— Мне нужен он. — Парламентёр указал на Ишмака.
Ишмак вздрогнул, поймав на себе ненавидящий взгляд. Чужой, вечно чужой и для сердов и для своих.
— Зачем он тебе?
— Мой повелитель приказал передать — если бар, именем Ишмак, не придёт сегодня к нему, то он убьёт заложников. И первой будет мать его друзей.
Женя вздрогнул и огляделся в поисках Наташи. Хвала Создателю, её не было рядом, она этого не слышала. Ему и так стоило огромного труда два дня назад успокоить её. Она плакала и хотела к маме — нервное напряжение последних дней сказалось. Да и на него самого давила эта неопределённость. Саша медлил отдавать приказ к наступлению — ждал подкрепления. С востока подтягивались новые, уцелевшие отряды. Надо было протянуть ещё немного. Женя услышал рядом вздох и оглянулся. Ишмак стоял, опустив глаза, потом всё же медленно, словно его давила какая-то странная тяжесть, поднял голову, посмотрел на него, и тут же снова опустил. Потом посмотрел на парламентёра и твёрдо сказал:
— Я — готов. Пошли!
— Ты что! Стой! — Женя схватил его за рукав.
— Он всё равно не отпустит заложников, не глупи! — Подошёл с другой стороны Саша.
— Не отпустит, но может, хотя бы, не убьёт. Прощайте. Не удерживайте меня. Может, ещё увидимся.
Женя видел, что Ишмак не слушает их и не слышит. Он не мог отпустить друга на верную смерть, но что можно было изменить? Ишмак отвернулся от них и пошёл вслед за баром, так ни разу не обернувшись. Бежать за ним, догнать, вернуть? Пока Женя раздумывал, двое баров уже скрылись за воротами, ведущими в деревню. Что же он наделал?
Ишмак уходил, не обернувшись. Он видел, как замолчали сразу свидетели этой сцены. Они боялись? Или жизнь его одного не так дорога, как жизни тех людей, что были в деревне? Он остро чувствовал, как тогда, в лагере у Саши, когда Илья прошёл мимо, даже не попрощавшись, что он чужой. И никогда ему не стать здесь своим.
Бар привёл его в один из домов. Раньше в нём жили серды. Ишмак даже помнил как когда-то, казалось, очень давно, перед ним захлопнулась дверь именно этого дома. Теперь здесь располагался штаб Дарка. Бар, приведший его, вышел, и Ишмак остался один на один с Дарком.
— Я так и знал — начал Дарк вместо приветствия, — что ты придёшь. Ты не мог не прийти. Дурак! — он презрительно посмотрел на Ишмака. — Ты не нужен им. Единственного человека, которому ты был другом, я убил. И я удивляюсь, как ты ещё жив. Я не хотел тебя убивать, я ждал, пока воспоминания убьют тебя сами, медленно и мучительно. Я следил за тобой и знаю, чем ты жил и как. Я знаю про девчонку, что жила где-то тут. Она ещё жива? — И не дождавшись ответа, Дарк продолжил. — Всё, что ты думаешь о них — это ложь. Ты не нужен никому. Проще было бы жить, как я. Увидев тебя, я сразу захотел стать твоим наставником, передать тебе всё, что я знаю и чувствую, сделать своим наследником…
— Слишком мрачное наследство получилось бы, — усмехнулся Ишмак.
— Ничего. Ты бы выдержал, поверь. Но, увы, ты пошёл против меня. Единственный бар, осмелившийся перечить мне!
— Не единственный. Был ещё Марек
— Марек — дурак. Он во всём подражал тебе.
— Неправда!
— Правда! Не перечь мне! Твоя беда в том, что ты слишком упрям. Я дал бы тебе всё, но ты не захотел этого. Ты отверг все мои дары из-за своего дурацкого упрямства.
— Ты не дал бы мне больше того, что я сейчас имею. — Тихо сказал Ишмак.
— Я дал бы тебе весь мир. Но, сейчас, благодаря тебе, я стал неудачником, которым пугают детей. И ты за это поплатишься! Сейчас от тебя мне нужны лишь бумаги Арсения. И я знаю, что по доброй воле ты, разумеется, мне ничего о них не расскажешь. Не страшно, у меня есть способы развязать тебе язык. Начну я с пыток. Но ты ведь у нас строишь из себя благородного рыцаря и, разумеется, промолчишь. Что-ж! Тогда я приведу сердов, твоих знакомых, и буду пытать их на твоих глазах, пока ты не расскажешь мне всё. А потом я оставлю тебе жизнь только для того, чтобы посмотреть, как будут относиться к тебе бывшие друзья. Ну что, ты готов начать? — издевательски добавил Дарк, а потом позвал стражников. — Уведите его! Не калечьте. Мне он нужен живой и, если можно так сказать, невредимый. Прощай!
Стражники взяли Ишмака и завели за дом, к сооружению, подозрительно напоминавшему сарай для скота. Уходя, он видел презрительное лицо Дарка. Если бы тот ненавидел его — ему было бы намного легче. Но Дарк просто презирал. «Он лгал, он точно лгал», — убеждал себя Ишмак и сам понимал, что обманывает себя. Дарк рассчитал всё на много лет вперёд, предвидел его конец и сейчас просто наблюдал, как всё, во что с детства верил Ишмак, рассыпалось как карточный домик. И его не получалось собрать заново.
— Мне нужен он. — Парламентёр указал на Ишмака.
Ишмак вздрогнул, поймав на себе ненавидящий взгляд. Чужой, вечно чужой и для сердов и для своих.
— Зачем он тебе?
— Мой повелитель приказал передать — если бар, именем Ишмак, не придёт сегодня к нему, то он убьёт заложников. И первой будет мать его друзей.
Женя вздрогнул и огляделся в поисках Наташи. Хвала Создателю, её не было рядом, она этого не слышала. Ему и так стоило огромного труда два дня назад успокоить её. Она плакала и хотела к маме — нервное напряжение последних дней сказалось. Да и на него самого давила эта неопределённость. Саша медлил отдавать приказ к наступлению — ждал подкрепления. С востока подтягивались новые, уцелевшие отряды. Надо было протянуть ещё немного. Женя услышал рядом вздох и оглянулся. Ишмак стоял, опустив глаза, потом всё же медленно, словно его давила какая-то странная тяжесть, поднял голову, посмотрел на него, и тут же снова опустил. Потом посмотрел на парламентёра и твёрдо сказал:
— Я — готов. Пошли!
— Ты что! Стой! — Женя схватил его за рукав.
— Он всё равно не отпустит заложников, не глупи! — Подошёл с другой стороны Саша.
— Не отпустит, но может, хотя бы, не убьёт. Прощайте. Не удерживайте меня. Может, ещё увидимся.
Женя видел, что Ишмак не слушает их и не слышит. Он не мог отпустить друга на верную смерть, но что можно было изменить? Ишмак отвернулся от них и пошёл вслед за баром, так ни разу не обернувшись. Бежать за ним, догнать, вернуть? Пока Женя раздумывал, двое баров уже скрылись за воротами, ведущими в деревню. Что же он наделал?
Ишмак уходил, не обернувшись. Он видел, как замолчали сразу свидетели этой сцены. Они боялись? Или жизнь его одного не так дорога, как жизни тех людей, что были в деревне? Он остро чувствовал, как тогда, в лагере у Саши, когда Илья прошёл мимо, даже не попрощавшись, что он чужой. И никогда ему не стать здесь своим.
Бар привёл его в один из домов. Раньше в нём жили серды. Ишмак даже помнил как когда-то, казалось, очень давно, перед ним захлопнулась дверь именно этого дома. Теперь здесь располагался штаб Дарка. Бар, приведший его, вышел, и Ишмак остался один на один с Дарком.
— Я так и знал — начал Дарк вместо приветствия, — что ты придёшь. Ты не мог не прийти. Дурак! — он презрительно посмотрел на Ишмака. — Ты не нужен им. Единственного человека, которому ты был другом, я убил. И я удивляюсь, как ты ещё жив. Я не хотел тебя убивать, я ждал, пока воспоминания убьют тебя сами, медленно и мучительно. Я следил за тобой и знаю, чем ты жил и как. Я знаю про девчонку, что жила где-то тут. Она ещё жива? — И не дождавшись ответа, Дарк продолжил. — Всё, что ты думаешь о них — это ложь. Ты не нужен никому. Проще было бы жить, как я. Увидев тебя, я сразу захотел стать твоим наставником, передать тебе всё, что я знаю и чувствую, сделать своим наследником…
— Слишком мрачное наследство получилось бы, — усмехнулся Ишмак.
— Ничего. Ты бы выдержал, поверь. Но, увы, ты пошёл против меня. Единственный бар, осмелившийся перечить мне!
— Не единственный. Был ещё Марек
— Марек — дурак. Он во всём подражал тебе.
— Неправда!
— Правда! Не перечь мне! Твоя беда в том, что ты слишком упрям. Я дал бы тебе всё, но ты не захотел этого. Ты отверг все мои дары из-за своего дурацкого упрямства.
— Ты не дал бы мне больше того, что я сейчас имею. — Тихо сказал Ишмак.
— Я дал бы тебе весь мир. Но, сейчас, благодаря тебе, я стал неудачником, которым пугают детей. И ты за это поплатишься! Сейчас от тебя мне нужны лишь бумаги Арсения. И я знаю, что по доброй воле ты, разумеется, мне ничего о них не расскажешь. Не страшно, у меня есть способы развязать тебе язык. Начну я с пыток. Но ты ведь у нас строишь из себя благородного рыцаря и, разумеется, промолчишь. Что-ж! Тогда я приведу сердов, твоих знакомых, и буду пытать их на твоих глазах, пока ты не расскажешь мне всё. А потом я оставлю тебе жизнь только для того, чтобы посмотреть, как будут относиться к тебе бывшие друзья. Ну что, ты готов начать? — издевательски добавил Дарк, а потом позвал стражников. — Уведите его! Не калечьте. Мне он нужен живой и, если можно так сказать, невредимый. Прощай!
Стражники взяли Ишмака и завели за дом, к сооружению, подозрительно напоминавшему сарай для скота. Уходя, он видел презрительное лицо Дарка. Если бы тот ненавидел его — ему было бы намного легче. Но Дарк просто презирал. «Он лгал, он точно лгал», — убеждал себя Ишмак и сам понимал, что обманывает себя. Дарк рассчитал всё на много лет вперёд, предвидел его конец и сейчас просто наблюдал, как всё, во что с детства верил Ишмак, рассыпалось как карточный домик. И его не получалось собрать заново.