– Остается еще форвалака. И этот стервятник с севера, что ждет возле Острова.
Полусонный Тамтам встрепенулся:
– Вы сказали, возле Острова?
– Да. Ждет, когда я к нему прибегу.
– Интересно.
Коротышка-колдун вновь прикрыл глаза.
Капитан и синдик сцепились в споре об условиях контракта. Я принес наш экземпляр документа. Синдик упорно пытался расширить круг наших обязательств всяческими «Да, но…» Нам стало ясно – он хочет, чтобы мы сражались на его стороне, если посланник станет настаивать на своем.
Ильмо захрапел. Капитан отпустил всех, а сам остался спорить с нашим нанимателем.
Полагаю, семь часов могут сойти за ночной сон, поэтому я не задушил Тамтама, когда тот меня разбудил. Но все же я ворчал и жаловался на судьбу до тех пор, пока он не пригрозил превратить меня в голодранца, просящего подаяние у Врат Рассвета. И лишь когда я оделся и мы с Тамтамом присоединились к дюжине других собратьев, до меня дошло, что я так и не знаю, куда мы направляемся.
– Идем заглянуть в склеп, – пояснил Тамтам.
– Чего? – Иногда по утрам я не очень сообразителен.
– Мы идем на Некропольский холм. Надо осмотреть склеп форвалак.
– Погоди-ка…
– Что, уже наложил в штаны? Я всегда считал, что у тебя, Костроправ, кишка тонка.
– О чем это ты?
– Да не дергайся. Рядом с тобой идут три классных колдуна, так что тебе останется только отдыхать и беречь свою задницу. Одноглазый тоже хотел пойти, да только Капитан велел ему присматривать дома за порядком.
– Я другое хочу узнать – зачем?
– Чтобы узнать, реальны ли эти вампиры. Может, это всего лишь туфта, запущенная в город с того корабля.
– Ловкий фокус. Может, нам самим следовало бы подумать о нем раньше? Угроза нарваться на форвалаку сделала то, на что оказалась не способна грубая сила: усмирила бунт.
Тамтам кивнул и провел пальцами по маленькому барабану, из-за которого получил свое прозвище. Я отметил про себя его задумчивость. Когда кому-то из них приходится признавать всяческие промахи и упущения, Тамтам еще упрямее своего брата.
Город был тих, как поле боя через пару дней после сражения, и в нем с избытком хватало вони, мух, стервятников и трупов. Тишину нарушали лишь топот наших сапог и скорбный вой печальной собаки, охраняющей мертвого хозяина.
– Цена порядка, – пробормотал я и безуспешно попытался отогнать собаку.
– Остается еще форвалака. И этот стервятник с севера, что ждет возле Острова.
Полусонный Тамтам встрепенулся:
– Вы сказали, возле Острова?
– Да. Ждет, когда я к нему прибегу.
– Интересно.
Коротышка-колдун вновь прикрыл глаза.
Капитан и синдик сцепились в споре об условиях контракта. Я принес наш экземпляр документа. Синдик упорно пытался расширить круг наших обязательств всяческими «Да, но…» Нам стало ясно – он хочет, чтобы мы сражались на его стороне, если посланник станет настаивать на своем.
Ильмо захрапел. Капитан отпустил всех, а сам остался спорить с нашим нанимателем.
Полагаю, семь часов могут сойти за ночной сон, поэтому я не задушил Тамтама, когда тот меня разбудил. Но все же я ворчал и жаловался на судьбу до тех пор, пока он не пригрозил превратить меня в голодранца, просящего подаяние у Врат Рассвета. И лишь когда я оделся и мы с Тамтамом присоединились к дюжине других собратьев, до меня дошло, что я так и не знаю, куда мы направляемся.
– Идем заглянуть в склеп, – пояснил Тамтам.
– Чего? – Иногда по утрам я не очень сообразителен.
– Мы идем на Некропольский холм. Надо осмотреть склеп форвалак.
– Погоди-ка…
– Что, уже наложил в штаны? Я всегда считал, что у тебя, Костроправ, кишка тонка.
– О чем это ты?
– Да не дергайся. Рядом с тобой идут три классных колдуна, так что тебе останется только отдыхать и беречь свою задницу. Одноглазый тоже хотел пойти, да только Капитан велел ему присматривать дома за порядком.
– Я другое хочу узнать – зачем?
– Чтобы узнать, реальны ли эти вампиры. Может, это всего лишь туфта, запущенная в город с того корабля.
– Ловкий фокус. Может, нам самим следовало бы подумать о нем раньше? Угроза нарваться на форвалаку сделала то, на что оказалась не способна грубая сила: усмирила бунт.
Тамтам кивнул и провел пальцами по маленькому барабану, из-за которого получил свое прозвище. Я отметил про себя его задумчивость. Когда кому-то из них приходится признавать всяческие промахи и упущения, Тамтам еще упрямее своего брата.
Город был тих, как поле боя через пару дней после сражения, и в нем с избытком хватало вони, мух, стервятников и трупов. Тишину нарушали лишь топот наших сапог и скорбный вой печальной собаки, охраняющей мертвого хозяина.
– Цена порядка, – пробормотал я и безуспешно попытался отогнать собаку.