийся особо мрачной окраской. По времени давно уже пора было получить ответ из «Аквариума» на его рапорт. Он успокаивал себя тем, что случай оказался непростой и в Москве он рассматривался в разных инстанциях.
Ему безумно хотелось увидеть Глорию, прижать к груди дочерей, но… с чем он к ним приедет?
В ожидании решения начальства были и небольшие радости. Передали из США, и он уже подготовил для вложения в тайник резидентуры ценный материал по новым разработкам бортовых вычислительных систем и системы для подводного старта баллистической ракеты. А три недели назад Мишель получил новинку безличной связи: удочки. Кто-то в НИИ его ведомства вспомнил, что вода является лучшим проводником сигналов.
Он уже знал, с кем из агентов начнет опробовать на деле новую технику. Предстояло так же срочно решить вопрос с заместителем Рода. Тот откровенно филонил, ссылаясь на состояние здоровья — оно, видите ли, расстроилось, расшаталось у него по причине того, что город Мехико находится на высоте двух с половиной километров над уровнем моря.
На следующий день после закладки в тайник всех имевшихся у него материалов Род зашифровал сообщение в «Аквариум» о том, что мексиканский подполковник отказывается от сотрудничества с советской военной разведкой, однако заверяет, что, как честный человек, предательства не допустит. В этой же депеше Род доложил соображения по поводу своего заместителя. Передав телеграмму радисту и строго предупредив того, чтобы на сей раз он не опоздал к выходу в эфир, Род ощутил упадок сил.
Вечером еще предстояло проверить места, где выставлялись опознавательные знаки агентами, бывшими у него на личной связи. В ушах протяжно тянул фальцет. Мишель сварил кофе по-турецки и хорошо, что погасил горелку газовой плиты. Он спохватился, что в доме нет сигарет. А курил он теперь особенно часто. Мишель пошел на угол и там купил сразу блок «Деликадос». От киоска до дома было шагов сто пятьдесят. Род не прошел и полсотни метров, как его нагнал полноватой комплекции мужчина в новой спортивной куртке и произнес по-русски: