— Я сказала им, что ты мой новый товарищ по играм.
Все кивнули мне, переговариваясь между собой громкими потрескивающими голосами.
Примерно через двадцать минут общения нас обслужил родственник Фиг. Только нам не подали еду, нам подали ремесла. Некоторые получили клубки пряжи, некоторым достались головоломки, большинство получили кукол для рисования. Я взял пластилин.
Фиг высунула язык из-за пластилина, как будто это было мерзко. Она подпрыгивала на своем сиденье, взволнованная работой над картиной черепа, который стучал зубами на нее.
— Я думал, у нас будет еда. — спросил я ее.
Она не поняла, о чем я говорю.
Мы сидели здесь, кажется, три часа, прежде чем мама Фиг собрала наши поделки и забрала их. Я попытался сделать скульптуру ковбойского сапога, но не получилось, поэтому я просто сделал абстрактную колючую змею. Родственник Фиг посмотрел на это, как на что-то порнографическое.
Все встали со стульев и потянулись, отходя от стола. Я ускользнул, пока они не видели, и вышел на крыльцо.
Я фотографировал окрестности. Отсюда я видел почти все. Я видел скалу, с которой вошел в этот мир. Она тянулась вокруг нас. Как будто мы были в кратере. Весь мир имел площадь всего около двадцати квадратных миль.
Мне пора было возвращаться. Стейси, наверно, удивлялась, почему я так долго. Я попытался связаться с ней по рации.
— Стейси, ты здесь? — спросил я. Но она все еще была забита треском статики.
— Что ты делаешь? — услышал я за спиной скрипучий голос Фиг.
Я обернулся и положил рацию обратно в карман.
— Я ухожу, — сказал я ей.
— Ты не уйдешь, — ответила она.
— Мне нужно вернуться к Стейси, — сказал я.
— Но мы еще даже не играли, — возразила она.
— Я думал, мы только что это сделали, — ответил я.
Она ткнула в меня носом.
— Мы только что поужинали. Я сказала, что хочу поиграть после ужина.
— Ужин занял слишком много времени, — сказал я ей. — Мне нужно идти.
— Но мама сказала, что ты можешь играть со мной вечно, если я захочу, — сказала она.
— Я сказала им, что ты мой новый товарищ по играм.
Все кивнули мне, переговариваясь между собой громкими потрескивающими голосами.
Примерно через двадцать минут общения нас обслужил родственник Фиг. Только нам не подали еду, нам подали ремесла. Некоторые получили клубки пряжи, некоторым достались головоломки, большинство получили кукол для рисования. Я взял пластилин.
Фиг высунула язык из-за пластилина, как будто это было мерзко. Она подпрыгивала на своем сиденье, взволнованная работой над картиной черепа, который стучал зубами на нее.
— Я думал, у нас будет еда. — спросил я ее.
Она не поняла, о чем я говорю.
Мы сидели здесь, кажется, три часа, прежде чем мама Фиг собрала наши поделки и забрала их. Я попытался сделать скульптуру ковбойского сапога, но не получилось, поэтому я просто сделал абстрактную колючую змею. Родственник Фиг посмотрел на это, как на что-то порнографическое.
Все встали со стульев и потянулись, отходя от стола. Я ускользнул, пока они не видели, и вышел на крыльцо.
Я фотографировал окрестности. Отсюда я видел почти все. Я видел скалу, с которой вошел в этот мир. Она тянулась вокруг нас. Как будто мы были в кратере. Весь мир имел площадь всего около двадцати квадратных миль.
Мне пора было возвращаться. Стейси, наверно, удивлялась, почему я так долго. Я попытался связаться с ней по рации.
— Стейси, ты здесь? — спросил я. Но она все еще была забита треском статики.
— Что ты делаешь? — услышал я за спиной скрипучий голос Фиг.
Я обернулся и положил рацию обратно в карман.
— Я ухожу, — сказал я ей.
— Ты не уйдешь, — ответила она.
— Мне нужно вернуться к Стейси, — сказал я.
— Но мы еще даже не играли, — возразила она.
— Я думал, мы только что это сделали, — ответил я.
Она ткнула в меня носом.
— Мы только что поужинали. Я сказала, что хочу поиграть после ужина.
— Ужин занял слишком много времени, — сказал я ей. — Мне нужно идти.
— Но мама сказала, что ты можешь играть со мной вечно, если я захочу, — сказала она.