Родион. Я хочу знать, где моя жена! Я хочу ее видеть!
Аслан. Вы же только что ее видели.
Родион (твердо). Это не она. Это не она! Анимация. Подделка. Выпустите меня. Я хочу выйти отсюда. Как вообще можно отсюда выйти? (Подбегает к двери лифта, начинает ее толкать.)
Двери открываются, оттуда выходят двое ассистентов, вводят ему через рукав успокаивающее и уводят.
Аслан (меланхолически). Что-то опять пошло не так.
Варя. Что вы с ним сделали?
Аслан. С такими нервами нельзя идти на телевидение. Отлежится и поедет к жене.
Варя. Почему я должна вам верить? А с другими что? С Таллэ и вот с Лерой? Вы же ее до полусмерти запугали. Нельзя же так с людьми!
Аслан. Почему?
Варя. Это же люди.
Аслан. Ну и что? По-вашему люди — это нечто особенное? Требующее некоего формализованного подхода? Так называемой этики? У вас у самих этика растяжимая как латекс. Вы, между прочим, на телевидении. Откуда на телевидении этика?
Алексей. Если нет этики, зачем тогда телевидение?
Аслан. Мы создаем общественное мнение. Мы организуем досуг.
Алексей. Это не то, не то. Если мы все-таки выйдем в космос и встретим там чуждый разум? Как нам общаться, если этические постулаты относительны?
Викентий. Да, кстати.
Аслан. А почему вы думаете, что у чуждого разума есть этические постулаты?
Викентий. Высший разум по природе добр.
Аслан. Спорное утверждение. Вы добры по отношению к муравьям?
Викентий. А мы что, уже высший разум?
Людмила Петровна. Развивать в себе доброту надо. Помогать друг другу. Поддерживать друг друга в трудную минуту. (Аслану.) Позвольте, я волосок вот сниму у вас с пиджачка… вот тут он совершенно лишний.
Аслан. Вы — всего-навсего белковые машины, а еще о какой-то этике мне тут рассуждаете.
Викентий. Я же говорил! Он не человек. Вы только послушайте, как он формулирует.
Родион. Я хочу знать, где моя жена! Я хочу ее видеть!
Аслан. Вы же только что ее видели.
Родион (твердо). Это не она. Это не она! Анимация. Подделка. Выпустите меня. Я хочу выйти отсюда. Как вообще можно отсюда выйти? (Подбегает к двери лифта, начинает ее толкать.)
Двери открываются, оттуда выходят двое ассистентов, вводят ему через рукав успокаивающее и уводят.
Аслан (меланхолически). Что-то опять пошло не так.
Варя. Что вы с ним сделали?
Аслан. С такими нервами нельзя идти на телевидение. Отлежится и поедет к жене.
Варя. Почему я должна вам верить? А с другими что? С Таллэ и вот с Лерой? Вы же ее до полусмерти запугали. Нельзя же так с людьми!
Аслан. Почему?
Варя. Это же люди.
Аслан. Ну и что? По-вашему люди — это нечто особенное? Требующее некоего формализованного подхода? Так называемой этики? У вас у самих этика растяжимая как латекс. Вы, между прочим, на телевидении. Откуда на телевидении этика?
Алексей. Если нет этики, зачем тогда телевидение?
Аслан. Мы создаем общественное мнение. Мы организуем досуг.
Алексей. Это не то, не то. Если мы все-таки выйдем в космос и встретим там чуждый разум? Как нам общаться, если этические постулаты относительны?
Викентий. Да, кстати.
Аслан. А почему вы думаете, что у чуждого разума есть этические постулаты?
Викентий. Высший разум по природе добр.
Аслан. Спорное утверждение. Вы добры по отношению к муравьям?
Викентий. А мы что, уже высший разум?
Людмила Петровна. Развивать в себе доброту надо. Помогать друг другу. Поддерживать друг друга в трудную минуту. (Аслану.) Позвольте, я волосок вот сниму у вас с пиджачка… вот тут он совершенно лишний.
Аслан. Вы — всего-навсего белковые машины, а еще о какой-то этике мне тут рассуждаете.
Викентий. Я же говорил! Он не человек. Вы только послушайте, как он формулирует.